Абинская общность - Локальные группы предков шорцев в конце XIX - начале XX вв.

АБИНСКАЯ ОБЩНОСТЬ

Источник: Кимеев, В.М., Копытов, А.И. - Горная Шория: история и современность. Историко-этногрфические очерки: монография / В.М. Кимеев, А.И. Копытов. - Кемерово: Примула, 2018. - 600 с.; цв. вкл. 24 с.

АБИНСКАЯ ОБЩНОСТЬ подразделялась на четыре этнолокальные группы.

1. Нижнекондомская группа, наиболее сметанная в этническом и этноязыковом отношении, состояла из потомков сёоков аба, себи, тарткын, кереш, которые к началу XX в. под сильным влиянием русских уже утратили многие элементы традиционной культуры. Отдельные семьи в улусах Томазак (Мыски) и Тагды-аал (Осинники), занимаясь торговлей и скупкой мехов, мёда, ореха, наживали большие состояния и имели крестовые двухэтажные дома [Адрианов, 1888а, с. 174]. Жители улуса Абинцы (потомки абинцев ХѴІІ-ХѴІІІ вв.) вместе с русскими из соседних деревень занимались извозом - доставкой по Томи, Мрассу и Кондоме на лодках-долблёнках муки и других грузов на прииски и в отдалённые улусы. Основным занятием большинства шорцев нижнекондомских улусов под влиянием русских крестьян стало пашенное земледелие, стойловое скотоводство и пчеловодство. Только некоторые бедные мелкие семьи продолжали существовать за счёт охоты, рыболовства и собирательства [Швецов, 1903, с. 631]. Почти все местные мужчины носили одежду русского типа: фабричные шаровары, сатиновую рубаху, суконное пальто, картуз или фетровую шляпу, кожаные сапоги, зимой - овчинную шубу и шапку. Женщины шили платья из покупной материн и халаты из чёрного сукна. Кое-где ещё сохранялись старинные телеутские жен-ские платья со стоячим, обшитым гарусными нитками воротником «чага». Этническое окру-жение русских крестьян и особенно Кузедеевский стан Алтайской православной духовной миссии привели к быстрой этнокультурной ас-симиляции большинства населения низовьев Кондомы.

2. Мундыбашская группа состояла преимущественно из представителей сёоков калар и чедибер, которые имели особый говор [Чиспияков, 2004, с. 39]. Основой их хозяйства были охота, земледелие и отчасти пчеловодство. Скотоводство и рыболовство у жителей небольших аилов долины Мундыбаша были развиты очень слабо [Адрианов, 1883, с. 936]. Проживали каларцы в бревенчатых юртах, мужчины оде-вались в домотканые халаты, штаны, а женщины носили платья, из обуви те и другие использовали кожаные сапоги.

В настоящее время потомки этой группы -тёли проживают в населённых пунктах Каларского сельского и Мундыбашского городского поселений.

О происхождении сёока чедибер существует несколько противоречивых гипотез. Так, краевед-геолог Г. П. Старков, переводя этноним че-дибер/четтибер/йеттибер с древнетюркского, как «семь волков», сравнивает его с самодий-ским йоты/юты/чоду + финальный формант пер и предполагает, что это название «легендарного народа рудокопов и металлургов - чуди» [Старков, 2013, с. 130].

3. Антропская группа состояла из сёоков челей и чедибер, включая отдельные кумандинские семьи. Все они вследствие длительного совместного проживания имели особый ан-тропский говор. У чедиберов главным источником жизнеобеспечения в конце XIX в. была охота, у челейцев - пчеловодство [Вербицкий, 1870, с. 75]. Земледелие не обеспечивало потребностей, и мука дополнительно закупалась на Спасском прииске у кумандинцев и русских торговцев. Местные жилища были разнообразны - от русских изб до срубных юрт с засыпанной сверху землёй жердчатой крышей [Записки миссионера..., 2008, с. 82]. Близкое соседство с кумандинцами привело к заимствованию у последних некоторых элементов одежды: вязаных носков, кушаков с вышитыми на них геометрическими узорами [Анохин. АМАЭ РАН. Ф. 11. On. 1. Д. 84]. Влияние Кондомского отделения Алтайской православной духовной миссии привело к постепенному изменению мировоззрения и обрядов у населения.

Юрты паштыка Кондомо-Елейской волости в XIX в. находились, как уже отмечалось, в низовьях левого притока Кондомы - реки Антроп. В настоящее время к шорским потомкам кондомских челейцев причисляют себя Ачулаковы, Каташевы, Кунгушевы, Кучуковы, Полчановы, Чепсораковы, Шурлачаковы, которые проживают в основном в г. Таштагол, п.г.т. Шерегеш и Спасск, а также в населённых пунктах Кызыл-Шорского и Коуринского сель-ских поселений 

4. Верхотомско-нижнемрасская группа имела особый говор, ставший основой современного шорского литературного языка. Состояла она из потомков сёоков аба, челей, тарткын, которые имели своеобразный антропологический тип, «резко отличающийся от монголоидною» [Чиспияков, 2004, с. 147-148]. Население нижнемрасских улусов Красный яр, Мыски было социально неоднородным. Значительная часть семей занималась скупкой ореха и пушнины у верховских шорцев с перепродажей товара по завышенным ценам на рынках Сибири, отчего и получила кличку «садыгчелары», т. е. «торгаши». Высокоразвиты были скотоводство и рыболовство, имев-шие к началу XX в. товарный характер [Швецов, 1903; Сувэйздис, 1900, с. 190]. Основным жилищем были русские избы, у богатых -крестовые дома. Бревенчатые юрты использовались только летом у бедняков.

Потомками нижнемрасских и верхнетом-ских челейцев являются шорские семьи Акуляковых, Акушаковых, Апанаевых, Бекреневых, Мижаковых, Мойнаковых, Мойтаковых, Чульджановых, проживающие в посёлках Чувашка, Подобасс, Безруково Мысковского городского поселения, а также в городах Мыски и Между-реченск [Косточаков, 2005].

После административной реформы 1912 г. все управы кузнецких татар были преобразованы в обычные административные волости уже с «оседлым инородцами», что привело не к консолидации, а скорее к миграциям в пределах новых административных образований, разрушению внутриродовых связей, потере локальной этничности и ассимиляции среди увеличивающегося русского населения в процессе переселенческой политики российского государства. Институт паштыков был упразднён, а с ним старая форма сбора налогов, традиционное самоуправление и организация системы судопроизводства. Кузнецкие инородцы были прикреплены по месту проживания, что улучшило систему учёта и сбор налогов. В то же время возникла межэтническая напряжённость, особенно в населённых пунктах с преобладанием русского населения [Садовой, 2003, с. 140].

В советский период в границах Горно-Шорского национального района завершился процесс этногенеза шорцев, хотя многие десятилетия продолжался процесс локализации прежних этнотерриториальных групп в границах образованных сельских советов. При этом в состав шорцев вошли местные группы кумандинцев, челканцев, сагайцев и телеутов. В послевоенный период активного промышленно-го освоения территории реорганизованного в 1939 г. национального района и ликвидации колхозов начался необратимый процесс ми-грации шорских семей из разных сёоков в города и крупные посёлки, что привело к началу XXI в. к значительной урбанизации (до 90%) населения. Молодое поколение современных городских шорцев не знает родного языка, не сохранило предметов традиционно-бытовой культуры и имеет смутное представление о своём этногенезе и этнической истории. А это значит - этнос находится на стадии необратимой полной ассимиляции, несмотря на усилия властей и представителей шорской национально-политической элиты внести элементы этнокультурного неотрадиционализма.

Низовские шорцы. 1927 г. Фото Н. П. Дыренковой. МАЭ, б/н.

Составление поимённых списков домохозяев работником экспедиции на сельском сходе. 1913 г. Фото Г. И. Иванова. АГКМ. Инв. № 15947-70.

Бай-торговец (садыгче) Фёдор Молтояков (в центре) с помошниками-танышами. Улус Чульджан. Начало XX в. НКМ. КП 7003-6. № 1466.