Представления о вселенной и божествах, о жизни и смерти

Представления о вселенной и божествах, о жизни и смерти

 Источник: Кызласов, Л.Р. - Древнейшая Хакасия. М.: Изд-во Московского университета. 1986. 294 с.

Менгиры и изваяния, в которых тазминцы в целом олицетворяли мировую гору, т. е. весь окружающий их мир или даже вселенную, представляли собою не только вертикальную модель этого мира, но несли на себе сложную смысловую нагрузку, которая в ряде случаев проявляется в нанесенных изображениях. В последних, например, отражается дуалистическое восприятие мира: небо и земля, свет и тьма, мужское и женское начала, рождение и смерть, борьба добра и зла, и т. п. Все три мира были «населены». По небу бежали лоси, хищники (рис. 124, 127),

мчались быки, влекущие солнечные повозки (рис. 121, правая); катились «громовые» колесницы (рис. 112), плыли солнечные корабли (рис. 121), летали птицы (рис. 98); величавые божественные коровы, отягощенные выменем, переполненным священным молоком, кормили тощих божественных телят (рис. 128). В подземном мире антропоморфные существа с фаллусами ловили «коров» (рис. 92), «хищники» терзали чрева плодоносящих коров (рис. 126), какие-то животные, груженные поклажей, удирали от несущихся по воздуху личин (рис. 121, слева); личины зависали вниз головами (рис. 76), рядом с ними плавало подземное солнце (рис. 86, 126), и там же, под землей, хранились зрелые «яйца» и личинки (рис. 63—65, 129), готовые породить новую жизнь.

Все в движении, везде динамичные соединения фигур, ничего застывшего в этой тазминской вселенной, воспроизведенной в камне. Между верхним и средним миром, как сверху вниз, так и снизу вверх, движутся «змеи» (рис. 76, 123), змеистые линии (рис. 86, 130), личинки-зародыши, сползающие вниз по каким-то особым «протокам» (рис. 80, 126, 130). Все дополняется нервическим напряжением явного (рис. 131)24 или же скрытого coitus'a существ верхнего мира с существами, воспроизведенными в среднем мире, на земле (рис. 61, 69, 72—74, 80, 86 и др.).

Таков сложный, динамичный, диалектически сочлененный мир — вселенная человека тазминской культуры. Основу его представлений составляет замкнутый, бесконечный цикл непрерывно зарождающейся, плодоносящей и отмирающей природы. В этом круговороте жизни и смерти участвуют разные по своим характерам и функциям сверхъестественные существа, потребовавшие для их воспроизведения в камне от человека — художника и скульптора — создания таких абстрактных образов, в которых сливаются фантастические и реальные черты. Эти образы настолько, отвлеченные, ирреальные, что не понятны современному зрителю.

Вся сложность описанной картины с особой наглядностью проступает при изучении вертикальных монументов, имеющих вид обращенных вверх, к небу утончающихся или изогнутых (как писал первый из видевших их ученых Д. Г. Мессершмидт: «в виде венгерской сабли») скульптур. Это гигантские воспроизведения звериных, чаще бычьих, фаллусов (рис. 71, 79-81, 89. 122, 130) 25.

После акта соития семя оплодотворяющих божественных существ собирается на небе, на вершине мировой горы, которую олицетворяли каменные изваяния — фаллусы. Близкие представления до современности сохранились у коренных народностей Сибири. На небе или внутри небесной горы, по их представлениям, находились хранилища душ не только люден, но и всех диких и домашних животных, а также растений. Эти местопребывания бессмертной жизненной силы (откуда она выходила и куда возвращалась) строго охранялись божествами-хранителями.

Еше недавно шаманы хакасов, обращаясь к высшим небесным божествам, молили:

Народ подлунного мира не может жить.

Болезни и страдания не покидают!

Скот гибнет, посевы не растут.

Прошу дать души (кут) скота н посевов!

Всякий человек, присутствовавший при этом молении, подставлял под отверстие юрты шапку, чтобы в нее упало с неба побольше <кутов» 26.

Подобно тому как реки зарождаются на вершинах гор, так и в недавних представлениях эвенков и других сибирских народностей в верхнем мире, возле родового хранилища душ людей и животных, на болотистой вершине горы находились истоки космической реки, которая протекает через все три мира вселенной: вершина — в верхнем небесном мире, середина — в среднем земном мире, где живут люди, а устье — в нижнем подземном мире. О том, что подобные представления были издревле широко распространены, свидетельствует вера древних индийцев в то, что Ганг протекал по небу, по земле и под землей, т.е. тоже являлся мировой рекой. Таковым же почитался и Нил в Древнем Египте 27.

Судя по изображениям на монументах, тазминцы имели сходные представления о хранилищах жизненной силы в верхнем мире. Их охраняли божества (антропо- или зооморфные, иногда космические). Моления о продлении рода и даровании людям «кутов» всего живого совершались перед изучаемыми изваяниями. На сложных монументах изображено, как от верхних божеств (в виде головы человека, антропоморфной личины, головы горного козла или же полумесяца — рис. 80, 126, 132, 133) спускаются вниз как бы по особому «семяпроводу» (с помощью треугольных «плавничков» и усиков) расположенные друг над другом личинки- зародыши всего сущего на земле. Они различны по очертаниям, но всегда имеют два (реже — три) глаза, рот и даже нос (рис. 132, 133). Они спускаются вниз к рогатой, ушастой рельефной личине и как бы входят в нее, внедряются в ее голову. Иногда этот путь (внутри «семяпровода») воспроизведен извилистой линией, раздваивающейся книзу (рис. 76, 130). Возможно, это и есть мировая река, текущая с неба в подземный мир, где расположено ее устье. Представление о космической реке, очевидно, уже существовало у древних енисейцев в период тазминской культуры.

Рельефная личина, являющаяся непременным изображением на фаллических изваяниях (иногда верхние фигуры и космическая река с личинками или подразумевались, или же были первоначально изображены раскраской), соединяет в себе антропоморфные и зооморфные черты (рис. 71, 72, 79, 80, 81, 89. 116, 126, 130, 132). Обычно личина имеет коровьи уши и коровьи рога 28, но в тоже время к ней добавляется беременный живот и груди молодой женщины; изредка изображены и руки (рис. 134, 1. 2, 3). Как известно, корова во многих древних и архаических религиях — символ плодородия, изобилия, благоденствия. Вселенная у древних египтян олицетворялась то в образе женщины, то коровы. Так же в древней Индии «все небо представлялось безграничной коровой». Небесная богиня плодородия египтян Исида изображалась то в виде коровы, дающей молоко, то в виде женщины с коровьими рогами на голове, кормящей младенца Гора — бога солнца. В древнейший период богиней неба египтян была Хатор. Она почиталась как небесная корова, родившая теленка — солнце (бога Ра), и так же изображалась: то и виде коровы, то в виде женщины с рогами и ушами коровы29.

Миф о божественной корове, беременной золотым тельцом, который после рождения стал ярчайшим из светил небосвода — животворным солнцем, был широко распространен в древние времена. Согласно ему та же корова породила луну, планеты и звезды («телята»). По верованиям египтян, солнце рождалось каждое утро как золотой телец или как дитя (сообразно тому, представляли ли они себе рождающее его небо в виде коровы или в виде женщины) и плыло в небесной барке по направлению к западу, где оно заходило в образе старика, плетущегося к могиле. В других версиях древнеегипетских мифов богиня неба (женщина) утром рождала солнце, а вечером проглатывала его. Рассказывалось также, что бог солнца Ра днем плывет, освещая землю, по небесному Нилу в барке Манджет, а вечером подплывает к вратам преисподней и, пересев на ночную барку Месектет, плывет по подземному Нилу.

Шумерская богиня Гатумдуг, покровительница г. Лагаша, также именовалась священной коровой, а в древнеиндийских мифах матерью и отцом богов был Адити — божественное двуполое существо корова-бык. У древних индусов сама земля принимала облик пятнистой короны. Иногда пятнистая корова Пришни отождествлялась с дождевым облаком, посылающим благодатный дождь, в другом мифе божественные коровы являлись лучами зари и т. п.30

Миф о небесной корове и золотом тельце был известен на Енисее в тазминское время. Об этом свидетельствует уникальное изваяние, найденное в котловине оз. Шира. В его центре изображена корона с только что родившимся теленком, тянущимся к ее вымени. Над ними «разгораются» солнечные лучи (рис. 128, 135) 31. Ширинское изваяние позволяет полагать, что древние енисейцы были знакомы с древнеегипетской версией этого мифа. Показательно также, что в африканских мифах первая корова с теленком вышли из скалы, а за ними вышло целое стадо32

Вообще рога коровы с древнейших времен на Переднем Востоке и в Индии являлись символом божественной мощи: начиная от безымянных изображений человеко- быков V—IV тыс. до н. э. до рогатого Нарам-Сина на стеле из Суз и кончая тем, что Александр Македонский в Коране назван Зу-л-Карнейн (Двурогий) 33. Даже я мусульманское время были живы древние мифы. Примером могут служить рубаи Омара Хайяма (XI—XII вв.):

Корова в небе звездная — Парвин,

Другая — спит во тьме земных глубин,

А сколько здесь ослов меж Двух коров —

Муж правды, это знаешь ты один 34

Нельзя не добавить, что древнейшее из известных, записанное китайцами в VIII в. предание о происхождении средневековых жителей Енисея гласит, что рыжеволосые и белолицые — хакасы, отказываясь возводить свой род к волкам (как это делали древние тюрки), заявляли, что «они происходят от спаривания бога с короной в горной пещере»35. Весьма вероятно, что представление о происхождении от божественной праматери коровы сохранилось у средневековых аборигенов Енисея еще со времен тазминской культуры, т. е. на протяжении почти четырех тысяч лет. Перс Гардизн в XI в. также сообщал, что «некоторые из киргизов (Енисея. — Л. К.) поклоняются корове...» 36

Итак, основная личина с рогами и ушами коровы на енисейских каменных изваяниях (к которой добавляются на сложных фигурах беременный живот и груди молодой женщины) воспроизводит Великую Мать—прародительницу древних енисейских племен. Ее оплодотворение отражено в спускающихся сверху личинах — кутах. От нее, следовательно, зависит порождение не только солнца, луны, небесных тел, но и всего сущего на земле. Космический культ и культ размножения здесь сливаются в одно целое.

Есть одно характерное изваяние (р. Белый Июс), изображающее антропоморфное мужское божество с фаллическим завершением головы. На его груди вырезана не обычная рогатая личина, а фигура священной коровы (рис. 136), Этот случай раскрывает подлинный образ существа, обычно изображаемого в виде рельефной личины с ушами и рогами коровы. Важно отметить двойственную сущность, вложенную художником в этот образ священного животного: два кружка, вырезанных друг под другом на туловище» символизируют солярное небесное значение образа, а два креста (на тулове и на морде) — его противоположное — земное значение (рис. 137). Таким диалектически синкретичным был, видимо, для тазминцев образ праматери- коровы, действовавшей во всех трех мирах вселенной.

По аналогии с древнеегипетскими представлениями можно предполагать, что тазминская праматерь иногда воспроизводилась в своей человеческой ипостаси. Таковым можно считать хранящееся в Эрмитаже антропоморфное изваяние Хыс тас, завершающееся личиной, но не с рогами, а с волосами. И эта фигура имеет сходное воспроизведение беременного грузного туловища с грудями молодой женщины и с человеческой рукой (рис. 134, 1). Может быть, сюда же относится изваяние с личиной и грудями, находившееся на Уйбатском чаатасе 37.

О космогонической сущности изображений на изваяниях говорят и обрамляющие их солнечные знаки в виде кружков, концентрических окружностей (иногда с точкой посредине) с четырьмя треугольными лучами и т. д. (рис. 71, 72, 74, 80, 116)38. Солнце в виде круга с четырьмя треугольными лучами изображали еще в древнем Вавилоне, а также в Месопотамии и Сирии, в Хеттском царстве, а позднее — у скифов39. У народов Сибири намечаются такие же параллели. Например, бляшка с двумя концентрическими окружностями символизирует у кетов «нижнее солнце», которое необходимо шаману для путешествия в темный «нижний мир»; круг с точкой в центре — знак солнца у хакасов, шорцев и др. 40

У тазминских изваяний солярные знаки изображены чаще на боковых свободных плоскостях по 2-4 снизу вверх (по ходу солнца); нередко — на выпуклом животе, под грудью, изредка под личинами или на задней узкой плоскости изваяний и дважды — на верхнем завершении монументов (рис. 72, 80, 132, 134, 2, 3)41. Изредка воспроизведены солнца «нижнего» подземного мира, располагающиеся в самом низу монументов ниже черты (рис. 126, 130, 132). Иногда они перечеркнуты крестом, «звездой» или двумя линиями (рис. 86, 158).

Солярные знаки передают вечное и неутомимое движение солнца по небосводу в течение дня и ход «ночного солнца» от запада к востоку в подземном мире.

Рассмотрим теперь нижнюю зону сложных изваяний, на которой нами были уже упомянуты знаки, символизирующие, вероятнее всего, «ночное солнце» в подземном мире.

На четырех скульптурах воспроизведена морда страшного зубастого длинноязыкого хищника (спереди в фас, а по бокам в профиль — рис. 121, 126, 132, 138).

Чудовище пожирает беременное чрево Матери-прародительницы, как бы стараясь добраться и уничтожить плод — зародившуюся жизнь. На лбу такого хищника (изваяние из пос. Шира) выбит крест — символ земли (рис. 126), подобный знакам на солнцах нижнего мира (рис. 86, 158) 42.

Крест отделяет мир духов, подземный мир, души умерших от среднего мира живых людей. Шаманы эвенков, например, к своих напутствиях духам, ведущим души умерших в нижний мир, говорят:

В полночную страну провожая душу...

Душу в самой середине реки во рту пронесите!

.. Все дороги на обратном пути,

Две семерки (четырнадцатью) крестами все закроите43.

Крест на лбу, таким образом, несомненно, обличает хтоническую сущность фантастической химеры, которая борется с самой жизнью и в то же время крест как бы «ограждает» мир живых от представителя чудовищных подземных сил.

Как видим, на сложных изваяниях в сжатой форме отображен весь замкнутый цикл от зарождения жизни до смерти. Движение одностороннее, ибо зарождение, по мере поступления кутов, бесконечно, а смерть конечна. Но как подметил на средневековом материале М. М. Бахтин: «Смерть включена в жизнь и наряду с рождением определяет ее вечное движение»44.

Что касается сущности чудовищного зверя-пожирателя, то в основе его лежит скорее всего образ хищного волка или волчицы. Полные изображения этого существа четырежды обнаружены на тазминских стелах и писаницах (рис. 127, 139, 140) 4ft. Дважды эти волчьи фигуры помечены крестами подобно морде чудовища на изваянии из Шира. Кресты везде подтверждают хтоническую сущность зверя (рис. 127, 141)

Издревле почти у всех народов бог умерших, хранитель входа в ад (Аид, Тартар, Днюй и т. д.) или сторож моста, ведущего в подземный мир, проводник мертвых душ — все они олицетворялись в образе адского пса, волка или шакала. Так было у древних египтян, этрусков. греков, иранцев, китайцев, ухуаней и др.46, а ныне — у сибирских народов (селькупов, чукчей, гиляков и т. д.).

Но для нас важнее отметить, что в древней Месопотамии большую известность имело хтоническое божество Ламасту, изображавшееся то страшной и уродливой женщиной (с головой львицы или птицы) с когтистыми пальцами, распущенными волосами и свисающими грудями, то свирепой волчицей. В одном из заклинаний говорилось: «Она свирепая, она ослепляющая, она волчица...» Богиня боялась якобы только собак, амулетов и заговоров47. Ламасту насылала родильную горячку, губила новорожденных и даже вырывала у рожениц внутренние органы (сердце, печень, легкие).

Образ этого свирепого божества- демона наиболее соответствует описанным выше тазминским его изображениям. В них отчетливо проявляются то рвущая плоть пасть львицы с округлыми ушами, то пасть волчицы с длинными ушами (рис. 127, 139, 140); туловище поджарой волчицы сочетается при этом с птичьими ногами и когтистыми пальцами (рис. 127, 139, 140).

Иногда это сидящая полуантропоморфная фигура со свирепой волчьей головой (рис. 141) или же сидящие в такой же позе хтонические антропоморфные фигуры (с человечьими головами), спины которых недвусмысленно перечеркнуты крестом. На одном рисунке «шагает» человеческая фигура, но с головой волчицы с отверстой пастью. При этом правая рука ее заканчивается второй ощеренной звериной головой (рис. 142). Все это различные воспроизведения тазминской Ламасту 48.

О том, что и на Енисее Ламасту была не просто демоном, но богиней, вероятно, свидетельствует сохранившийся до нас обломок ее каменной статуи — львиная голова с оскаленными клыками, найдена близ д. Знаменка на р. Ербе 49.

Древняя богиня Ламасту пережила тысячелетия — ее образ сохранился в представлениях о демонической женщине-собаке Алмасты у разных народов Евразии. Это существо якобы и сейчас наносит вред не только беременным женщинам и новорожденным детям, но и самкам животных и их приплоду 50. В этой связи интересен старинный обряд турок, узбеков и бурят, предпринимаемый для охраны родившегося ребенка: «с пойманного на охоте волка сдирают шкуру таким образом, чтобы снялась и часть шкуры с морды зверя у пасти, ее высушивают и сохраняют. Через эту волчью пасть и протискивают новорожденного, как только он появляется на свет»51. Считалось, что такой обряд избавлял ребенка от страшной волчицы Ламасту. С этими же представлениями и стремлениями, очевидно, связаны и изображения на тазминских монументах головы Ламасту («заклейменной» крестом) с раскрытой пастью.

Идея смерти-перерождения, связанная с рассмотренным выше пожиранием Ламасту чрева Великой богини Матери-прародительницы, выражается у тазминских племен еще в одной серии рисунков. Речь идет о женских фигурах, лежащих или сидящих с раздвинутыми в стороны руками и ногами, в так называемой позе рожениц (рис. 143) 52. В разные времена так действительно изображались роженицы. Но на плитках и прибрежных скалах Енисея в тазминское время воспроизводилась не рожающая женщина (нет никаких признаков родов), а все та же богиня Мать- прародительница. Ее сущность дважды подчеркнута наложением женской фигуры на фигуру коровы 53. Образ женшины-коровы мы выше зафиксировали для воспроизведений богини Матери-прародительницы на скульптурных монументах.

На этот раз, если воспользоваться смыслом строф Омара Хайама («Корова в небе звездная — Парвин, Другая — спит во тьме земных глубин...»), можно сказать, что это воспроизведение Матери- коровы, находящейся «во тьме земных глубин». Выше уже приводились случаи рисунков коров в нижнем ярусе сложных стел, многие из которых помечены крестами (рис. 92, 136).

У аборигенов Енисея зафиксировано представление о женском божестве, которое «состоит из глины и находится постоянно в лежачем положении, с раскинутыми ногами. Случается, говорит шаман, что человеческая душа входит в этого дьявола через половые части итогда не всякий решается выхватить оттуда беглянку»54. Таким образом, душа умершего попадает «на переработку», для последующего возрождения, внутрь космической Матери-прародительницы через ее половые органы65. Поэтому тазминцы такие рисунки делали не только на каменных плитках, но и на скалах в основаниях гор, ибо в связи с культом гор души умерших через расщелины и пешеры (которые понимались как половые органы гор) должны уходить внутрь мировой горы в верхнее хранилище душ рода. С этим связано восприятие детородных органов и женского чрева не только как символов рождения, но и как смерти-перерождения 56 Исследуя палеолитические материалы Западной Европы, А. Леруа-Гуран указывает; «Мы имеем некоторые основания считать, что пещеру воспринимали как женщину, по крайней мере, в некоторых ее частях»57. Очевидно, что сходные представления издревле были широко распространены.

«Такие же взгляды существовали в древнем Египте и архаическом Китае, где вход внутрь утробы женщины-преисподней представляла vulva последней»58. В Чатал-Гуюкских святилищах (Передняя Азия. VII—VI тыс. до н. э.) над могилами женщин, на стене, размещалась рельефная фигура женского божества с расставленными горизонтально руками и ногами. Вероятно, и здесь скульптурно воссоздана космическая богиня, мать всего сущего, также воспринимающая в свое лоно души умерших59. Правы, очевидно, авторы, предполагающие, что в этом «наглядно отражено первобытное представление о смерти как о логическом продолжении жизни. Человек возвращается в женское чрево, откуда он пришел и откуда придет вновь». В этом исследователи, не без основания, видят «вторую ипостась женского божества — олицетворение со смертью» 60.

Необходимо отметить, что анализ древних и этнографически известных изображений человека и животных в «позе лягушки» приводит ученых к выводу, что в своем архетипе они связаны «с представлениями о взаимосвязи жизни и смерти, цикле обновления и т. п.»61 Вероятно, именно как воплощение смерти-перерождения надо рассматривать фигуры нагих женщин с раздвинутыми ногами (с изображением между ними душ в виде кружков), высеченных на средневековых надмогильных каменных памятниках в Югославии 62.

Таким образом, в эпоху неолита в Южной Сибири проявляется отчетливо все та же идея о своеобразном круговороте жизни и смерти и перевоплощении душ умерших сородичей снова в живых членов рода. Это очевидно, касается всего живого на земле, в том числе отмирающих душ животных и растений. Некоторые народы Сибири еще я недавнем прошлом полагали, что фонд человеческих душ неизменен и постоянен.

«Верхнее божество, по их мнению, создало для каждого народа определенное количество мужских и женских душ, которые воплотились в людей. После смерти человека тело идет в нижний мир, а душа вверх, на небо. При рождении ребенка она посылается верхним божеством снова на землю, где и воплощается в новорожденного» 63.

Таким образом, смерть человека или зверя означает переработку их жизненного вещества (кут) и неизбежное возрождение снова в земном мире. Жизнь и смерть не отделимы друг от друга, и мир живых тесно связан с миром мертвых. Символом вечного круговорота жизненного вещества являлось солнце, которое каждый вечер «умирало» на западе и каждое утро «возрождалось» на востоке.