О семантике тазминских изваяний и писаниц - Мировоззрение и мировосприятие тазминцев

О семантике тазминских изваяний и писаниц - Мировоззрение и мировосприятие тазминцев

Источник: Кызласов, Л.Р. - Древнейшая Хакасия. М.: Изд-во Московского университета. 1986. 294 с.

Исследованные нами святилища, а также разнообразные виды тазминских каменных изваяний, менгиров, гравировок на плитах и наскальных рисунков описанного круга отражают сложное мировоззрение, разветвленное понимание отдельных сторон мироздания, представления людей о жизни и смерти, об умирающей и вечно возрождающейся природе, о бесконечном движении. Несомненно, святилища и фаллообразные по форме изваяния и менгиры связаны с культом размножения, производящей природы, с культом божеств родоначальников всего живого, с космологическими представлениями о вертикальной вселенной и трех ее мирах (верхнем, среднем и нижнем). Они также связаны с культом местных божеств земной (хак. тах ээзи— горный хозяин) и водной (хак. сух ээзи — водяной хозяин) стихий.

Это охотничье в своей основе (изображения лосей, аргали, хищников и т.п.) миропонимание осложнено идеологией пришлых скотоводов, связанных с производящей экономикой (культ священных коров, быков, т. п.).

Поражает разнообразие типов каменных «идолов». Удивляет и то, что с каждым годом исследователи находят в Хакасии все новые и новые типы и вариации культовых изображений, причем нередко они обнаруживаются в местах, которые на протяжении более 200 лет посещались специалистами-археологами. Раскопки дополняют невольно возникающее впечатление, будто памятники древнего культа сами по себе «прорастают» из земных недр. И сколько же их еще найдут в будущемI

В настоящее время опубликована классификация древнейших каменных изваяний, наиболее детально, хотя и не всегда методически верно, учитывающая разнообразные их особенности. К сожалению, эта работа Э. Б. Вадецкой, сопровождающаяся весьма схематичными и не всегда точными рисунками, далеко не полна 1. Многие отчетливо выраженные и даже давно опубликованные типы изваяний по неизвестной причине оставлены автором без внимания. Полностью отсутствует, например, анализ изваяний следующих типов:

1) двуглазых со ртом, не имеющих на личинах ни поперечных, ни вертикальных черт (рис. 66, 68, 91);

2) малых, объемных, в виде яйца, «личинки» или фаллуса (рис. 64, 65);

3) монументальных скульптур с личинами, животами и фаллусами типа Чалгыс оба (рис. 17, 19);

4) фаллообразных скульптур типа Ах оба (рис. 22, 23);

5) плоских стел с личинами, выше которых «в воздухе» высечены небесные колесницы (рис. 112);

6) мужских бородатых ликов типа Салбыкского старца и янусовидного монумента из той же Салбыкской степи (рис. 28, 96);

7) в виде трех реальных лиц, расположенных по вертикали друг над другом (рис. 99), и т. д. и т. п. Оставлены без учета и синхронные менгиры, выполнявшие функцию изваяний.

Естественно, что без привлечения даже только перечисленных выше типов методически ошибочно и нецелесообразно вести анализ всей совокупности древнейших изваяний Хакасско-Минусинской котловины. К тому же автор использовала для своей классификации всего 126 стел. Кроме того, не могут удовлетворить датировка и предложенное автором определение культурной принадлежности древних скульптур, гравюр и росписей. Неприемлем и предложенный опыт семантики этих сложных памятников культа и искусства 2.

Проблема семантики тазминских памятников сложна. Она давно является предметом исследования многих ученых. Одним из первых этой теме посвятил специальную статью С. В. Киселев 3. Различные предложения высказывали и другие авторы, в той или иной степени касавшиеся этих памятников (М. П. Грязнов, Л. Р. Кызласов,. М. М. Герасимов, А. В. Липский, М. Д. Хлобыстина, Н. В. Леонтьев, Э. Б. Вадецкая, Я. А. Шер н др.).

Очевидно» что к раскрытию семантики подобных памятников следует идти прежде всего от исследования наличного материала, имеющегося в нашем распоряжении. Затем можно обсуждать, если это потребуется, точки зрения, высказанные различными авторами.

Нельзя не отметить, что только раскопки экспедиции МГУ (1971 — 1983 гг.) изваяний и менгиров, раскрывшие подле них каменные жертвенники-алтари, впервые с несомненностью доказали, что «культовые стелы», как центральные фигуры древних святилищ, являются изображениями божеств, которым приносились во время определенных обрядов умилостивительные кровавые жертвы. Раскопки этих святилищ выявили также, что у тазминских племен существовала строго регламентированная обрядность. Вырубив в каменоломнях песчаниковые или гранитные заготовки, люди привозили их на место сооружения святилищ. Там каменотесы и скульпторы высекали из них объемные изваяния с рельефными или уплощенными личинами, с многочисленными резными дополнительными элементами, создававшими законченный образ божества.

Для установки изваяний выкапывались специальные ямы, которые предварительно освящались огнем, кровью жертвенных животных, преимущественно ягнят или барашков. Наконец, на дно ям укладывались куски жертвенного мяса и шкурки барашков вместе с неотделенными от них головами и ножками.

После опускания жертвы, принесенной, очевидно. Матери-земле, прямо на жертвенные останки ставили в яму изваяние божества. Устанавливали его «как правило» личиной на восход солнца. Затем основание прочно закреплялось забитыми контрфорсами из обломков плит и валунов.

Так как изваяния обычно обращены точно на восток, то их установку производили, видимо, ранним весенним утром. Дальнейшие жертвоприношения божествам совершались на специальном каменном жертвеннике-алтаре (с ямой): Жертвенник сооружался поблизости от вертикально установленной фигуры божества.

Важно констатировать, что божества, которым поклонялись тазминские племена, вырубались из самого трудоемкого материала — из камня. Использовались глыбы и плиты девонского песчаника или твердого мелкозернистого гранита. Эти священные монолиты нередко достигают 3—4 м в высоту и 1—3 т. по весу. Их нелегко транспортировать и устанавливать вертикально, даже используя современные технические средства.

Почему изображения божеств не вырубали из дерева? Тайга вплотную окружает, например, котловину Copгa и ближайшие окрестности улуса Тазмина. Да и всюду в Хакасии небольшие степи перемежаются парковыми лиственничными лесами, сосновыми борами, березовыми рощами.

Каменные тазминские изваяния— это не идолы, которых сибирские аборигены во все времена» начиная от эпохи неолита до этнографической современности, вырубали из дерева. Это и не тотемные столбы, вырезавшиеся из стволов деревьев североамериканскими индейцами и некоторыми другими племенами.

Культ камня, наглядно раскрывающийся на Среднем Енисее благодаря раскопкам древних святилищ с каменными фигурами божеств, не может относиться к тотемизму— одной из древнейших форм религии. Скорее всего, следует обратиться к той форме религии, которая соотносится с особым периодом и становлении народного искусства. Исследователи подчеркивают, что этот период соответствует становлению мифологических представлений. Он отражает осознание человеком себя как особой части природы, отличной от других ее частей, и характеризуется антропоморфизацией сил природы в образном строе. Он формируется в условиях перехода к производящему хозяйству, когда воздействие человека на природу еще очень ограничено, но уже начинает проявляться4.

В этот период культовые памятники нередко уже символизировали собой не только широко распространенную идею мирового древа, но и идею мировой горы5. Представление о мировой горе уходит корнями в глубокую древность, и возникло оно, вероятно, еще в палеолите. Мировая гора, как известно, выступает в качестве космического образа мира, модели вселенной, центральной мировой оси. Вместе с тем идея мировой горы неразрывна с представлениями о горе — прародительнице всего сущего, о горе — хранительнице всех жизненных потенций (душ людей, животных и растений), о горе, дающей и берущей, перерабатывающей и оживляющей отмершее, и т.д. Представления о подобной сущности горы, восходящие к глубочайшей древности, сохранились в Хакасско-Минусинской котловине до наших дней 6.

Вероятно, именно поэтому, исходя из потребностей своего культа, тазминские племена отбивали куски от священных гор и превращали их в изваяния божеств. В таком случае каменное изваяние, стелу или менгир той эпохи следует рассматривать прежде всего как воплощение священной горы, как воспроизведение образа мировой горы — Первоматери—прародительницы всего сущего, от которой непосредственно зависит жизнь и смерть всего живого на земле.

В этой связи становится понятным столь широкое распространение в мире уже в неолите, особенно в период перехода от присваивающего хозяйства к производящему, культа камня —гор, менгиров и мегалитов. Проясняется, например, зачем в ранних неолитических святилищах Ближнего Востока (в прямоугольных комнатах со стенами из сырцового кирпича и глины —в Иерихоне, Хаджиларе 2 и др.) в нишах ставились почитавшиеся каменные столбы, стелы или плиты7. Вертикальные каменные глыбы стояли и в святилищах Ура. В царстве хеттов каменные стелы, являвшиеся символами божеств, ставились как в святилище, так и открыто — в роще, у родника или на горе8. Люди поклонялись почти не обработанным камням, символизировавшим мировую гору. Следовательно эти ранние храмы были посвящены культу мировой горы.

Поздненеолитические тазминские святилища Хакасии мы вправе трактовать как прямо аналогичные более ранним хронологически, но не стадиально святилищам Ближнего Востока. Возможно, оттуда в Южную Сибирь была перенесена уже созревшая идея культа мировой горы.

Разумеется, воплощение и оформление этой общей идеи было различным в разных местах неолитической ойкумены. Но, без сомнений, всюду космологический культ мировой горы был взаимосвязан с культом плодородия и размножения.

В тазминское время на Среднем Енисее символами мировой горы в большинстве своем являлись различные по форме, нередко почти не обработанные, вертикально установленные менгиры-монолиты. Число их огромно и никем не учтено. Семантическое назначение их, как показали раскопки, было тождественно назначению обработанных каменных скульптур, И те и другие представляли собою центральные фигуры древних святилищ. Возле тех и других совершались одинаковые ритуальные церемонии с использованием тождественных жертвенных алтарей в виде ям, заполненных до верха крупными камнями.

Для бесчисленных менгиров и сравнительно малочисленных изваяний, равно символизировавших мировую гору, наиболее значима была, следовательно, их каменная природа, а также их вертикальность— устремление от земли к небу. В этом и заключается основное содержание семантики изучаемых памятников, их главная смысловая нагрузка.

Теперь следует перейти к скульптурным фигурам и попытаться выяснить их частное предназначение. Вертикальное построение сложных композиций из фигур, выбитых на некоторых изваяниях, очевидно. Но обнаруженная нами при раскопках в пос. Усть-Бюрь (ограда № 5) стела (рис. 112) сразу помогла установить космологический характер изображений9.

Дело в том, что на верхнем пространстве стелы, над рогатой трехглазой личиной сложного типа вырезана четырехколесная повозка, из кузова которой вверх торчат четыре острия (рис. 112). Нет сомнения. что здесь изображена не реальная, а божественная колесница, передвигающаяся по небу без всякой тягловой силы. Это подтверждается как расположением повозки на верхнем свободном пространстве стелы, так и торчащими из нее, очевидно «громовыми», стрелами. Личина этой стелы, несомненно, представляет изображение божества-громовника, вероятно связанного с «громовой» колесницей еще и потому, что на голове ее между рогов выступают вверх две подобные же «громовые» стрелы (рис. 112).

Есть рисунок и второй, не сохранившейся до нашего времени, стелы с чаатаса Красный камень, на которой верхняя небесная сфера четко отделена от расположенной ниже трехглазой личины божества тремя прогнутыми вниз «желобками-скобами» (рис. 121, справа) 10. Выше «скоб» по небесной сфере мчится упряжка из двух быков с ярмом и дышлом—очевидное воспроизведение еще одной, на этот раз запряженной, божественной колесницы 11. Аналогичное отделение небесной сферы тремя прогнутыми «скобами» зарегистрировано еще на некоторых тазминских стелах. Всегда «скобы» располагаются выше изображенных личин 12.

Но, как видно, небо зримо отделялось от личин не всегда. Оно не обособлено и на изваянии № 5 из котловины Copгa, где выше личины изображено божественное судно (рис. 49, 117,1). На самом верху другой стелы с р. Кок-сух выбит рисунок еще одной солнечной ладьи (рис. 118, 1; 121, слева)13.

Та же идея неба отразилась на стелах, имеющих на верхнем пространстве выше личин изображения птиц — обитателей воздушной сферы (изваяние № 129 из Бутрахтов).

Эти случаи убеждают нас в том, что верхнее пространство на плоских стелах и скульптурах тазминской культуры всегда воспринималось их создателями и почитателями как небесная сфера. Поэтому, очевидно, чаще всего личина божества воспроизводилась ниже или посредине высоты камня, а выше оставалось свободное пространство-небо (рис. 68, 71, 98, 122, 124) 14 . Поэтому же когда на памятниках выше личины изображены антропоморфные фигуры или фигуры бегущих животных (корова, лось или фантастический хищник—рис. 86; 112; 124) 15, то и их следует воспринимать как воспроизведения божественных существ космического происхождения, бегущих по небу. Наконец, очевидно, что по воздушной сфере снизу вверх поднимается запряженная парой божественных волов крытая небесная повозка, выбитая на Знаменском изваянии (рис. 115. 116) 16.

Кстати, своеобразными лестницами для перемещения с земли на небо душ или жрецов — «шаманов» служили, вероятно, выбитые по вертикали на боковых узких гранях стел с тазминскими личинами многочисленные прогнутые вниз скобообразные фигуры, изображающие перекладины веревочных лестниц. Подобные лестницы вырубались шаманами шорцев и алтайцев в виде поперечных зарубок (тапты, т. е. ступеньки. — Л. К.) на стволах священных берез. У телеутов «число зарубок зависело от того, на каком слое неба живет дух, которому совершалось камлание. Эти зарубки носили название тапты и символизировали слои неба (кат)».

В древних мифах еще Осирис поднялся в небо по лестнице17.

Подобную стелу, на боковой грани которой сохранилось 29 перекладин-скоб, мы обнаружили на Абаканском чаатасе в 1974 г. (рис. 93). В Хакасском областном краеведческом музее находится плита-менгир с 63 скобами-ступенями на узкой грани (рис. 125).

Итак, можно считать доказанным, что творцы тазминских фигур и стел сознательно обособляли на изготовляемых ими культовых памятниках верхнюю небесную сферу. Более того, на рассматриваемых скульптурах отчетливо отразилось представление древних людей о расчленении вертикальной оси вселенной на три мира: верхний— небесный, средний — земной и нижний — подземный.

Трехчастная модель мира отчетливо представлена на наиболее сложных изваяниях: вверху — лицо «человека» или зверя, посредине — рогатая сложная личина, ниже — голова хищного зверя, терзающего плоть или утробу рогатого существа (рис. 126) 18.

На другой группе изваяний и стел трехчастность выражена иначе. Например, ниже двух взаимосвязанных личин (в нижнюю стреляет антропоморфный лучник) на стеле из Абаканского чаатаса размещены еще две фигуры (рис. 92). Это бегущая влево корова (с характерной «скелетной» разделкой внутренностей, изображениями желудка и плода?) 19, которую удерживает антропоморфная явно мужская фигура (рис. 92), На другой скульптуре сбоку ниже смотрящей и небо головы лося и трехглазой рельефной личины выбиты ямки и два круга, перечеркнутые двумя или тремя линиями (рис. 86). Внизу третьей стелы, на том конце, который первоначально был вкопан в землю, изображена бегущая вправо «лошадка» под вьюком, которую стремится удержать своими лучами скатывающаяся сверху округлая двуглазая личина (рис. 121, левая) 20. На четвертой скульптуре (обнаруженной мною в 1958 г. на Читыхысском чаатасе) кроме верхней и нижней личин на закопанном в землю конце находилась выбитая в перевернутом виде третья двуглазая личина (рис. 76) 21.

Перечисленные случаи показывают, что на некоторых тазминских памятниках имеются «подземные» изображения, специально размещенные на закапываемом в землю конце камня. Они не видны на стелах, стоящих в степи, и такие стелы могут быть приняты за одно- или двухчастные: например, среди памятников, обнаруженных близ д. Соленоозерной, на одной из стел сверху имеется рельефное лицо, а на нижнем конце камня, скрытом в земле, выбита перевернутая двуглазая личина22.

Если вдуматься в эти факты, то можно осознать, что даже двухчастные фигуры с гладким нижним концом для их создателей и почитателей представлялись трехчастными. Низ камня, скрытый в земле, должен рассматриваться как особая часть ритуальной фигуры, отданная земле и ей принадлежащая. Вспомним ситуацию, обнаруженную при раскопках. Прежде чем установить нижний конец изваяния в приготовленную для него яму, люди совершали в этой яме определенный обряд. Он был связан с принесением кровавой жертвы и оставлением в яме шкурки барашка с головой и ногами. Очевидно, это был своеобразный «выкуп» ямы под изваяние у Матери-Земли.

Следовательно, после установки изваяния или менгира его нижний конец (иногда покрытый особыми изображениями, иногда гладкий) навсегда оставался в нижнем, подземном мире.

Все эти данные свидетельствуют о том, что жившие в эпоху позднего неолита тазминские племена имели сложное мировосприятие и представляли окружающий их мир трехчастным. Не исключено, что подобное восприятие мира отражают и те поперечные черты, которые расчленяют по вертикали выбитые на стелах личины. По этому признаку личины подразделяются на три категории:

1) трехчастные с двумя поперечными полосами (одна —ниже глаз; вторая — между носом и ртом; рис. 59, 61, 71, 73, 80, 82, 116);

2) двухчастные с одной поперечной чертой (рис. 69, 76, 77, 79, 89 левая, 95, 98);

3) антропоморфные личины без поперечных черт (рис. 64, 66, 68).

Предположительно подобное членение можно объяснить так: божества с трехчастным делением личин имели воздействие на все три сферы мирового пространства, с двухчастным — только на две сферы (небесную н земную), с одночастным (без поперечных черт) — только на высшую небесную сферу. Такое предположение подтверждается тем, что антропоморфные одночастные личины чаще всего (75%) выбиты на самом верху изваяний, т. е. именно в небесной сфере (рис. 61. 126).

Трехчастное разделение вертикальной оси вселенной на верхний, средний и нижний миры было настолько общим и широко распространенным в древности, что требование отказаться от этого представления содержится в Ветхом завете: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли» (Исход. 20, 4).

Но будучи давно изжито в странах, где возобладали великие мировые религии, представление и разделении вертикальной оси вселенной на верхний, средний и нижний миры сохранилось у большинства аборигенов Сибири23, еще недавно бывших язычниками-шаманистами. Это дает нам право привлекать для предположительной реконструкции тазминского культа и некоторые этнографические данные.