Города как центры культуры - Население и Культура Хакасов

Население и Культура

Города как центры культуры

Приведенные выше данные свидетельствуют о высоком уровне хозяйственного и культурного развития населения древнехакасского государства в IX—XII вв. Высшим достижением этой культуры было широкое распространение письменности. Об этом красноречиво говорит тот факт, что в настоящее время найдено более 150 енисейских надписей.

Грамотность была широко распространена не только среди знати, но и среди простого народа. Характерно обращение в надписи на скале Хая-Бажы, уже приводимые нами: «Слушайте, все люди, посла из Кара сэнгир!» Обращение было явно рассчитано на прочтение надписи многими людьми. О распространении грамотности говорят и надписи (обычно указывавшие имя владельца) на простых предметах (обломках зеркал, кинжалах, пряслицах, серебряных сосудах, а также на упоминавшихся выше древнехакасских «надчеканках» на танских монетах). Вероятно, у древних хакасов были какие-то государственные школы и, во всяком случае, учителя.

Выше говорилось, что в начале X в. знатные хакасы не удовлетворялись «домашним образованием» своих детей и посылали их для продолжения обучения в Тибет и в киданьское государство Ляо, где в те времена существовали даже академии. В этот период в древнехакасском государстве имелись ученые люди, получившие образование за рубежом, знающие китайский, киданьский, арабский, персидский, сирийский, согдийский, тибетский языки. На Енисее найдены разнообразные предметы с надписями на перечисленных выше языках. В IX в., например, был известен поэт Хасето Абхгаден, живший, очевидно, в Дуньхуане, переписчик в тибетской транскрипции китайских буддийских книг. Он был выходцем «из княжеского дома страны Кыргыз». Чтобы скорее вернуться из монастыря на родину, он дал обет переписать несколько буддийских книг.

Особенно интересна эпитафия с р. Бегире, посвященная умершему в возрасте 67 лет чиновнику Тер-апа. В надписи от его имени говорится: «В пятнадцать лет я был взят на воспитание к киданям». И далее: «В мои пятнадцать лет я пошел к киданьскому императору ради моих способностей».

Эта надпись говорит о том, что некоторые хакасские юноши к 15 годам были уже достаточно грамотны и наиболее способных из них посылали для продолжения образования в государство киданей. Образованные люди были хорошо знакомы с культурой, религиями, средневековой философией и литературой стран Запада и Востока.

Писали, конечно, не только на каменных плитах и скалах. На камне вырезали те надписи, которые хотели увековечить. По словам арабского географа Абу Дулафа (X в.), есть «тростник, которым пишут»; значит, в середине X в. при письме употребляли тростниковые перья (калямы) и жидкие чернила. Ими писали на коже, вываренной бересте, на бумаге. При дипломатической переписке хакасские каганы пользовались собственной письменностью, широко известной в Центральной Азии и на Дальнем Востоке благодаря уйгурам (ср. данные «Синь Тан-шу»: «Письмо их и язык совершенно сходны с хойхускими», т. е. с уйгурско-тюркской руноподобной письменностью). В настоящее время язык этой письменности рассматривается в качестве первого варианта литературного языка в истории тюркских языков. Несомненно, в древнехакасском государстве имелась своя литература и свои рукописные книги.

Некоторые эпитафии на каменных стелах написаны стихами, что позволило тюркологу С. Е. Малову заявить, что «это кладбищенская поэзия». Должно быть, существовала и переводная литература: для распространения манихейства в тюркоязычной среде народов Саяно-Алтая надо было переводить священные тексты манихеев на тюркские языки. Об этом свидетельствует наличие в енисейских надписях терминов, заимствованных из манихейской литературы (мар, баг, ашун и др.).

Самобытная енисейская письменность в бассейне верхнего и среднего течения Енисея существовала с VII в. вплоть до монгольского завоевания, т. е. до начала XIII в. Окончательная дата ее забвения пока остается неустановленной. Но как бы то ни было, свыше 500 лет ее знали, изучали, ею постоянно пользовались обитатели современных территорий Восточного Казахстана, Алтая, Тувы, Центральной Азии, Прибайкалья и Хакасско-Минусинской котловины. Недавно открыта вторая (южноенисейская) руноподобная письменность, существовавшая на Енисее в VIII—IX вв. параллельно с енисейской.

Центрами культуры были города древних хакасов, которые открыты, но еще не полностью изучены археологами. Выше приводилось сообщение анонима «Худуд ал-Алам» о городе Ке-миджкет, где в начале X в. жил каган хакасов, а также сообщения других источников о его ставках и крепостях (например, о городе Футучэн на Орхоне). В «Худуд ал-Алам» также говорится о наличии «городов тогузгузов и хырхызов», упоминается среди прочих страна Хырхыз как имеющая «много городов». Особенно важное сообщение о городах содержится в сочинении знаменитого арабского географа середины XII в. ал-Идриси: «Все города страны киргизов расположены на территории, пространство которой измеряется 3 днями пути. Их четыре: большие, окруженные стенами и фортификационными сооружениями и обитаемые трудолюбивыми, храбрыми и мужественными народами, которые особенно должны опасаться предприимчивости короля кимаков, желчного принца, который находится почти всегда в состоянии войны со своими соседями». На карте, сделанной ал-Идриси, показано пять городов в стране киргизов под названиями: Нашран, Хирхир (дважды), Хакан Хирхир и Да-ранд Хирхир. Он же сообщает: «Город, в котором живет король киргизов, очень укреплен, окружен стенами, рвами и траншеями».

В VIII в. в средневековой Хакасии появляются крупные городские центры, сооружаются монументальные архитектурные сооружения: храмовые, дворцовые и административные здания. Они открыты археологами в 1971 —1973 гг., и раскопки их продолжаются (карта 1).

Наибольшее значение имел центральный столичный город (хакасский Орду-Балык), расположенный в дельте р. Уйбат, при впадении ее слева в р. Абакан. Большинство зданий города были деревянными, срубными или столбовыми, построенными с применением сырцового кирпича. Более богатые — крыты черепицей. Усадьбы огорожены деревянными заплотами. Воду для питья брали из построенных во дворах колодцев, а для орошения посевов и садов — из магистрального канала, проведенного к городу от р. Уйбат; по улицам протекали арыки.

Раскопки открыли монументальные архитектурные сооружения из сырцового кирпича и дерева. Среди них выделяется большой замок, существовавший в VIII—X вв., подвергавшийся неоднократной перепланировке и перестройке; это было прямоугольное сооружение 72x37 м, мощные стены которого сохранились на 4 м в высоту.

Восточная сторона замка имеет единственный вход и укреплена четырьмя фланкирующими башнями. Две из них — прямоугольные, две угловые — восьмигранные. Самобытная планировка башен подтверждает, что древние хакасы жили не только в избах, но и в многогранных юртообразных сооружениях, срубленных из дерева или сооруженных из других материалов (камень и глина).

Строительные приемы, размер кирпича (42X20X10 см), применение глинобитных прямоугольных блоков служат свидетельством того, что древнехакасская архитектурная школа являлась неотъемлемой частью центральноазиатской ветви среднеазиатского средневекового зодчества. При исследовании замка наряду с новыми образцами местной гончарной посуды обнаружены горшки уйгуров VIII—IX вв., кувшины с вертикальными ручками и краснолощеная посуда, возможно среднеазиатского производства, обломки изделий из белого танского фарфора и т. д.

Внутри замка открыт квадратный «колонный» зал для торжественных приемов (размером 22x22 м), кровлю которого поддерживали 169 деревянных колонн, опиравшихся на каменные плиты — базы. Соединенный с ним южный зал (27,5x25 м) был, очевидно, жилым. Его алебастровые панели были покрыты красочными росписями растительного характера. В IX—X вв. во втором ярусе и над северным залом было сооружено круглое святилище из сырцового кирпича с алебастровым квадратным алтарем посредине.

К XI—XII вв. относится прямоугольное административное здание с залом, посредине которого по квадрату стояло 10 деревянных колонн на каменных базах. Общая площадь города, существовавшего в VIII—XIII вв., около 50 га.

Во второй половине VIII в. в верховьях Уйбата, на левом его притоке, р. Пююр-сух, в котловине Сорга (ныне ст. Ербинская) возник храмовой город (хакасский Тигир-Балык), где среди деревянных построек возвышался мощный храм-дворец. Его массивные побеленные стены из сырцового кирпича были сооружены на огромном каменном стилобате. Эта платформа, высотой около 1,7 м (41X32,5 м), воздвигнута из гранитных валунов. Стены (толщиной 2—2,4 м) сохранились на высоту 2 м. Размер кирпича — 48X24X10 см. Внутренняя площадь здания составляла около 800 кв. м. Вдоль стен зала тянулись галереи с резными колоннами. Входы имели пандусы. Здание, вероятно, предназначалось для торжественных общественных сборов как духовного, так и светского характера.

Прямоугольный город-крепость с глинобитными стенами существовал на правом берегу Енисея, на месте современного села Шушенское. Периметр его стен составлял около 800 м. Ворота находились близ северо-западного угла. Особенностями планировки этот город напоминает города-крепости VIII—IX вв., сооруженные уйгурами в Туве. Не исключено, что древние хакасы, чтобы обезопасить свои южные границы, построили опорный пункт, использовав взятых в плен уйгурских строителей.

Уникальным памятником является пограничная стена длиною 259 м, закрывавшая Саянское ущелье, сквозь которое Енисей прорывается из Тувы в Хакасию. Она находится между двух скал в километре от устья р. Голубой; ширина в створе — 800 м, из которых 500 м занимает русло реки. Борта из камня залиты глиняным раствором, а сверху, очевидно, первоначально находился палисад и деревянные башни с жилыми помещениями для сторожевого гарнизона.

В сложную систему пограничных укреплений VIII в. входят сооруженные древними хакасами крепости с каменными стенами в Западных Саянах на вершине Бюргорак, по Хантегирско-му хребту и в верховьях р. Тебе. В ходе борьбы с уйгурами в 20—30-х годах IX в., по мере захвата хакасами сначала Западной, а затем и Центральной Тувы, возводились каменные стены на реках Алаш, Манчурек, Ишкин, по левому берегу Улуг-Хе-ма, от устья Хемчика до Барыка и к Усть-Элегесту, где на горе был построен небольшой каменный бастион.

В XI—XII вв., в эпоху феодальной раздробленности, по всей Хакасии сооружались, как мы уже говорили, горные крепости-убежища, укрепленные каменными стенами, иногда с квадратными бастионами или деревянными башнями. Стены их, сложенные из каменных плит, достигали 2 м в ширину и сохранились до 2 м в высоту. Снаружи они обнесены рвами и, вероятно, имели палисады. Видимо, эти крепости могли выдержать длительную осаду.

В XIII—XIV вв., по данным Рашид ад-Дина, «в этих областях (Киргиз и Кэм-кэмджиут.— Л. К.) много городов и селений», а при впадении Ангары в Енисей находился самый северный город Кикас, который «принадлежит к области киргизов». Изучение духовного и культурного воздействия древнехакасских городов на все население страны, а также выявление их экономического значения еще только начинаются.

По религии древние хакасы были шаманистами. Но к середине IX в. часть знати под влиянием уйгуров приняла манихейство. Об этом свидетельствует, например, текст надписи на стеле судьи Бойла, о которой уже говорилось. В ней упоминается наставник судьи, для обозначения которого употреблен не тюркский, а сирийский термин «мар». Так называли своих проповедников и вероучителей последователи манихейской религии; из этого следует, что хакасский вельможа исповедовал манихейство. Сведения арабского географа Абу Дулафа, который, очевидно, побывал в храмовом городе, подтверждают приверженность хакасов к манихейству. Вот что он пишет: «Есть у них храм для богомоления и тростник, которым пишут. Народ рассудительный и осмотрительный. Зажегши светильник, не гасят его, пока не погаснет сам собою. В молитвах употребляют особую, мерную речь... В год имеют три праздника. Знамена их зеленого цвета. Молясь, обращаются к югу. Поклоняются планетам Сатурну и Венере, а Марс считают дурным предзнаменованием».

Наличие храма, священного огня, горевшего во время ночных молений, особой «мерной» речи, обращение во время молитвы к югу — все это говорит о манихействе, а не о какой-либо другой религии.

Важно указание, что хакасы «поклоняются планетам», так как именно манихейству был присущ астральный культ семи планет-божеств, которые предводительствовали днями недели. Очевидно, к манихейскому культу относится случайно найденный железный алтарь с четырьмя чашечками-светильниками, портативный и разборный, удобный для перевозок; он хранится сейчас в Минусинском музее.

Таким образом, нет сомнения в том, что в середине VIII и до конца X в. манихейство в древнехакасском государстве в целом было распространено. Однако оно не пустило глубоких корней среди населения Саяно-Алтайского нагорья. Преобладающая часть простых людей по-прежнему оставалась верной шаманизму, и постепенно (уже, видимо, к началу XI в.) мани-хейские проповедники в бассейне Енисея уступают свое место шаманам.

Такой вывод можно сделать на основе анализа последующих источников, и в первую очередь труда Гардизи «Украшение известий». Эта книга была написана в середине XI в. Вот как, в отличие от писавшего около века назад Абу Дулафа, описывает Гардизи верования хакасов: «Некоторые из них поклоняются корове, другие — ветру, третьи — ежу, четвертые •— сороке, пятые — соколу, шестые — красивым деревьям. Среди них есть люди, которых называют фагинунами; каждый год они приходят в определенный день, приводят всех музыкантов и приготовляют все для веселого пира. Когда музыканты начинают играть, фагинун лишается сознания; после этого его спрашивают обо всем, что произойдет в том году: о нужде и изобилии, о дожде и засухе, о страхе и безопасности, о нашествии врагов. Все он предсказывает, и большей частью бывает так, как он сказал».

Из этого сообщения следует, что, по-видимому, хакасы в начале XI в. были в основном приверженцами шаманизма, они поклонялись силам природы; об этом свидетельствуют культы орла и дерева, широко распространенные у народов Сибири еще б недавнем прошлом.

Данные Гардизи подтверждаются арабским ученым начала

XII в. ал-Марвази, который также пишет о хакасских шама-нах-фагинунах и об их предсказаниях. Подобные же данные есть и в «Синь Тан-шу»: «Жертву духам приносят в поле. Для жертвоприношений нет определенного времени. Шаманов называют гань (хам)... При похоронах не царапают лиц, только обвертывают тело покойника в три ряда и плачут; а потом со-жигают его, собранные же кости чрез год погребают. После сего в известные времена производят плач (т. е. совершают поминки.— J1. К.)». В «Тайпинхуаньюйцзн» уточнено: «Если Jkto] умрет, то только трижды всплакнут в голос, не режут лица, сжигают покойника и берут его кости; когда пройдет год, тогда делают могильный холм». Источники сообщают и о существовании гадания по бараньей лопатке.

Из других явлений, характеризующих культуру древних хакасов, необходимо отметить наличие самобытного календаря, основанного на двенадцатилетнем цикле, каждый год которого связан с определенным животным: «Жители, говоря о начале года, называют [его] „мао-ши“ (ср. хакасское „наа чыл“ — „новый год“.— JI. К.),говоря о месяце, называют [его] „ай“. Каждые три „ай“ составляют один сезон, чтобы различать весну, лето, осень и зиму. С помощью двенадцати животных считают годы; например, если год находится под циклическим знаком „цзы“, то называют годом мыши; если под знаком „сюй“, то называют годом собаки. Это [у них] одинаково с уйгурами». «Год в знаке ,,инь“ называют годом тигра». Подобный календарь сохранился и у современных хакасов.

Сообщается также о самобытных музыкальных инструментах и цирковых зрелищах: «Из музыкальных инструментов имеют барабан, флейты, свирели, дудки, плоские колокольцы. На больших собраниях бывают еще игры: бег верблюдов, львы, конские упражнения и пр.». В другом источнике говорится: «Из музыкальных орудий имеют флейту, бубен и два неизвестные. Из зрелищ употребительны: верблюд и лев обученные, вол-тижирование на лошадях и балансирование по веревке».

Для населения древнехакасского государства характерно знакомство с культурой Запада и Востока. Этому способствовали широкие культурные, торговые и посольские связи. Сами хакасы в ту пору ездили в Западную Сибирь, Среднюю Азию, Восточный Туркестан, Тибет, Китай, киданьское государство Ляо. Расширились и брачные связи знати. Например, известно, что в 20-х годах IX в. каган хакасов был женат на дочери кар-лукского правителя — ябгу, а мать его была тюргешка.

Из Европы, Средней Азии, Восточного Туркестана, Тибета, Китая и Ляо на Енисей приезжали не только послы и купцы, но и такие известные арабоязычные ученые, как географ Абу Дулаф (середина X в.) и лингвист-тюрколог Махмуд Кашгарский (XI в.), описавшие страну и языки местного населения. Махмуд Кашгарский писал: «Я несколько лет объезжал города, зимовки и летовки тюрков, туркмен, огузов, чигилей, ягмо и киргизов, собирая их слова, изучал и выяснял различные свойства их слов». Вот что он сообщал о языке киргизов: «Затем киргизы, кипчаки, огузы, тухси, ягма, чигили, играки, джаруки. У них единый чистый тюркский язык».

Слава о древнехакасском государстве в эпоху его расцвета была распространена очень широко. Представления о его организации, мощи, общественном устройстве, культуре были идеализированы некоторыми крупнейшими деятелями культуры средневекового Востока. Так, великий азербайджанский поэт Низами Гянджеви, живший в XII в., в своей известной поэме «Искендер-намэ» описал благословенную «страну Хирхиз» в верховьях Енисея, придав ей черты утопического государства всеобщего благоденствия, равенства, братства и счастья.

С 840 по 1293 г. все обитавшие на Саяно-Алтайском нагорье народы (тюркоязычные, самодийские, угро- и кетоязычные) входили в одно мощное феодальное государство, во главе которого стояла тюркоязычная группа древних хакасов. Высокий уровень хозяйственной жизни и расцвет культуры в этот период, естественно, нельзя связывать только с хакасами. Это ■было достоянием всех этнических групп, обитавших в то время на Саяно-Алтайском нагорье. Лишь их объединенными творческими усилиями были накоплены культурные ценности.

Этнические группы, входившие в это государство, являлись предками современных хакасов, тувинцев, алтайцев, тофаларов и шорцев. Многие факты, указывающие на общность современных народов Саяно-Алтая — их происхождения, языка, культуры, истории, восходят главным образом к этому времени. Естественно, что за 453 года мирного сосуществования в одном государстве некоторые этнические группы или части их передвигались из одного района Саяно-Алтайского нагорья в другой, что приводило к их смешению.

Перемещением населения и объясняется тот факт, что в составе современных тувинцев, хакасов, алтайцев и тофаларов имеется значительное количество одноименных подразделений, этнических групп, или так называемых сеоков («костей»). Так появились общие сеоки современных хакасов и тувинцев: кыргыз, сарыг, хаас (хаазут), саин (соян), иргит, туба, чода (чоо-ду), тиилек-сагай (телек) и др.; алтайцев и тувинцев: кыргыз, куу (кулар), телес (тюлюш), телек, иргит, соян, чооду, сарыг, тумат и т. д.; хакасов и алтайцев: кыргыз, пюрют (прут), иргит (иркит), саин (соян), аары (аара), юс-сагай (юсь); хакасов и шорцев: харга, хобый, аба, читы пююр (четтибер), сор (шор); хакасов и тофаларов: хаас (хааш, хара, сары хааш), чода (чогды); тувинцев и тофаларов: чооду (чогды), хаазут (хааш); хакасов и дархатов Прикосоголья: хыргыс (хиргис), хаас (хаасут), чода (зоот, чжота), саин (соен), иргит (эрхит); хакасов и окинских бурят (сойотов): иргит и хаас; хакасов и башкир: кыргыз, кахас, табын, сарылар; хакасов и якутов: кыргыс.

Как видим, кыргызы и хаасы (хакасы) остались на территории Тувы, Алтая, Прикосоголья и Восточных Саян, а также среди башкир, где постепенно стали местными и по языку, и по культуре, но сохранили свое древнее самоназвание. С IX— XIII вв. связано происхождение, очевидно, той многочисленной группы алтайцев-кыргызов и тувинцев-кыргызов, которая и теперь проживает в центральных районах Алтая и Тувы; на протяжении многих веков она занимала в политическом отношении главенствующее положение среди других алтайских и тувинских родо-племенных групп.

Период вхождения Саяно-Алтайского нагорья в состав древнехакасского государства оставил, таким образом, глубокий след в истории его населения. Древнехакасский период важен тем, что именно тогда возникли глубокие родственные, культурные и дружественные связи между предками современных народов, населяющих Южную Сибирь.

Подобно тому как из Киевской Руси вышли и сформировались такие народы, как русский, украинский и белорусский, из древнехакасского государства вышли предки тюркоязычных народов Южной Сибири: алтайцев, тувинцев, тофаларов, шорцев и хакасов. Различия в языках, этнические и культурно-бытовые особенности этих народов сложились в более поздних исторических условиях XV—XVIII вв., т. е. в тот период, когда действовали факторы, разобщающие и изолирующие отдельные этнические группы друг от друга.

Анализ собранных источников приводит к выводу, что в Южной Сибири в средневековый период образовался очаг самобытной цивилизации городского типа. По своим историко-культурным особенностям он является частью западноазиатского мира, во многом отличного от восточноазиатского культурного ареала. Эта, только теперь со всей очевидностью выявившаяся па-леоэтнографическая и культурная ориентация древнехакасского государства на Запад находит в последнее время подтверждение в новых археологических источниках. Наиболее доказательными являются результаты исследования раннесредневековой системы земледелия, основанной на разветвленной сети искусственного орошения, а также открытие неведомых доселе городов VIII—XIII вв. с памятниками монументальной архитектуры и градостроительства, построенными из сырцового кирпича, а не с каркасными зданиями, присущими дальневосточному зодчеству. Существенно, что архитекторы древнехакасских городов, несмотря на изобилие в ближайшем окружении лесов, использовали в качестве основного строительного материала сырцовый кирпич и глинобитные блоки, которые по своим размерам и приемам изготовления целиком совпадают со среднеазиатскими. Близки к среднеазиатским и обнаруженные в уйбатском городе горны для обжига глиняной посуды с характерными терракотовыми штырями для подвешивания горшков.

Показателен также факт рапсространения в Южной Сибири в VIII—X вв. привнесенного с запада манихейского вероучения. Как известно, манихейство зародилось в Двуречье, окрепло в Иране, а затем через Среднюю и Центральную Азию проникло в Южную Сибирь.

Наличие культурных и торговых связей древнехакасского государства с Ираном через Среднюю Азию и с Восточной Европой, сначала через Хазарию, а позже через Волжско-Бул-гарское царство, прослежено ныне не только в материальной культуре, но и в местном южносибирском прикладном искусстве, особенно в орнаментальной системе.

Показателем принадлежности общества к западному культурному ареалу является собственная руноподобная енисейская письменность, распространенная в VII—XIII вв. в Южной Сибири. Эта самая северо-восточная алфавитная письменная система западного культурного мира резко отлична от иероглифической системы письменности стран Восточной Азии. Еще более связана с западом южносибирская письменность. Свыше 500 лет пользовались в Южной Сибири самобытными буквенными письменностями. При этом писали не тушью, как в средневековых государствах Китая, Кореи, Маньчжурии, Приморья и Японии, а чернилами и не кисточкой, а тростниковым пером.

Западная культурная ориентация древнехакасского государства осуществлялась через родственную среду тюркоязычных народностей, проживавших на современных территориях Поволжья, Южного Урала, Западной Сибири, Казахстана и Средней Азии. На Запад в основном ориентировались и местные правители Южной Сибири. Так, в начале IX в. могущественный каган средневековых хакасов, разгромивший Уйгурский каганат и впервые присоединивший к своим владениям огромные просторы центральноазиатских степей, был женат, как мы уже говорили, на дочери карлукского правителя — ябгу, мать его, вдовствующая государыня, происходила из царствующего рода семиреченских тюргешей. И тюргеши и карлуки были, как известно, тюркоязычными народами, происходившими с Алтая, но создавшими свои государства в VIII—X вв. на восточных землях современной Средней Азии с центром в Семиречье.

Таким образом, древнехакасское государство было крайним северо-восточным оплотом городской цивилизации западного типа. Имеется значительное количество фактов, свидетельствующих, что исторические судьбы населения Южной Сибири в средние века были тесно связаны с судьбами племен и народностей Поволжья, Урала, Западной Сибири, Средней и Центральной Азии, а не Китая, в сферу политического и культурного влияния которого Южная Сибирь тогда не входила³.

    Источник: Текст -  История Хакасии с древнейших времен до 1917. Л.Р. Кызласов