ВАДЕЦКАЯ Э. Б.  - ЗНАЧЕНИЕ МИНУСИНСКОГО МУЗЕЯ им. Н. М. МАРТЬЯНОВА ДЛЯ ИЗУЧЕНИЯ ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИ СИБИРИ.

ВАДЕЦКАЯ Э. Б.  - ЗНАЧЕНИЕ МИНУСИНСКОГО МУЗЕЯ им. Н. М. МАРТЬЯНОВА ДЛЯ ИЗУЧЕНИЯ ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИ СИБИРИ. 1979. Проблемы истории Хакасии.

Уже спустя 10 лет со времени своего возникновения Минусинский музей мог считаться по богатству археологических коллекций первым научным музеем по всей Сибири1! В конце XIX века археологическое собрание музея получило мировую известность. В 1902 г. знаменитый путешественник-географ Г. Н. Потанин отмечал: «...заслуги Мартьяновского музея значительны перед ботаникой, геологией, но более они ценны перед археологией...»2. Крупнейшей сокровищницей исторических древностей Сйбири музей остается и по сей день. Большинство средств музея при Н. М. Мартьянове шло на приобретение археологических экспонатов, хотя, по собственному признанию, археология его поначалу не интересовала, склонности к истории от природы он не имел и более того, по мнению некоторых исследователей Н. М. Мартьянов впитал в себя черты поколения, воспитанного на статьях Д. И. Писарева, т. е. на «презрении» к нереальному делу, к гуманитарным паукам3. Что же столь резко именило его отношение? Видимо сама реальность, обилие богатого археологического материала на территории края. Живя здесь среди курганов и археологических легкодоступных экспонатов, Н. М. Мартьянов постепенно понял, какой неведомый мир древностей его окружает и сам увлекся археологией, о чем свидетельствует его последующая деятельность. Это обусловило, с нашей точки зрения, успех музея и породило его научную славу.

В силу археологической специфики музея при Н. М. Мартьянове об этом периоде его истории уже немало написано археологами, прежде всего по истории собрания коллекций. Отмечу лишь главное. В годы образования музея частное коллекционирование древних вещей было бедствием не только потому, что порой расхищались из-за этого курганы, но и потому, что коллекции были разрознены, находились в разных руках, передавались и продавались за границу, то есть они не могли послужить для изучения истории древних сибирских народов. И хотя был закон об охране древних памятников, губернаторы и чиновники издавали строгие указы, они сами же предпринимали тайные раскопки для пополнения своих личных коллекций. Был необходим местный центр сосредоточения этих частных коллекций. И таким центром стал Минусинский музей. Его собрание послужило базой для развития археологической науки. Без него изучение истории древних местных племен развивалось бы медленнее. Эта огромная коллекция вещей легла в основу всех последующих крупных исторических сочинений края не только во времена Н. М. Мартьянова, но и позже, после Великого Октября. С нее начинали изучение местной истории известные археологи С. А. Теплоухов, Г. Н. Сосновский, С. В. Киселев, М. П. Грязнов, Г. А. Максименков и многие другие. В этом основное значение музея не только для широкого круга посетителей, но специалистов и студентов-археологов.

Н. М. Мартьянов и его окружавшие археологи-любители сознавали, что коллекции, состоящие из случайно найденных вещей, менее ценны, чем добытые путем раскопок. Н. М. Мартьянов обращался в разные научные учреждения и наконец получил право раскапывать курганы. Но средств на раскопки у музея не было. Императорская археологическая комиссия, щедро давала деньги на исследование Сибири тем же сотрудникам Н. М. Мартьянова, но не музею, ибо требовала полной сдачи раскопанных вещей в Петербург или Москву. И получалось что археологи всей душой преданные делу Минусинского музея, ссыльный народоволец Д. А. Клеменц и чиновник А. В. Адрианов, производили раскопки курганов в этом крае, а иногда вообще вблизи музея, на Татарском острове и близ оз. Татарского, но все вещи, кроме глиняных сосудов, оставляемых в музее на временное хранение, посылали в Петербург или Москву. Подобное положение было исправлено лишь после революции, с 1928 г., когда музей начал осуществлять последовательные археологические разведки и раскопки курганов самых разных исторических эпох. Первые два года они проводились под руководством еще совсем молодого С. В. Киселева, а затем археолога музея В. П. Левашовой. Следует отметить, что музей впервые начал исследовать древние железоплавильни, а перед войной явился инициатором сотрудничества Красноярского, Абаканского и Государственного Исторического музеев. После переезда В. П. Левашовой в Москву, надолго прерванные полевые исследования музея были возобновлены молодым археологом Н. В. Леонтьевым.

До революции успех того или иного музея зависел от наличия рядом Научных Обществ. От Минусинского музея, расположенного в глубине Сибири, все общества были далеко и его прогремевшую славу часто объясняли личными качествами Н. М. Мартьянова. Конечно, личная заслуга организатора музея огромна. Вот что писали об этом его современники. «Музей, — писал Д. А. Клеменц П. М. Мартьянову, — навсегда останется яркой светлой точкой среди серенькой жизни Сибири, явлением, значение которого достаточно может оценить только будущее. Не хитро сгромоздпть на большие деньги и Томский Университет и Маньчжурскую дорогу — другое дело возвать к жизни бесплодные дебри. Я не думаю, чтобы я преувеличивал значение Ваших трудов, хотя не претендую на беспристрастие»4. Он же в письме к Г. Н. Потанину отмечал: « … Мартьяновых, сами знаете не много на свете и на Минусинский музей смотреть нечего»5. Но более четко он раскрывает свою мысль в письме к председателю Московского археологического Общества, графине П. С. Уваровой: «Всех соблазнил здесь успех Минусинского музея. Ему подражают, но подражают плохо. Главное чего нет — это человека беззаветно преданного делу как Мартьянов. Все они начинают дело за исключением Енисейцев, с постройки домов и на это тратят большие средства, которые пошли бы на собирание материала. Не так легко собирать материал. Мартьянов и тот должен был искать материал повсюду. Скажем без всякого хвастовства, что его делу немало помогли и такие случайные обитатели Минусинска, как Ваш покорнейший слуга..., дело в том, что душой Минусинского начинания был человек, служащий не своим симпатиям и антипатиям, а делу! Дело местных музеев может принести пользу в том случае, когда лица авторитетные и компетентные в науке помогут им, вложат в них часть того священного огня, который обугливает их»6.

Н. М. Мартьянов так и поступил. Он объединил вокруг себя местную интеллигенцию, прежде всего из ссыльных, придав их жизни цель, дав им научные интересы, одновременно используя их труд и знание на общественное дело. В то же время сам пошел и ввел окружающих его археологов-любителей в тесный контакт с Географическими и Археологическими научными учреждениями, компенсируя поблизости отсутствие научных Обществ. Эту переписку можно найти в многочисленных архивах страны. Своими исследованиями сибирские ученые заинтересовали ведущие археологические Общества настолько, что последние оспаривали за собой право руководства местными археологическими работами и приобретением коллекций. Все это обусловило научный характер музейной работы. Кратко перечислим в чем она выразилась .

Ссыльный Д. А. Клеменц составил каталог и атлас «Древности Минусинского музея» и первую археологическую карту бассейна Среднего Енисея. Ссыльный Е. В. Барамзин составлял описание глиняных сосудов из раскопок А. В. Адрианова, хранящихся в музее и иллюстрировал их рисунки. Ссыльный Е. К. Яковлев составил коллекцию каменных баб музея. А. В. Адрианов подготовил к печати для сборника музея отчеты о своих многолетних раскопках «Погребальная обстановка могил Минусинского края», вышедшие много позже под другим названием.

Сотрудники музея разыскивали в степях каменные изваяния и свозили в музей. Д. А. Клеменц и И. П. Кузнецов-Красноярский сделали первую научную попытку определить смысл этих загадочных идолов, разделить их на стилистические группы. Несколько позже семантику изваяний пытался расшифровать новый заведующий музеем И. Т. Савенков. Их исследования изданы или чаще в виде рукописей хранятся в архиве музея. Они же первыми классифицировали по внешнему виду имеющиеся на Енисее курганы на разные исторические эпохи.

В 1887 г. в Минусинске собирается съезд археологов и любителей истории для выработки программы составления Археологической карты. Позже Н. М. Мартьянов взялся вместе с Д. А. Клеменцом составить карту Енисея, если Московское Археологическое Общество выделит на это специальные средства7. Вслед за этим каждый связанный с музеем, отправлял Н. М. Мартьянову сведения о найденных им памятниках. Позже эту работу продолжал И. Т. Савенков.

Все поступающие в музей древние вещи не только тщательно регистрировались, но научно по тем дням классифицировались, особо интересные экспонаты посылались для определения видным специалистам, археологам, этнографам, антропологам.

Музей выпускал сборник своих трудов, его сотрудники выступали с докладами па заседаниях Географического и Археологического Обществ.

Общественная деятельность музея в области изучения древностей проявлялась в стремлении любым путем популяризировать сокровища музея, заинтересовать ими общество. И, конечно, в страстной и постоянной борьбе против расхищения исторического богатства. Со своими археологическими коллекциями музей выступал на разных выставках в стране, а в 1900 г., в Париже, хотя было нелегко найти средства на отправку коллекций, а потом порой обращаться в различные организации с требованием их возврата, ибо наиболее интересное оставлялось на Высочайшее усмотрение либо подношение Великому князю. «Мы тянемся из последних крох, возмущался Д. А. Клеменц, — посылаем материал к чертям на кулички, чтобы заинтересовать нашей страной специалистов, а нам скажут за это спасибо, пришлют счет за витрины, которые останутся в Москве, да еще и коллекциями обидеть хотят!»8

Музей вел переписку не только с отечественными, по и с зарубежными учеными и Обществами. В 1891 г. его посетил шведский ученый Ф. Р. Мартин, который раскопал курган близ оз. Татарского и издал в г. Стокгольме альбом древних бронзовых предметов музея. Приезжал знакомиться с коллекциями французский археолог оарон де-Бай. Неоднократно в фондах музея работали финские, ученые, участники финской экспедиции в Сибири в 1887—89 годах под руководством И. Р. Аспелина. Оказывая гостеприимство и помощь зарубежным специалистам, сотрудники музея в то же время всеми силами боролись как против утечки отечественных коллекций за границу, так и против расхищения и раскопок курганов невежественными людьми. Страстные гневные письма поступают в Научные Общества. Приведу выдержку из письма Д А. Клеменца к председателю Московского Археологического Общества, графине П. С. Уваровой, относящееся к 1887 году «...Недалее как нынешней осенью финский пастор, живущий в Омске, явился ко мне в г. Минусинск (он объезжал своих прихожан в Восточной Сибири) и предложил мне помочь ему в раскопке курганов, на что ему обещал выхлопотать разрешение археолог Аспелин. Из разговора я убедился, что почтенный пастор понятия не имеет в том деле, за которое слепо берется, что он намерен на будущее лето мимоходом раскопать один или два кургана, а вещи послать в Гельсингорф... Я мог бы составить целый скорбный лист искалеченных наших археологических памятников не невежественными людьми, а имеющими претензии на образование, из любопытства, из желания добыть несколько редкостей»9. Постоянным требованием музея п связанных с ним ученых было принятие от властей срочных конкретных мер охраны курганов и писаниц. И в ряде случаев они достигали успеха. Более того Д. А. Клеменцом был составлен подробный проект об охране древностей против расхищения и приведения в известность имеющихся памятников и коллекций. В проекте содержится многое, реализованное лишь ныне. Он до сих пор своевременен и современен. Д. А. Клеменц передал его Н. М. Мартьянову для Археологической комиссии. В проекте, в частности, говорится: «Уважение к прошлому страны — все равно, что уважение к родителям. Общество, пренебрегающее этой обязанностью стоит на уровне не помнящего родства. Общество, отказывающееся от издержек на охрану и изучение своей старины, указывает не столько на свою нищету материальную, сколько на нищету духовную. Издержки ничтожны для того, кто понимает важность старины и изучения прошлого, кто любит свою страну!»10.

Какова была роль самого Н. М. Мартьянова в научных археологических работах музея сказать пока трудно. Он сам курганов не раскапывал, но получал на это право и передавал его другим, т. е. научные учреждения ему вполне это доверяли. В своих ботанических экспедициях фиксировал встречающиеся на пути археологические памятники. Сам археологических работ не писал, но требовал от других. «Мое введение и каталог (Древности Минусинского музея — Э. В.), — отмечал Д. А. Клеменц — не увидели бы света, если бы не настояние Мартьянова»".

Из других писем узнаем, что II. М. Мартьянов давал советы и инструкции по методам раскопок курганов и проведения разведок. Ссыльный народоволец Д. А. Клеменц был одним из выдающихся сибирских ученых, поэтому особенно важны и удивительны следующие строки его письма к Н. М. Мартьянову летом 1888 г. «Мне даже неловко, непривычно начинать работу без Ваших указаний, но делать нечего! Пора становиться на собственные ноги. Сижу в Чебаках и, благодаря наступающему Воскресенью, начну раскопку только с пятницы»12.

Своими коллекциями, научно-популяризационной деятельностью, рукописным архивом и библиотекой Минусинский музей при Мартьянове официально занимал особое положение среди Сибирских музеев. Этому периоду всегда больше посвящается, когда говорят и пишут о музее. Однако многие из лучших традиций музея зарожденных Н. М. Мартьяновым, сохранились на протяжении всех лет его существования.

Археологические коллекции музея пополнились, причем за счет не только случайных находок, а как уже указывалось, в результате собственных раскопок. С 1939 по 194'5 гг. археолог музея В. П. Левашева провела обследование и учет археологических памятников нескольких районов. Значительные разведки с целью паспортизации памятников осуществлены в начале 70-х годов археологом музея Н. В. Леонтьевым. В результате сотрудниками музея составлена картотека археологических памятников и археологические карты большей части правого берега Среднего Енисея. Подобных карт либо картотеки по своим территориям ни один из музеев Красноярского края не имеет. Проведение этих работ потребовало от сотрудников музея много энергии и знаний. Ныне археологические карты музея и картотека вошли в подготовленный к печати общий свод археологических памятников юга Красноярского края.

Музей продолжил начатый Н. М. Мартьяновым сбор каменных изваяний. В последующие годы их вывозил из степи И. Т. Савенков. В настоящее время их почти всех осмотрел на местах п частично вывез Н. В. Леонтьев.

Продолжая Мартьяновскую традицию поддерживать связи с научными учреждениями, музей в течение ряда лет сотрудничал с Государственным историческим, а с 60-х годов с Красноярской экспедицией Ленинградского отделения Института археологии АН СССР.

Коллекции музея содержатся в порядке. Основная заслуга в этом принадлежит В. П. Левашовой, проработавшей в музее с 1930 по 1945 годы и И. В. Леонтьеву, работающему в музее с 1963 года. Ныне даже случайные находки в коллекции музея не только документированы, но определены хронологически в соответствии с современными научными представлениями, что увеличивает их научную значимость.