БИРЮСИНСКАЯ ОБЩНОСТЬ - Локальные группы предков шорцев в конце XIX - начале XX вв.

Промысловая территория находилась, как и у сёока кызай, для большой, дальней охоты, - в верховьях Томи и по её притокам -Козуголу, Тузак-сугу, Кый-сугу, Кызыл-ашу, а для ближней охоты - по правому притоку Кабырзы - Сензасу. Отдельные кобыйцы промышляли на территории своих родственников сёока кызай [Потапов, 19476, с. 134]. По сообщению нашего информатора Шулбаева Петра Ептисовича, 1905 г. рождения, шорца из посёлка Анчуль, основные охотничьи угодья сёока хобый находились в истоках Абакана по Абаканскому хребту. Угодья для ближней охоты, по данным Л. П. Потапова, располагались у своей родовой горы Кёль-тайга и родовой горы кызайцев Кара-таг в бассейне реки Мрассу и её водораздела с рекой Таштып [Потапов, 1936, с. 134; Потапов, 1957, с. 256]. Хакасский этнограф В. Я. Бутанаев уточняет расположение горы Кёль-тайга восточнее - в верховьях левого притока Абакана Таштыпа.

Первые упоминания об этом сёоке относятся к 1616 г. В это время в составе Мрасских волостей числилась Кобинская волость (Коба -по другим документам), платившая дань енисейским кыргызам. Однако уже с 1629 г. от населения этой волости начинает регулярно поступать ясак также и в Кузнецкий острог [Долгих, 1960, с. 115]. Под названием Кавинской эта волость отмечена на карте С. Ремезова в верховьях Мрассу, против устья её притока Пызас. В XVIII в. местоположение волости осталось прежним, но название поменялось на Кивинскую или Ковинскую.

О происхождении сёока кобый нет единого мнения. Академик И. Г. Георги относил «Кобанское колено» к бирюсинцам, кочевавшим «в прежние времена по реке Бирюсе», откочевавшим вначале в верховья Кондомы, а к концу XVIII в. - в верховья Абакана «возле качинцев» [Георги, 2007, с. 270]. П. С. Паллас прежнее местожительство абаканских кобыйцев - «кобынское поколение, состоящее из 53 луков» определяет в горах, где они занимались исключительно охотой, а после переселения в степные долины реки Абакан освоили также полукочевое скотоводство [Паллас, 1788, с. 507]. Е. Пестерев более конкретно пишет, что представители «Кабинской волости» перекочевали на реку Абакан с «...Мрассы реки и из других мест Кузнецкого уезда» в середине XVIII в. [Пестерев, 1973, с. 9].

Так, например, о кобыйцах П. С. Паллас сообщает, что жили они раньше в горах и занимались «звероловством», а после переселения на реки Томь и Абакан «...разбогатели скотом, не покидая при этом и промыслов». Из жилищ ими использовались жердчатые юрты, покрытые сшитыми вместе берестяными пластинами и «бараньим войлоком». Остальные «поколения» к «хлебопашеству не имеют способного случаю и скотом очень скудны» и «всё их пропитание состоит из диких кореньев» [Паллас, 1788, с. 515]. Исторические документы XVII -начала XVIII вв. подтверждают переселение ясачных Кивинской волости в верховья Абакана к енисейским кыргызам, где, видимо, уже обитала какая-то часть их сородичей.

После разграничения Томской и Енисейской губерний в 1836 г. постепенно стала происходить ассимиляция абаканских хобый сагайцами в составе Сагайской степной думы Минусинского округа [Бутанаев, 1983, с. 72]. Эти сообщения, связанные с распадом сёока кобый на мрасскую (кабырзинскую) и абаканскую части, нашли отражение в шорском фольклоре [Дыренкова, 1940, с. 305]. Во время экспедиции 1985 г. встреченные мною в посёлках Таштып, Матур и Анчуль большинство представителей сёока хобый осознавали себя уже частью хакасского народа, но в 2017-2018-х гг. стали доказывать в судах своё «шорское» происхождение для включения их в состав коренного малочисленного народа шорцев согласно закону Республики Хакасия от 16.11. 2009 г. №125-ЗРХ (изменен 31.05.2011 г. №53-ЗРХ) для получения соответствующих льгот [Кимеев, 2017а, с. 69-74].

О сёоке кобый существует ряд различных преданий. Так, А. В. Анохин со слов учителя-хакаса Коринакова в 1916 г. в улусе Тлачек записал легенду, согласно которой «в древние времена» по реке Кабырзе жила только одна семья инородца Кобыя. Затем к ней пришли «какие-то люди», которые через 20 лет оттуда откочевали, а через некоторое время вновь пришли и привели с собой других людей, с которыми прочно поселились на реке Кабырзе. От семьи Кобыя и пришельцев размножился народ, который заселил тайгу и стал заниматься охотой и ручным земледелием. Приблизительно в середине XVII в. (по легенде, 250 лет назад) из-за гибели посевов начался сильный голод, и многие кобыйцы отселились в Абаканскую долину на реку Таштып, где стали называться «сагай-кижи» [Анохин, АМАЭ РАН. Ф. 11. On. 1. Д. 84]. Тесные родственные связи с мрасскими сородичами абаканские кобыйцы сохраняли вплоть до разделения Томской и Енисейской губерний в 1836 г.

По легенде, записанной Н. П. Дыренковой в 1920-х гг. в посёлке Анчуль, предками сёока хобый были Алаш и Параш, вышедшие из горы Ордо [Дыренкова, 1940, с. 311]. Местонахождение этой горы-прародительницы неизвестно. Л. П. Потаповым в разное время было записано несколько легенд, в которых говорится о «шорском» (конкретно - мрасском) происхождении сёока кобый. В одной из них их предками называются два брата Тебир-криш и Кола-криш, живших оседло в устье реки Таяс, левого притока Кабырзы. Они занимались земледелием и передали эти навыки соседним кызайцам, от которых сами заимствовали секрет добывания огня [Потапов, 1936, с. 165]. В другом предании, записанном у Кабонга Боргоякова, абаканского кобыйца, говорится, что их прародиной является река Мрассу в Кузнецкой тайге [Потапов, 19476, с. 110].

Своё предположение о «шорском» происхождении кобыйцев Л. П. Потапов подкрепляет рядом этнографических материалов и исторических документов о переселении части ясачных Кивинской (Кобыйской) волости с реки Мрассу на реку Абакан [Потапов, 1957, с. 130; Потапов, 19476, с. 112]. По его мнению, отселение «бирюсинцев-скотоводов» с реки Абакан на реку Кабырзу было невозможно из-за отсутствия в тайге удобных пастбищ для скота [Потапов, 1957, с. 258]. Вслед за Г. Е. Грум-Гржимайло он сравнил название Кивинской волости с этно-нимом древних теле «Киби», предполагая его древнетюркское происхождение [Грум-Гржимайло, 1927, с. 247; Потапов, 1956, с. 493].

Антрополог В. П. Алексеев, обследовавший несколько черепов из старых могил абаканских кобыйцев, пришел к выводу, что тюркизация последних могла происходить только путем культурных, а не брачных контактов, так как кобыйцы сохранили в чистоте уральский расовый тип, характерный для самодийских и уральских народов [Алексеев, 1965, с. 100].

Этнограф Б. О. Долгих вообще полагал, что сёок кобый «сравнительно молодое образована и, возможно, «отделился от какого-либо основного рода или переселился откуда-то со стороны» незадолго до появления русских в верховьях Томи [Долгих, 1960, с. 111].

О таких переселениях повествует легенда, по которой предком кобыйцев был Хобый Алас, живший некоторое время в устье реки Матур после побега из Джунгарии при угоне кыргызов в 1703 г., а потом переселившийся в долину реки Таштып. Часть образованного им сёока откочевала затем на реку Кабырзу и составила Кивинский род Кузнецкого округа. Всех бирюсинцев вместе с сёоком хобый В. Я. Бутанаев называет потомками общего покровителя из народа Кыргыз [Бутанаев, 1983, с. 68]. Сомнительным в этой легенде, пожалуй, является время переселения сёока кобый на Кабырзу - после «угона в 1703 г. енисейских кыргызов» джунгарами. Дело в том, что Кивинская волость была в составе Мрасских волостей ещё в начале XVII в., хотя, возможно, такие угоны могли быть и до 1703 г.

В. Г. Карцев поместил Кивинскую волость в районе максимального сближения верховьев рек Абакан и Мрассу и утверждая о возможности свободного переселения части сёока кобый по долинам этих двух рек [Карцов, 1970, с. 151]. О существовании постоянных торговых путей, соединявших долину Мрассу с долиной Абакана, неоднократно упоминалось в литературе [Паллас, 1788, с. 514; Адрианов, 18886, с. 110]. По этому пути Улуг-Чол перевозились товары, перегонялся скот из Абаканских степей к реке Бие, проходили военные отряды кыргызов и джунгар для сбора ясака с кыштымских волостей и набегов на Кузнецкий острог. Во время голода часть мрасских татар спорадически отселялась по древней конной тропе Улуг-чол в верховья Абакана к своим сородичам, как некогда, вероятно, откочевала оттуда. По этим же путям была угнана джунгарами и возвратилась обратно часть сбежавших енисейских кыргызов [Копкоев, 1965, с. 69; Абдыкалыков, 1986, с. 81].

Из всего сказанного можно заключить, что формирование сёока кобый могло происходить на его древней родовой территории по водоразделам рек Томь, Мрассу, Кабырза и Таштып. В центре этой территории возвышаются горы, связывавшие некогда воедино все части сёока, разбросанные по долинам окрестных рек. Родовым горам регулярно совершались большие моления, причём не только абаканскими, но и мрасскими кобыйцами. Отдельные сёоки временами мигрировали в пределах родовой территории по этим долинам и торговым путям, что и нашло отражение в легендах и исторических документах. После окончательного разделения Томской и Енисейской губерний в 1836 г. стали отчётливо проявляться этнографические особенности мрасских и абаканских кобыйцев. Последние, как мы убедились во время экспедиции 1985 г., осознавали себя хакасами, в то время как мрасские стали частью шорского этноса.

Сёок кызай был отмечен всеми исследователями конца XIX - начала XX вв. и обитал в то время в среднем течении Мрассу, в районе устьев её притоков - Кабырзы, Пызаса и Кызаса. Сёок кызай составляя в XIX в. отдельную Кызыльскую волость, которая под различными названиями (в XVII в. - Кызылкарга, в XVIII в. -Карга-кызыл, Кызылкаргинская, Кызылгаева, Кызылкаинская) всегда располагалась в районе устьев рек Пызаса и Кабырзы [ГАТО. Ф. 3. Оп. 19. Д. 131. Л. 207]. Ставка паштыка этой волости находилась в улусе Усть-Кабырза, где проживало большинство сородичей, остальные - в улусах Усть-Пызас, Нижне-Кызайский, Карчит, Улун-Гол. После 1912 г. эти улусы отошли в состав Кабырзинского общества Мрасской волости, впоследствии в Усть-Кабырзинский сельсовет, а с 2006 г. - в Усть-Кабырзинское сельское поселение. Сейчас потомки кызайцев -Адыяковы, Арбачаковы, Кушаковы, Судочаковы, Ундучековы -широко расселились по Таштагольскому району. Их много в г. Таштагол и посёлке Шерегеш, но основная часть проживает в Усть-Кабырзинском сельском поселении.

Из исторических документов следует, что ещё в XVIII в. часть сёока кызай переселилась в «Киргизскую землицу» в верховья рек Таштып, Тёя и Большая Есь, где они стали именоваться хызыл-хая в составе Кызыльского рода (13 различных фамилий) [Дол-гих, 1960, с. 108; Бутанаев, 1992, с. 58]. К настоящему времени эти абаканские потомки сёока хызыл-хая частично расселились по всей Хакасии и считают себя частью хакасского этноса.

В отношении происхождения сёока кызай в этнографической литературе высказывались различные противоречивые гипотезы. Л. П. Потапов, опираясь на записанную им в 1934 г. легенду, где прародиной сёока называется устье реки Кабырзы, утверждал о шорском происхождении этого сёока [Потапов, 1957, с. 267]. Охотничьи угодья сёока кызай находились, согласно Л. П. Потапову, также в «Шории», в местности «Шор-тайга», в верховьях Томи и по её притокам Кайтырыг, Палыгтыг, Шор-суг, а также в местности «Сарыг-тайга» по реке Тюльбер, а кедровники - в верховьях рек Саим, Порлуг и на горе Кара-таг [Потапов, 1936, с. 134].

Этнограф Н. П. Дыренкова, напротив, называет сёок кызай «пришлым из сагайских степей» [Дыренкова, 1940, с. 15]. Позднее хакасский этнограф В. Я. Бутанаев высказал аналогичную гипотезу, в подтверждение которой использовал материалы исторического фольклора. По записанной им у хакасов легенде, сёок хызыл-хая получил своё название от родовой горы Хызыл хая (Красная скала) в верховьях Томи, где в древности жили два брата: Хызыл-хая и Хобый-алас. Впоследствии образованные этими братьями сёоки спустились на плотах по Томи до устья Мрассу, затем поднялись вверх по последней до устья левого её притока - Пызаса, где и обосновались, сменив название на кызай. Спустя некоторое время часть сёока кызай отселилась в верховья Таштыпа и Большой Еси, где вошла в состав сагайцев-хакасов и стала именоваться кызыл-гая, оставшаяся часть образовала самостоятельную Кызыльскую волость Кузнецкого уезда [Бутанаев, 1983, с. 71]. В другой работе указанного автора предком сёока хызыл-хая «считался один мальчик, выросший в пещере этой родовой горы» (Хызыл хая) [Бутанаев, 1992, с. 58].

Не исключено, что эти легенды в какой-то мере отражают реальные события, происходившие задолго до появления русских. Формирование сёока кызай вполне могло происходить в верховьях Томи на его древней промысловой территории. Отсюда по каким-то причинам он переселился в верховья Мрассу, где долго не мог поделить землю с сёоком кый (кои) [Потапов, 1936, с. 165]. Отсутствие свободных угодий вынуждало людей охотиться на своей прежней промысловой территории в верховьях Томи. Отдельные семьи кызайцев из-за голода откочевали к р. Таштып на освободившиеся после угона джунгарами енисейских кыргызов земли.

3. Пызасская группа объединяла сёоки таеш или узут-шор, чорал и кечин, обитавшие по реке Пызас в местности Чегорал, а также в верховьях Мрассу в районе устья реки Бугзас. Здесь был распространён особый переходный говор и проявлялись своеобразные антропологические признаки [Ярхо, 1947, с. 15]. Преобладало комплексное хозяйство (охота, земледелие, пчеловодство, рыболовство, собирательство). Скотоводство из-за отсутствия удобных пастбищ и традиционных навыков было незначительным. Отдельные предприимчивые торговцы стали обзаводиться жильём, одеждой, утварью на манер русских крестьян [Адрианов, 1888а, с. 195].

Шорский сёок чегорал, упоминающийся в списке А. В. Адрианова, в начале XX в. стал именоваться чорал, а его две фамилии - Ачёловы и Тенешевы - встречаются сейчас, кроме города Таштагола и посёлков Шерегеш и Спасск, в деревнях Кызыл-Шорской и Усть-Кабырзинской сельских территорий. Скорее всего, это не сёок, а производный эпоним (родовое имя) местности Чегорал. Здесь в конце XIX в. обитало два сёока - таеш и кечин. А. В. Адрианов, посетивший в 1881 г. эти места, заметил, что представители сёока узют-шор скрывали своё самоназвание, так как «узют» обозначает покойницкую кость и что «Таяши... они же и Узут-Шорву» [Адрианова, 1888а, с. 195]. Всё это позволяет нам предполагать, что представители сёока узют-шор на рубеже XX столетия сменили своё прежнее название и стали причислять себя к сёоку таеш.

Новокузнецкий лингвист Г. В. Косточаков предполагает родство шорцев сёока узют-шор (узут-шор) восточным огузам, называющим себя Узы (Уз), отселившимся некогда в таёжные районы бассейна Мрассу и из-за сакральности термина «узют» (т. е. дух умершего) сменившим свой эпоним на таеш [Косточаков, 2000, с. 57-59].

Территория расселения сёока узют-шор и таеш по сравнению с XIX в. сейчас значительно расширилась, и, кроме побережий реки Пызас, его потомки проживают в г. Таштагол, посёлках Шерегеш и Спасск и населённых пунктах Кызыл-Шорской и Усть-Кабырзинской сельской территории. Представители сёока узют-шор оказались в составе Чилису-Анзасского общества Мрасской волости (затем Челису-Анзасского сельсовета, а после 2006 г. -Усть-Кабырзинского сельского поселения) и причисляли себя уже к сёоку таеш.

Кроме шорцев, сёок таеш в зафиксирован в Сагайской степи в составе Изушерского рода в форме таяс (20 различных фамилий с подразделениями: ах-таяс - белый таяс и хара-таяс -чёрный таяс [Бутанаев, 1994, с. 60]. О происхождении хакасской части сёока таеш существует легенда, записанная впервые Н. Ф. Катановым [Катанов, 1963, с. 117] и впоследствии неоднократно опубликованная в других работах [Потапов, 1953, с. 124; Патканов, 1911а, с. 133]. Согласно этой легенде, три брата из рода таяс -Кок-Тос, Маныс и Анийн жили в лесу. Боясь нападения соседних саянцев, они обратились к князю бельтиров Ептису с просьбой о покровительстве. Он переселил их поближе к себе в верховья Монока. Произошло это не ранее середины XVIII в., так как именно тогда, в восьми верстах к югу от устья реки Аскиз, князя Ептиса встретил на своём пути академик П. С. Паллас [Паллас, 1788, с. 497]. Опираясь на эту легенду и архивные материалы, Л. П. Потапов, К. М. Патачаков и В. Я. Бутанаев считают хакасский сёок таяс частью шорского сёока таеш, откочевавшего с реки Пызас, куда впадает река Онзас с притоком Таяш Кузнецкой тайги [Потапов, 1957, с. 268; Патачаков, 1959, с. 133; Бутанаев, 1992, с. 60; Бутанаев, 1994, с. 20]. Это подтверждается и картой С. У. Ремезова, на которой в этих местах обозначены юрты «Тазаши» [Бородаев, 2007, с. 52], хотя в ясачных списках ХѴІІ-ХѴІІІ вв. такой волости не числилось.

Лингвист М. Н. Боргояков, напротив, называет его кыргызским и «всегда обитавшим на реке Пызас». В подтверждение им используется исторический документ, где говорится о разгроме в 1704 г. отрядом казаков во главе с П. Собанским и Ф. Сорокиным нескольких кыргызских юрт на реке Пызас [Боргояков, 1974, с. 129]. Действительно, такое событие имело место, но оно было связано с бегством части енисейских кыргызов от принудительного переселения в Джунгарию [Копкоев, 1965, с. 76]. Беглые кыргызы скрывались не только на реке Пызас, но также и в волостях вдоль торгового пути Улуг-Чол, соединявшего Абаканские степи с Алтаем [Адрианов, 1888, с. 110].

Можно предположить, что в начале XVIII в. произошло включение части сбежавших от джунгар кыргызов в Мрасско-Изушерскую и Карачерскую волости. Вполне вероятно, эти кыргызы могли быть из рода таеш, так как их охотничьи территории до начала XX в. были в верховьях Абакана и Лебеди.

Третий сёок - кечин из Пызасской этнолокальной группы составляя до 1635 г. самостоятельную Киченскую волость, а затем вошёл в состав Мрасско-Изушерской. Это был один из самых малочисленных родов, обитавших в верховьях Мрассу [Долгих, 1960, с. 107].

После 1912 г. основная часть потомков сёока кечин составляла Кечинское общество Мрасской волости, с образованием Горно-Шорского национального района вошла в Чилису-Анзасский сельсовет, а с 2006 г. - в Усть-Кабырзинское сельское поселение.

По сведениям Л. П. Потапова, сёок кечин раньше состоял из трёх фамилий Ептегешевы, Шипеевы и Тиингешевы, основателями которых, согласно легенде, были три брата: Ептеш, Шипей и Тиин. Первые два брата положили начало сёоку кечин, а третий - Тиин вошел в сёок таеш [Потапов, 1957, с. 165,178]. По нашим данным, фамилия Ептегешевых у шорцев в настоящее время не встречается, а к сёоку кечин, кроме Шипеевых, относят себя также Башевы. Возможно, что последние семьи - отделившаяся часть семей Пашевых сёока ак-шор. Произойти это могло не ранее середины XIX в., так как фамилия Башевых числилась в 1832 г. только в составе Карачерского рода [ГАРХ. Ф. И-2. Оп. И-2. On. 1. Д. 140.].

В настоящее время потомки этого сёока -семьи Башевых и Шипеевых - широко расселились по Таштагольскому району и проживают, кроме реки Пызас и верховьев Мрассу, в г. Таштагол, п.г.т. Шерегеш и Спасск, а также в населённых пунктах Усть-Кабырзинского сельскою поселения.

Сформировался сёок кечин, скорее всего, ещё задолго до прихода русских в верховья Мрассу, где находилась его родовая гора Тенгри-тау и где осталась большая часть его потомков [Потапов, 19476, с. 134].

4. Верхнемрасская группа состояла из одного сёока кый (кой), семьи которого широко расселились в небольших аилах верховьев Мрассу и её притоков - Колзасу, Узасу, Кыйзасу и отличались особый верхнемрасским говором. Но для соблюдения экзогамии в этой этнолокальной группе должен быть присутствовать ещё один сёок.

Основным занятием местных кыйцев были охота и рыболовство, некоторые практиковали пчеловодство, переняв его у соседних русских старообрядцев и приискателей. Как и соседние кобыйцы, они проживали в бревенчатых прямоугольных в плане юртах.

Эпоним кый встречается во всех списках родового состава шорцев. Кроме того, в списке В. В. Радлова и Н. П. Дыренковой числятся дополнительно сёоки койы и кой, которые Л. П. Потапов считает различными вариантами одного и того же эпонима кый или кой [Потапов, 1936, с. 17].

Сёок кый (кой) в конце XIX в. составляй отдельную Кийскую или Койскую волость, располагавшуюся в верховьях Мрассу и по её притоку Кыйзас, где находилась ставка паштыка. Другая часть сёока под названием хый (13 различных фамилий) расселилась по рекам Таштып, Тея, Есь, Сея, Анчуль, Большой и Малый Сыр и входила там с XVIII в. в Кийский (Койский, Кийско-Кивинский или просто Хивинский) административный род Минусинского округа [Катанов, 1963, с. 95; Бутанаев, 1994, с. 18]. После административной реформы 1912 г. мрасские кыйцы вошли в состав Кийского общества Мрасской волости, затем в Ѵсть-Колзасский сельсовет, а с 2006 г. - в Усть-Хабырзинское сельское поселение.

В настоящее время шорскими потомками этого сёока считают себя Кусургашевы и Шельтрековы. В начале 1960-х гг. в связи с реорганизацией колхозов они покинули свою этническую территорию и расселились частично по рекам Бугзасс и Кабырза в Чилису-Анзасском и Усть-Кабырзинском сельсоветах, частично в посёлках Мрассу и Камзас Усть-Колзасского сельсовета (сейчас Усть-Кабырзинское и Кы-зыл-Шорское сельские поселения). Отдельные семьи потомков кыйцев живут в г. Таштагол и п.г.т. Спасск.

Первые сведения о сёоке кый (Кувинской и Кизинской волости по реке Мрассу) дают русские исторические документы 1629 г. [Паллас, 1788, с. 408]. На карте С. У. Ремезова в тех же местах обозначена Кавинская волость. В XVIII в. сёок кый частично обитал в верховьях Мрассу и составляй Хивинскую волость [Потапов, 1957, с. 132], частично - в верховьях Абакана, где образовал «Каинское поколение бирюсинцев» [Паллас, 1788, с. 507, 515; Георги, 2007, с. 270; Пестерев, 1773, с. 9].

О происхождении сёока кый сведения противоречивы. Б. О. Долгих считал его молодым образованием, переселившимся «со стороны» в верховья Мрассу вместе с другими «бирюсинцами» сёоками кобый, кызай, карга [Долгих, 1960, с. 111]. Л. П. Потапов, опираясь на записанную им легенду о переселении сёока кый с реки Мрассу на реки Абакан, Таштып, Матур, напротив, принимая его за коренной «шорский» сёок [Потапов, 19476, с. 121].

Очевидно, формирование сёока кый, как и предыдущаго - кобый, происходило до прихода русских в пределах своей древней охотничьей территории в верховьях Абакана, по рекам Итыл, Тардаш, Кызас. Впоследствии кыйцы расселились в верховьях Мрассу и по левым притокам верховьев Абакана и свободно могли мигрировать друг к другу.

Название сёока, согласно Н. М. Боргоякову происходит от гидронима Хый (река Кия) [Боргояков, 1973, с. 142], который, по А. П. Дульзону, является кетским по происхождению [Дульзон, 1964, с. 250]. Однако всё это сомнительно, так как сёок кый, по крайней мере, с XVII в. жил на многие сотни километров к югу от реки Кии и не имел там никогда охотничьих угодий. В то же время сёок располагался в долинах рек Кыйзас (Хыйзас по хакасски) и Матур, по водоразделу которых возвышалась родовая гора Пустаг [Бутанаев, 1992, с. 58]. Поэтому правильнее будет увязать эпоним кый с гидронимом Кыйзас и считать его кетским по этногенезу, учитывая, что окончание «-зас» аналогично кетскому слову сас или сес - река [Бутанаев, 1992, с. 58;

Бутанаев, 1994, с. 18]. Лингвист Г. В. Косточаков считает, что все шорские этнонимы на Мрассу (кобый, кызай, кый, кечин, карга) кетского происхождения [Косточаков, 2013, с. 66].

5. Верхнекондомская группа в конце XIX в. состояла из сёоков ак-шор, кара-шор, сары-шор, челей, расселявшихся от верховьев реки Кондомы до с. Кондомского. Их объединяя особый верхнекондомский говор кондомского диалекта [Чиспияков, 2004], общность форм хозяйства: охота, ручное земледелие и пчеловодство, рыболовство и сбор кедрового ореха [Швецов, 1903, с. 21]. Среди них было значительным влияние русской материальной культуры и христианства со стороны приискателей Спасска и миссионеров.

Этнограф Л. П. Потапов предлагая включить в состав основного рода шор сёок кызыл-шор, представителей которого - семью Тепчегешевых - он встретил в начале 1930-х гг. на реках Колзас и Узас - левых притоках верховьев Мрассу (бывший Усть-Колзасский сельсовет). Он же сообщая, что этот сёок имел спорные с челканцами охотничьи угодья в верховьях Абакана, по его притоку Кара-суг [Потапов, 1936, с. 134]. По данным Н. П. Дыренковой, Тепчегешевы проживали примерно в те же годы ещё и в верховьях Кондомы в Кызыл-Шорском сельсовете, а отдельными семьями - в Усть-Кабырзинском сельсовете [Дыренкова, 1940]. Из наших полевых материалов следует, что большинство Тепчегешевых в настоящее время проживают в населённых пунктах Кызыл-Шорского и Кабырзинского сельских поселений, то есть там, где когда-то обитая сёок сары-шор. Отдельные семьи с этой фамилией переселились в конце 1950-х гг. в г. Таштагол, посёлки Шерегеш и Спасск.

Правильнее будет полагать, что фамилия Тепчегешевых ранее принадлежала к сёоку сары-шор, а сёок кызыл-шор вообще не существовал. Часть семей сёока сары-шор в 1930-е гг. вполне могла отселиться в верховья Мрассу (Усть-Колзасский сельсовет), где их обнаружил и принял за самостоятельный род этнограф Л. П. Потапов. Поэтому у Тепчегешевых не появилось новой родовой территории, и промышляли они, как и прежде, на охотничьей территории своего прежнего сёока сары-шор.

Не совсем ясным остается вопрос относительно фамилий Пашевых, Шуткариных, Тунековых, представители которых, по нашим данным 1980-х гг., причисляли себя к сёоку ак-шор. Прежнюю охотничью территорию этого рода шорцы нам называли в верховьях Кондомы по Бийской Гриве. Как в 1930-х гг., так и в настоящее время большинство этих фамилий встречается в посёлках по правобережью верховьев Кондомы. В 1950-1960-е гг. часть семей переселилась из посёлков Коуринского сельсовета в г. Таштагол, п. г. т. Шерегеш и Спасск. Можно предположить, что эти семьи - отделившаяся часть соседнего сёока кара-шор, хотя нельзя исключать возможность существования в начале XX в. самостоятельного сёока ак-шор, кровнородственного трём соседним - кара-шор, сары-шор, узют-шор или таеш.

После административной реформы 1912 г. большинство потомков сёоков кара-шор и сары-шор составили около восьми обществ Верхнекондомской волости, впоследствии Кызыл-Шорского, Тугунского, Спасского сельсоветов, а после 2006 г. - Кызыл-Шорского сельского поселения.

Происхождение сёока шор остается невыясненным. Е. Пестерев и П. С. Паллас, посетившие «шорских татар» в верховьях Абакана в середине XVIII в., считали их потомками бирюсинцев, переселившихся первоначально с реки Бирюсы в верховья Кондомы, а потом, в начале XVIII в., возвратившихся на реку Абакан [Пестерев, 1773, с. 9; Паллас, 1788, с. 50].

Н. П. Дыренкова в улусе Акколь, что в верховьях Томи, чуть ниже устья реки Мрассу, записала легенду о набегах воинственного «народца Шот» и столкновениях его с родами кызай, кобый, кый, таеш [Дыренкова, 1940, с. 309]. Исходя из текста легенды можно предполагать степное происхождение этого народа, хотя сама Н. П. Дыренкова не определяла его этническую принадлежность. Позднее Л. П. Потапов сравнил название «Шот» с этнонимом чода или чоды - самодийской родоплеменной группы, растворившейся среди карагасов, тувинцев-тоджинцев, кумандинцев и тубаларов [Потапов, 1956, с. 493]. Как бы продолжая развивать гипотезу о самодийском происхождении сёока шор, этнограф В. И. Васильев сопоставил шорский эпоним чор (шор) с северосамодийским чор у ненцев [Васильев, 1974, с. 155-156].

Свою точку зрения высказал исследователь этнографии хакасов В. Я. Бутанаев, который считает, что «шот» - это шорское произношение русского термина «чудь». Хакасы термином шот или чуут, чоот называют народ Ах-хорат,  т. е. «белоглазый», который, согласно историческим преданиям, проживая в долине Среднего Енисея.

Оригинальный вариант этимологизации эпонима шор предложил Э. Ф. Чиспияков. Он выделил в тюркских языках группу близких по значению слов, из которых мог быть заимствован один из семантических типов этнонимов - «человек», «люди». Для сравнения им выбраны слова: кирг. чор - «низкий раб», чору -«служанка»; кераим. чора - «работник»; тув. чура - «раб», «рабыня», «невольник», «холоп», «слуга»; узбек. чури - «рабыня»; уйг. чори - «рабыня, пленница». Все эти слова, как полагал Э. Ф. Чиспияков, восходят к одному иранскому корню [Чиспияков, 2004, с. 37].

Со времен А. Н. Аристова существует мнение, что этноним шор исходит от названия реки Шора - левого притока Томи (ныне - территория Хакасии) [Аристов, 1897. С. 69; Боргояков, 1973, с. 143]. Интересен и тот факт, что в верховьях реки Шоры есть гора Шор-тайга.