Южная Сибирь в составе государства центральноазиатских гуннов и после его распада - ЭПОХА РАЗЛОЖЕНИЯ ПЕРВОБЫТНООБЩИННЫХ ОТНОШЕНИИ И СОЗДАНИЕ РАННЕЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ - ПЕРВОБЫТНООБЩИННЫЙ СТРОЙ И ЕГО РАЗЛОЖЕНИЕ

ПЕРВОБЫТНООБЩИННЫЙ СТРОЙ И ЕГО РАЗЛОЖЕНИЕ.

ЭПОХА РАЗЛОЖЕНИЯ ПЕРВОБЫТНООБЩИННЫХ ОТНОШЕНИИ И СОЗДАНИЕ РАННЕЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ.

Южная Сибирь в составе государства центральноазиатских гуннов и после его распада

Около 201 г. до н. э. племенные союзы уюкцев Тувы, пазы-рыкцев Алтая, государство Динлин («тагарцев») были разгромлены пришедшими из Центральной Азии войсками гуннского шаньюя Маодуня. Они захватили не только все Саяно-Алтайское нагорье, но и Забайкалье. Сильное, вступившее на путь феодализации государство центральноазиатских гуннов остро нуждалось в источниках полиметаллического рудного сырья и продовольствия для снабжения своих армий и поэтому вступило на путь захвата. Гунны говорили на языке ныне вымершего языкового семейства, незнакомом современной науке. Этнос их поэтому неизвестен. Гуннское завоевание прервало процесс исторического развития местных южносибирских этнических групп. Оно привело к видоизменению этнического состава населения, трансформации социальной и экономической структур местного общества, сложению новых общественных и этнических взаимоотношений.

Древнекитайские источники впервые упоминают племя тюркоязычных гяньгуней (кыргызов), которые во II—I вв. до н. э. двинулись из котловины Больших озер через Саянский хребет на север, в Хакасско-Минусинскую котловину. Тюркоязычные гяньгуни встретились с динлинами, которые, судя по топонимике, говорили частью на угорских, частью на южносамодийских наречиях. Процесс взаимодействия различных этнических групп, яо данным археологии, привел к созданию шурмакской куль-

туры (II в. до н. э.— V в. н. э.) на Верхнем Енисее и таштык-ской (I в. до н. э.— V в. н. э.) в бассейне Среднего Енисея, Абакана и Чулыма, включая его притоки — реки Яя и Кия.

Собственно гунны в массе своей не переселялись в степи и горы Саяно-Алтая. Власть гуннского шаньюя над Хакасско-Минусинской котловиной поддерживалась с помощью специальных наместников, которые, вероятно, опирались на военные гарнизоны, состоявшие не обязательно из собственно гуннских воинов. В конце II в. до н. э. гунны поставили во главе динлинов князя Вэй Люя, «человека степного происхождения», но получившего ханьское образование. Долгое время он был советником шаньюев. Именно Вэй Люй для более успешной борьбы гуннов с династией Хань советовал шаньюю: «Выкопайте колодцы, постройте окруженные стенами города, воздвигните для хранения зерна башни и обороняйте города». В начале I в. до н. э. наместником динлинов был назначен ханьский полководец Ли Лин, разбитый гуннами в 99 г. до н. э. и взятый ими в плен. Гуннский шаньюй Цзюйдихоу женил Ли Лина на своей дочери, возвел его в достоинство западного чжуки — князя и передал под его правление «владение Хягас» — так тогда называли китайские источники Хакасско-Минусинскую котловину. Скончался Ли Лин в 75 г. до н. э.

Во II—I вв. до н. э. Южная Сибирь являлась северо-западной провинцией гуннского государства. На левом берегу Абакана был построен городок, окруженный глинобитной стеной, по какой-то причине не достроенной. Посредине городка возвышался монументальный многокомнатный дворец гуннского наместника. Дворец был сооружен в традициях смешанной дальневосточно-среднеазиатской архитектуры. Он имел толстые глинобитные стены и многотонную, опиравшуюся на столбы крышу из обожженной глиняной черепицы, с надписями по фронтону. Основные постройки города, не сохранившиеся до нашего времени, были деревянными, срубными, подобно изображенным на известных Боярских писаницах, относящихся к тому же времени (II—I вв. до н. э.) (рис. 18).

В Туве и на Алтае были размещены небольшие гуннские гарнизоны. Объявив своей собственностью земли, недра и воды завоеванных территорий, гунны в первое время добывали местные полезные ископаемые с помощью своих мастеров и рудокопов. Вскоре к работе были привлечены опытные горные мастера, плавильщики и кузнецы из числа коренных народов. Вся жизнь завоеванного населения Южной Сибири регламентировалась законами гуннского государства. В Забайкалье, на юге которого гунны широко расселились, строились города и ремесленные поселения, в Хакасско-Минусинской котловине кроме города наместника были сооружены кольцевые гарнизонные городки-крепости. Возводились они, как правило, там, где начинались каналы, отводившие воду на пашни. По-видимому, гунны распоряжались водораспределением, а за это земледельцы обязаны были сдавать основную массу урожая государству⁹.

Политика грабежа вызывала недовольство и восстания местного населения. Возникает динлино-гяньгуньский военный союз, поставивший себе целью свергнуть гуннское иго и освободить землю Южной Сибири. Власть гуннов в Саяно-Алтае не имела прочной опоры. Население Хакасско-Минусинской котловины, которое по традиции в хрониках называлось динлинами, после смерти Ли Лина освободилось от гуннской зависимости. По сообщению «Исторических записок» отца китайской истории Сыма Цяня, около 69 г. до н. э. «динлины, пользуясь слабостью хун-нов, напали на них с севера, уханьцы вступили в земли их с востока, усуньцы — с запада. Сии три народа порубили несколько десятков тысяч человек и в добычу получили несколько десятков тысяч лошадей и великое множество быков и овец».

В 63—60 гг. до н. э. «динлины сряду три года производили набеги на земли хуннов, убили и в плен увели несколько тысяч человек, угнали множество лошадей и рогатого скота. Хунны посылали за ними 10 000 конницы, но без всякого успеха». Эти походы динлино-гяньгуньского населения Хакасско-Минусинской котловины и Тувы способствовали проникновению в эти области новых масс населения с юга, и в первую очередь гянь-гуней, часть которых продолжала жить в Северо-Западной Монголии. Гуннское государство переживало в это время острый кризис. В хронике под 56 г. до н. э. упоминается сын Ли Лина, который вел интриги против шаньюя Хуханье и, вероятно, возглавлял сокрушительные набеги динлинов и гяньгуней на гуннские земли.

В 55 г. до н. э. гуннское государство распалось. Во главе южных гуннов продолжал оставаться шаньюй Хуханье, северных гуннов возглавлял его старший брат и противник шаньюй Чжичжи. Для северных гуннов рудная и продовольственная база Саяно-Алтайской горно-степной страны была чрезвычайно важна. В 49 г. до н. э. шаньюй Чжичжи с большой армией вновь двинулся на завоевание Южной Сибири. Он даже учредил свою ставку в древней земле Гяньгунь близ оз. Кыргыз-нур, однако не смог там удержаться и с основными силами ушел в Семиречье, где и погиб в 36 г. до н. э.

В общей сложности пребывание народностей Саяно-Алтай-ского нагорья под властью гуннского государства продолжалось с 201 до 40 г. до н. э., т. е. около 160 лет. Нет сомнения, что этот период имел большие последствия для культурно-истори-ческого и социально-экономического развития аборигенных этнических групп.

Под натиском гуннов последние гяньгуни бежали с Кыргыз-нура на север, в Хакасско-Минусинскую котловину, где проживали их соплеменники, проникшие сюда еще на рубеже III— II вв. до н. э., и динлины. Таким образом, процесс проникновения тюркоязычных гяньгуней в динлинскую среду был длительным. Он закончился в I в. до н. э., когда к динлинам пришла основная, последняя часть гяньгуней (кыргызов). На территорию Хакасско-Минусинской котловины проникло также и некоторое количество уюкцев и шурмакцев из Тувы, о чем свидетельствуют археологические данные.

Источники подтверждают наличие здесь двух основных этнических компонентов — динлинов и гяньгуней. Более поздние сведения династийных хроник, например «Тан-шу», указывают, что государство Хагас (Хакас), находившееся в VI—XIII вв. в Хакасско-Минусинской котловине, «есть древнее государство Гяньгунь». При этом подчеркивается, что «их [гяньгуней], племена смешались с динлинами».

Военно-аристократическая верхушка возглавляла динлино-гяньгуньский военный союз во время его борьбы с гуннами вплоть до окончательного разгрома государства гуннов. Хань-ские источники по-прежнему называют динлино-гяньгуней просто динлинами главным образом потому, что речь всякий раз идет о населении территории, которая издавна называлась государством Динлин. Сохранение старого названия за новыми обитателями одного и того же места часто встречается в ранней историографии. В хронике «Хоу-хань-шу» под 85 г., в период ослабления северных гуннов, указывается, что «южные поколения напали на них с лица; динлины произвели набеги с тыла (т. е. с севера.— JI. К.)', сяньбийцы ударили с восточной, владения Западного края — с западной стороны». В конце I в. в Центральной Азии появляются восточные племена сяньби, которые окончательно разбили гуннов в 87—91 гг. Наибольшего расцвета и могущества сяньбийские племена достигли во II в. при их предводителе Таньшихуае (141 —181). В повествовании о завоеваниях Таньшихуая в последний раз упоминаются динлины, когда речь идет о 147—156 гг.: «Все старейшины на востоке и западе поддались ему (т. е. Таньшихуаю.— J1. К-). Поэтому он на юге грабил пограничные места, на севере остановил динлинов, на востоке отразил фуюй, на западе поразил усунь и овладел всеми землями, бывшими под державою хуннов, от востока к западу на 14 000 ли, со всеми горами, реками и соляными озерами» ¹⁰.

Это сообщение «Хоу-хань-шу» важно по двум причинам: во-первых, оно свидетельствует о том, что сяньбийцы, заняв земли гуннов, не пошли в Хакасско-Минусинскую котловину и Туву; во-вторых, из текста ясно, что и после разгрома гуннов динли-но-гяньгуньский союз сохранился и продолжал военные походы в Центральную Азию, очевидно, стремясь захватить добычу и рабов. Одно из таких наступлений и остановил Таньшихуай.

Как видим, динлино-гяньгуньский союз, который начал формироваться еще в 60-х годах до н. э., окончательно сложился и окреп после ухода северных гуннов в Семиречье в начале 30-х годов до н. э. Тогда начался процесс внутренней консолидации местных и пришлых этнических групп. Динлино-гяньгунь-скую коалицию возглавила новая группа тюркоязычных гяньгуней (кыргызов), считавших себя преемниками правящей верхушки ушедших гуннов. Таким образом, новая государственность в бассейне Абакана и среднего течения Енисея связана с пришлой этнической группой гяньгуней. Они принесли с собой новый язык тюркской языковой семьи, заняли руководящее положение в динлино-гяньгуньском военном союзе, состоявшем из * разноязычных (судя по дотюркской местной топонимике) этнических групп: угро-, самодийско- и кетоязычных. Приход к власти гяньгуней подтверждается и тем, что в древнекитайских источниках, как мы уже говорили, динлины больше не упоминаются. Вместо этого «Вэй-люе», источник III в., сообщает о «владении Гяньгунь».

В истории мы часто встречаемся с тем, что в раннеклассовом государстве дружины и правитель (князь) были чужеземцами. Гяньгуни (кыргызы) стали аристократическим династий-ным родом в среде местного разноязычного населения. Поэтому впоследствии «Тан-шу» указывает: «Хагас есть древнее государство Гяньгунь», но при этом разъясняет, что собственно «гяньгунь есть небольшой род», в то время как население всего «государства составляет несколько сот тысяч» семейств.

В течение первых пяти веков нашей эры самобытное развитие Южной Сибири было направлено на создание прочной экономики и собственной государственности. Представители сформировавшегося аристократического рода гяньгуней (кыргы-зов) занимали все высшие посты в раннеклассовом обществе. Началась постепенная ассимиляция (отюречивание) местных угроязычных и самодийскоязычных элементов. Возникает дву или трехъязычие и создаются предпосылки для формирования новой этнической общности — древних хакасов.

В Горном Алтае, Туве и Прибайкалье также расселяются тюркоязычные этнические группы, имеющие различное происхождение. К сожалению, археологические памятники, по которым приходится реконструировать прошлое, хорошо исследованные в Туве и Хакасско-Минусинской котловине, мало известны в Горном Алтае и Забайкалье.

В административном отношении смешанное население Южной Сибири начинает делиться по военно-территориальному принципу, как это было у гуннов: на десятки, сотни, тысячи и десятки тысяч. Во главе каждого такого подразделения стояли военачальники, находившиеся в воинском подчинении. Эта военно-административная система была необходима в условиях постоянных войн. Она способствовала ликвидации остатков родового строя, становлению классового общества и развитию раннефеодальных отношений. Из противоречивых сообщений «Вэй-люе» о «владении Гяньгунь» наиболее достоверным является, по нашему мнению, следующее: «Отборного войска — 30 тысяч человек. Следуют за скотом. [Там] много соболей; есть хорошие лошади». Отметим, что в этой записи названо то, чего всегда не хватало в Древнем Китае,— лошади и пушнина. «Следуют за скотом» — трафаретная фраза древнекитайских хроник, описывающих «варваров». Она зачастую совершенно не отражает подлинного развития хозяйственной жизни и всего многообразия сфер экономики того или иного общества ближних или тем более дальних соседей Древнего Китая.

Сведение о 30 тыс. «отборного войска», т. е. о трех туменах постоянной армии, возможно, правдиво. Эта цифра подтверждает наличие в таштыкскую археологическую эпоху десятичной военно-административной системы организации населения и войска. Следовательно, во «владении Гяньгунь» в III в. 30 тыс. воинов постоянной армии было взято от 30 тыс. семейств, т. е. население в то время составляло не менее 150 тыс. человек. Это, согласно более ранним источникам, в два раза меньше, чем население «государства Динлин». Возможно, значительная часть динлинов под давлением гяньгуней к тому времени ушла в другие земли. Но большая часть динлинов осталась и смешалась с тюркоязычными гяньгунями. Этот процесс был длительным и постепенным.

По археологическим данным, в таштыкскую эпоху (до начала IV в.) на Енисее, Абакане, верхнем Чулыме, Кие и Яе сооружались деревянные склепы-усыпальницы, в которых нередко в два яруса (на полу и на особых полатях — нарах) захоранивались трупосожжения от 10 до 200 человек. Такие склепы, вероятно, являлись общими кладбищами для населения отдельных военно-административных единиц -— десятков, сотен, полу-тысяч и тысяч,—обитавших в отведенных им уделах. Давно отмечался факт обнаружения в ранних таштыкских склепах разных по погребальному обряду захоронений людей, которые относились к различным этническим группам населения, различающимся по своему происхождению и хозяйственным занятиям.

Необходимым условием для создания собственного государства было второе великое общественное разделение труда — отделение ремесла от земледелия. Оно наметилось уже в татарскую эпоху у динлинов и, несомненно, произошло в государстве гуннов. Все это отразилось на общественном развитии динлино-гяньгуньских племен. Но, исходя из современных данных, мы не можем утверждать, что во «владении Гяньгунь», в обществе создателей таштыкской культуры, это важнейшее историческое явление завершилось.

В период гуннского владычества в Хакасско-Минусинской котловине возводились городки и монументальные архитектурные сооружения типа абаканского дворца и кольцевых городищ. Но с уходом гуннов эта традиция, кажется, прервалась. Пока не обнаружено ни таштыкских городищ, ни монументальных зданий, относящихся к I в. до н. э.— V в. н. э. Известны только поселения, состоявшие из деревянных сооружений типа изб, многогранных столбовых юрт и производственных построек.

В особую отрасль выделилась черная металлургия, возникли специализированные поселения рудокопов, металлургов и кузнецов, где одновременно действовали десятки плавильных горнов. Уже выплавлялся металл высокого качества и было налажено производство цельностальных, наварных и цементированных орудий. Появились мастера-ювелиры — золотобиты и литейщики, изготовлявшие украшения из золота и серебра, они умели получать также плющеное золото для тиснения и обкладывания деревянных, бронзовых скульптур и художественных изделий. Они освоили золочение бронзовых предметов простым и «горячим» способом с применением ртути, инкрустирование железных изделий золотом и серебром, обработку драгоценных камней и т. п. Появились новые, более производительные, универсальные орудия труда, такие, например, как ювелирные молоточки-напильники. Подобных инструментов в ту пору не знали ни Восток, ни Запад. Существовали бронзолитейные мастерские, где были особые горны для выплавки меди из руды и тигельные печи для приготовления сплавов с добавлением олова, мышьяка, никеля, цинка, свинца и т. д. Действовали обособленные мастерские со специализированными печами для обжига глиняной посуды, массового изготовления ритуальных и погребальных масок из гипса, терракотовых украшений и т. п. Утвердился строгий канон в изготовлении и раскраске культовых портретных погребальных масок. В графике и гравюре установился единый стиль воспроизведения людей и животных. Скульпторы и художники изготовляли не только гипсовые ритуальные маски с цветной раскраской по грунту, но и ритуальные высокохудожественные статуэтки коней, северных оленей, быков, баранов, людей. Их вырезали из дерева, но иногда комбинировали с другими материалами (например, руки из кости у деревянной фигурки мужчины и т. д.), часто оклеивали плющеным золотом. Работали также строители, каменотесы, косторезы и др.

Особое значение для выяснения уровня технического прогресса и экономического потенциала таштыкского общества имеет констатация указанного выше факта — широкого использования различными мастерами особого теплообрабатывающего оборудования, специализированных печей: горнов для плавки железной и медной руды, печей для плавки разнообразных металлов и сплавов, обжига глиняной посуды, кузнечных и ювелирных горнов и тиглей. Наличие разветвленной сети постоянных теплотехнических сооружений (горнов и печей) предполагает прочную производственную связь мастеров с этими средствами производства.

Процветало керамическое производство, но еще без гончарного круга. Глиняная посуда формовалась вручную. Только в IV—V вв. появляются поворачивающиеся деревянные подставки с шипами и, видимо, ручной гончарный круг. Это обстоятельство не позволяет считать, что в таштыкское время произошло полное отделение ремесленного производства от остальных сфер хозяйственной деятельности. Значительно увеличилась сеть оросительных каналов, развивалось пахотное земледелие с применением сохи с железным сошником, утвердились придомное содержание скота, свиноводство и птицеводство. В засушливых степях и на горных склонах пасли табуны коней, разводили верблюдов, коз и овец. Использовался труд рабов из числа военнопленных. В обращении появилась иноземная ханьская бронзовая монета. Письменности в то время, по-видимому, не было.

Знать того времени носила одежду из ценных мехов зимой и шелковых тканей летом. Крестьяне одевались в одежды из овчины и самодельных шерстяных тканей, жили в бревенчатых избах и землянках в оседлых поселениях, а на летниках и выпасах — в столбовых многогранных, а иногда и войлочных юртах.

Чиновники и военные имели знаки различия: особые зонты от солнца, наборные пояса из литых бронзовых пряжек и бляшек, знаки отличия -— подвески в виде миниатюрных бронзовых котлов и черпаков.

Все вышеуказанное свидетельствует о формировании классового общества в государстве гяньгуней и государственной регламентации жизни этого общества: обособление знати, создание управленческого аппарата, развитие частной собственности и, наконец, наличие развитой шаманистской идеологии. Несомненно, что самобытная государственность енисейских племен выкристаллизовалась еще в процессе таштыкского общественного развития, но завершилось это развитие, очевидно, не ранее IV—V вв. н. э. Процесс был длительным, сложным и постепенным. Он зафиксирован археологическими памятниками, свидетельствующими о том, что в начале IV в. в Хакасско-Минусинской котловине навсегда исчезают коллективные усыпальницы, которые повсеместно заменяются индивидуальными погребальными сооружениями, относящимися к последнему этапу таштыкской эпохи¹¹.

Через несколько столетий после распада державы гуннов в Хакасско-Минусинской котловине постепенно сформировалось второе самобытное государство — государство древних хакасов (кыргызов).

  Источник: Текст -  История Хакасии с древнейших времен до 1917. Л.Р. Кызласов