Семейная организация у хакасов

Семейная организация В XIX-XX вв. у хакасов доминировала индивидуальная малая семья, состоявшая из родителей и их детей, хотя иногда еще встречались большие патриархальные семьи. Главой семьи являлся отец, и дети полностью зависели от него. Родительская власть ограничивалась совершеннолетием детей, вступлением их в брак; выделом, или предоставлением им свободы снискивать себе пропитание по собственному усмотрению. Без согласия родителей сыновья не имели права вступать в брак и самостоятельно принимать жизненноважные решения. В противном случае они лишались наследства. Хакасская семья представляла родственный коллектив, объединенный общим натуральным хозяйством и составлявший основу общества скотоводов. Забота о будущем поколении и его воспитании всегда была главным долгом любого общества. Многодетная семья почиталась у хакасов. Как гласят хакасские пословицы: «У вырастившего скот сыт желудок, у вырастившего детей сыта душа»; «Малочисленный скот теряется, малочисленная семья - недружная» и т. д. Женщине, которая родила и воспитала девять сыновей, разрешали даже ездить верхом на ызыхе, т. е. освящаемой лошади. Семья по-хакасски носила следующие названия: «сёбире» - домочадцы, «уйа» - ячейка, «от» - очаг. Например, «халын уйалыг кизи» - человек, имеющий большую семью; «уйаны талирга чарабас» - нельзя разбивать семью, т. е. отдавать детей на воспитание другим, бездетным людям; «сёбирелиг кизи» - семейный человек, имеющий много маленьких детей; «оолнынг оды наа ибде, хыстын оды чонда» - очаг сына в новом доме, очаг дочери у чужих людей. Указанные названия семьи характеризуют, в основном, кровнородственные и патриархальные отношения. Особенностью семьи хакасских скотоводов являлось то, что она, как правило, совпадала с отдельным хозяйством. Поэтому семья также еще именовалась: «ахый» - хозяйство или «кёс»- кочевье. Например, «ахыйлыг кизи»-семейный (букв, имеющий хозяйство); «кёзимен чуртапча» - живет семьёй (т. е. кочевьем). Главной экономической характеристикой семьи кочевников, как считают ученые, «является совместность производства, совместность потребления, выражающаяся в безусловном праве на долю производственного продукта, и наличие общей движимой собственности, нередко находящейся в распоряжении или под контролем главы семьи». [Хазанов, 2000, с. 228.] Необходимо отметить, что общего названия для семьи, которое бы соответствовало кровнородственным, экономическим и правовым связям, в хакасском обществе не существовало. Отец, женив своего сына, ставил ему отдельную новую юрту с северной стороны от своей, но в пределах одной усадьбы и меньшей величины. В юрте отца женатый сын с невесткой не имели права жить. Остальные сыновья, женившись, также получали юрты рядом. Женатые сыновья до выделения из хозяйства жили в одной усадьбе. [Островских, 1895, с. 315.] По хакасскому обычаю каждая семья должна иметь свое жилище. Поэтому понятие «жениться» по-хакасски передается словом «ибленерге» -букв, обзаводиться домом. «По татарским обычаям, - писал Н. Н. Костров, - каждое семейство должно иметь свое отдельное жилище. Поэтому, лишь только женится сын, он тотчас же оставляет юрту отца; точно так же и женатые "братья не могут находиться под одною кровлею; во времена же многоженства даже и каждая жена имела свою юрту». [Костров, 1884, с. 218.] Юрта отца называлась «улуг иб» - большой дом, а жилища женатых сыновей - «кичиг иб» - малый дом. Причем огонь в очаге последних разводили из углей, взятых из «большого дома». Юрты невыделенных детей находились в одной ограде, скот был не разделен и ходил под одним отцовским тавром, питание было совместное, а работа - общая, т. е. все дела совершали вместе. Невестки по очереди готовили пищу, выкуривали айранную водку - «араку», шили одежду и т. д. Крупный скот был общим, однако овцы разделялись и ходили под разными метками (ин). Продукты хранились в одном амбаре. Подобный семейный лад выражался следующей пословицей: «Община, имеющая старших, не погаснет, имеющая вождей — не потонет», т. е. традиции будут жить до тех пор, пока есть опытные старшие люди. Одна из главных функций семьи связана с рождением потомства и воспитанием детей. Рождение детей называется «пала табарга»- букв. найти ребенка, а воспитание - «кизи идерге» - букв, делать человека. Согласно представлениям хонгорцев, рожденный ребенок еще не стал человеком, его надо сделать таким. В хакасском языке человек называется словом «кизи», которое восходит к общетюркскому «киши». Интересно отметить, что для понятия чужой вещи применяется также термин «кизи» - т. е. букв, человечий. Например, «кизи палазы» - чужой ребенок; «кизи чири» - чужая земля и т. д. Когда ребенок, живя у чужих людей, отвыкает от родителей, то применяют глагол «кизёркирге» - т. е. стать чужим и нелюдимым, возникший от корня «кизи». Подобный термин — «кишир-гею>- нелюдимый, встречается и в древнетюркском языке. [ДТС, 1968, с. 310.] Дети экономически зависели от родителей. До тех пор, пока у женатого сына не родится 2-3 ребенка, отец не выделял его из своего хозяйства. Когда молодая семья обзаводилась детьми и родители удостоверялись в ее крепости, происходило выделение сына из хозяйства. Выделение женатого сына из хозяйства отца носило название «аалынанг сыгарганы» — букв, вывод из аала. Отец обязан был выделить сыну долю наследства — «юлюс», состоящую из скота и имущества. Давали одного ездового коня, 40-50 овец, 10-15 коров. Богатые наделяли сына еще косяком лошадей. Долю наследства получали весной, когда скот перезимовал и ожидался приплод. Выделенный сын становился самостоятельным хозяином. Он мог организовать новый аал или перекочевать в любое селение своего ведомства. Но, как правило, братья оставались на месте жительства своего отца и жили рядом. В Хонгорае действовал закон минората. Младший сын оставался при родительском доме и получал в наследство имущество отца. По этому поводу хонгорская пословица гласит: «Таган с казаном остается на огне, младший сын остается в доме». Он получал две доли наследства «юлюс»- свою и отцовскую. Вероятно, не зря младшего сына по-хакасски называют «очы» (от+чы), т. е. хранитель домашнего очага. Священные животные - «ызыхи», также передавались по наследству от отца к младшему сыну. Если не было прямых наследников по мужской линии, то «ызыхи» переходили к дочери и принимались ее мужем. В том случае, когда у хозяина не было детей, «ызых» мог передаваться брату. Пережитком материнско-правовых отношений был обычай авункула-та, т. е. особого отношения к дяде по матери - «тайы». Согласно хакасским легендам, в древние времена одна девушка родила внебрачного ребенка. Боясь гнева своих родителей, она оставила ребенка в степи. Однако её брат принес незаконнорожденного племянника к себе и его воспитал. С тех времен дядя по матери в большом почете. При рождении ребенка дядя по матери обязан был подарить ему несколько голов скота. Новоиспеченный племянник (чеен) с раннего детства получал свою собственность. «Тайы» изготовлял для него первую колыбель. В народе считалось, что в колыбели, сделанной дядей по матери, ребенок, якобы, хорошо растет. За ее изготовление дядю отдаривали подарком — «ахтааны», состоявшим из одежды или ягненка. Если малолетние дети оставались сиротами, то глава селения назначал опекуна, который приобщал к своему хозяйству хозяйство малолетних, и они жили в его доме, пока не женились. Причем воспитатель брал за девушек калым и платил его за женившихся, «наделяя по своему усмотрению девиц приданым, а женившихся и отделившихся хозяйством». [Не-сарцев, 1905, с. 43.] Опекун по-хакасски назывался «тёкем»- букв, опора, подмога, поддержка. По обычному праву, опекуном становились «тайы» — дядя по матери или старшие родственники отца. Например, в 1824 г. Прокопий Кобряков «дал сию подписку оной (Койбальской ) думе в том, что взял я после покойного брата своего родного Капуна двоих племянников Константина и Аграя в малых летах: первому лет четыре, второму года три, поить, кормить и обувать до возрасту, по возрасту же показанных лет, если они не пожелают совокупно со мною жить, то должен показанных отделить поровну: себе часть, а потом как первому, так и второму по таковой же равной части, без всяких моих споров и отговорок. Что же касается до оставшегося скота после покойного брата моего родного, как то: коров девять, овец десять, то я обязуюсь, так как есть хозяин, наблюдать, смотреть, со всяким моим прилежанием, старанием, неленостью, никому не продавать, не проматывать, не пропивать и в залог никому не закладывать без позволения оной думы. Если от чего, боже сохрани, зверьми или другой кто похитит, то дабы мне виновному не быть и не остаться». [ГАРХ, ф. и-2, on. 1, д. 3, л. 23.] После смерти мужа опекунские функции иногда исполняла его вдова. В том случае, когда у скотовода было несколько жен, то могли назначить несколько опекунов для детей разных жен. Например, в 1834 г. чайзан Сагайской степной думы Сампир Кочегешев доносил: «А как после оного Кубина осталась третья жена с одним полугодовалым малолетним сыном, и от другой жены восьмилетняя дочь, а посему покорнейше прошу оную степную думу оставшееся после Кубина имение [193 головы лошадей, 98 голов крупного рогатого скота, 75 овец- В. Б.] описать и избрать для присмотра и сохранения оного до совершенного возраста детей Кубина из числа ясачных ведомства моего хотя бы двух человек опекунами». [ГАРХ, ф. и-2, on. 1, д. 199, л. 1.] Сирота по-хакасски называется «юксис». Слово происходит от древнетюркской первоначальной основы «юк»- мать и отрицательного аффикса «сис», т. е. не имеющий матери. Древнетюркский корень «юк» присутствует в следующих однозначных словах: «ююй» (юк+ей) - неродной, т. е. без матери; «юкюней» - искусственно вскормленный ягненок; «юктес» — брат по матери. Отсутствие матери считалось за сиротство. Хакасская пословица гласит: «Ребенок, не имеющий отца — полусиро-та, ребенок, не имеющий матери - полный сирота». Сирота «юксис пала» воспитывался среди членов своего рода. Каждый родович добровольно по очереди кормил в своей семье сироту в течение месяца, а затем передавал его в дом другого члена сеока. Они его одевали и обували. Когда сирота подрастал, то его использовали в домашних работах. Бездетные супруги могли взять сироту на воспитание. Приемный ребенок иносказательно назывался как «ребенок, рожденный не от моей крови, а вышедший из моего ребра». Бездетные женщины брали к себе на воспитание сирот сразу после смерти их родителей. Во время похорон сироту пропускали под гробом умершей матери, чтобы ее душа не беспокоилась о ребенке, а затем выносили его через разобранную решетку стены юрты или через окно дома. Сироту запрещалось ругать и, тем более, бить. Обычное право предписывало быть жалостливым к сиротам: «Пусть ваша душа будет радостной к сироте!». Его называли «парасхан»— бедняжка, однако своих детей родителям так называть запрещалось. Воспитанник в дальнейшем обязан был ухаживать за престарелыми благодетелями. Например, «Чонкил Сунчугашев, будучи бездетным и при преклонных годах [ему было 90 лет - В. Б.], но при хорошем хозяйственном достоянии, с женою своею, тоже старухой, Абрал согласились подарить все свое имение дочери своей Мыченек [воспитанной ими сироте - В. Б.], выданной в замужество за Аптиша Чистанова ... чтобы она с мужем своим при старости и дряхлости Сунчугашевых имела за ними и за скотом их надлежащий присмотр и вследствие сего Сунчугашевы переехали в один улус к Чистанову на реку Немир, и поставили свою юрту в одной ограде с Чистановыми, и жили с 1864 по 1875 г. за одно семейство. Кроме означенных 18 штук рогатого скота, Сунчугашевы пригнали с собою 30 штук овец. Этим скотом, равно и приплодом от него, Чистанов распоряжался с согласия Сунчугашевых более 10 лет, но не по праву собственности, а в силу обозначенного условия». [ГАРХ, ф. и-2, on. 1, д. 1197, л. 47.] Как говорили по этому поводу хакасы: «Неродная мать требует долг, неродной отец требует заботу». В случае рождения внебрачного ребенка - «сурас», его воспитывали в семье родителей соблазненной девушки. Обычно узнавали имя отца внебрачного ребенка и заставляли его жениться. Если он отказывался, то в качестве наказания брали штраф «ат-тон» - т. е. одну лошадь в полном снаряжении и овчинную шубу. Кроме того, за бесчестье с него взимали деньги в размере 25 рублей. Незаконный отец должен был приготовить специальный бульон «мюнджюк» для роженицы, кожаный комбинезон -«чёргек» для младенца, а когда тот вырастет — коня. Если отец внебрачного ребенка не мог заплатить указанный штраф «ат-тон», то аальный суд в лице главы селения аалбазы наказывал его 25 ударами розог по обнаженному торсу. Обычно девушку, потерявшую честь и авторитет, насильно отдавали замуж за вдовца или за бедняка. Хакасский степной закон гласил: дети, «прижитые вне брака, должны воспитываться семейством матери». Но если мать и отец прижитых до брака детей вступят в супружество, то отпрыски их получают все права наравне с рожденными после брака. Внебрачный ребенок получал фамилию родителей девушки. У внебрачного ребенка жизнь была нелегкой. Окружающая детвора, не знающая жалости, обзывала его: «Адазы чох адай, сууды чох сурас» - Собака без отца, сурас без стыда. Однако, обычное право запрещало оскорблять или называть людей нехорошими словами (особенно детей), даже в том случае, когда они нанесли обиду. Слова имеют убийственную силу, и все наговоры настигнут человека. Человеческий язык, что железная коже-мялка, - говорят в Хонгорае, - от него расколется даже камень. Необходимо дорожить своим именем, которое ни в огне не горит, ни в воде не тонет (отха койбес, сугда ахпас). Согласно народной морали, в первую очередь у человека ценились его родные братья. Существовала заветная фраза: «Хат чолда, пала пилде» -Женщина на дороге, ребенок на пояснице (т. е. жену можно найти, ребенка можно родить, а брата и сестру нигде не найдешь). Идентичное выражение: «Бала белде, катын жолда», - бытует среди казахов и кыргы-зов. [КРС, 2001, с. 141.] В этой жизни человек жив человеком и не надо искать выгоды. Надо надеяться только на свои силы. «Посторонняя сила бывает на день, а своя - до смерти», - говорят хакасы. Каждый человек должен иметь свой дом и свою семью. «Даже если плохой, то пусть будет у тебя дом, даже если постный, пусть у тебя будет суп!» - учили старцы - «алгысчылы». Правила поведения обязывали хакасов жить в дружбе и согласии. При ссоре хонгорцев окружающие усмиряли их следующими словами: «Погибающий скот ест свою шерсть, погибающий народ грызет друг друга». Обычное право предписывало уважать старших. Идеал благородного человека, называемого по-хакасски «ныхмар», выражался заповедью почтительности: «Если уважаешь старших, то проживешь долгие годы, если защищаешь младших, то будешь жить припеваючи. Люди, заботящиеся о стариках, получат их жизненный опыт; народ, имеющий руководителей, сумеет выжить в этом мире». П. Е. Островских в 1894 г. отметил особое отношение хакасов к старшим. «С особой почтительностью относились к нему (105-летнему маститому старцу) молодые женщины: приблизившись, они кланялись ему в пояс и целовали его в обе щеки, а он их в лоб, затем каждая подносила ему чашечку собственной араки», - писал исследователь [Островских, 1895, с. 326.] Итак, семейная организация хакасов сложилась во времена патриар-хально-феодальных отношений и не подверглась коренным изменениям.

Источник: текст Бутаев В.Я. - Будни и Праздники тюрков Хонгорая