Эпоха гуннских завоеваний (II в. до н.э. - II в н.э.) - Хакасия - Хакасско-Минусинская котловина

В III в. до н.э. на территории Центральной Монголии складывается этнополитический союз гуннских племен (хунну, сюнну), выросший в мощную кочевую державу (209 г. до н.э. - 216 г. н.э.). В археологическом плане это была «культура плиточных могил» - ранний этап самобытной гуннской культуры.

Ученые, посвятившие гуннам свои исследования, относят их к прототюркам. По мнению М. Рамстедта, их язык отражал состояние алтайских языков, когда тюркские еще не отделились от монгольского. Согласно сведениям китайских источников II—IV вв. н.э., язык гуннов был одинаковым с языком «гаогюйцев», т. е. предков уйгуров. По всей видимости, этноним «гунн» (хунну) восходит к тюрко-монгольскому термину «хун» (монг.) или «кӱн» (тюрк) - народ.

В 209 году до н.э., устранив с престола своего отца шаньюя Туманя, Модэ совершает государственный переворот и объявляет сам себя правителем - шаньюем [Кляшторный, 1982, с. 169-170.] Он проводит важнейшие реформы своего государства. Великие реформы Модэ превращают патриархальное племя в военную державу гуннов и определяют ее будущее. На землях, находившихся восточнее гуннских владений, он разбил племена дунху, на западе «прогнал» юэчжей, на юге захватил Ордос и все земли, ранее уступленные его предшественником китайской империи Цинь. «При Модэ Дом Хуннов чрезвычайно усилился и возвысился, покорив все кочевые племена на севере, на юге он сделался равным Срединному Двору». [Бичурин, 1950, с. 48.] По сведениям ханьских источников, Модэ к 201 г. до н. э. на севере покорил «владения Хуньюй, Кюе-ше, Динлин, Гэгунь и Цайли, посему-то старейшины и вельможи повиновались Модэ-шаньюю и признавали его мудрым». [Бичурин, 1950, с. 50.] К этому времени относится распространение памятников гуннской культуры на территорию Монголии, Забайкалья, Саяно-Алтая, Восточного Туркестана. По мнению ряда исследователей, эти события, упомянутые в ханьских источниках, имеют непосредственное отношение к истории кочевых племен, обитавших на территории Саяно-Алтая.

Находки гуннской гончарной керамики, бронзовых изделий, кладов с украшениями, характерных для гуннской культуры, известны в Минусинской котловине. В основном они происходят из здания китайской архитектуры на р. Абакан, которое считается замком гуннского наместника [Кызласов, 1992, с. 54.] На левом берегу реки Абакан у пос. Чапаево, в 8 км. от г. Абакана, в 1940 г. были обнаружены остатки монументального сооружения. Выяснилось, что это был дворец площадью 1500 кв. м., с глинобитными стенами и четырехскатной крышей, покрытой черепицей. На черепице имеются китайские иероглифы, которые содержали пожелания благополучия для того, кто жил в этом дворце, и указывали на принадлежность его какому-то административному лицу. На всех черепицах был написан один и тот же текст: «Сыну неба тысячу осеней и десять тысяч лет вечной радости без горя». Дворец датирован в целом эпохой династии Хань (206 г. до н.э. - 220 г. н.э).

Исследователи памятника В. П. Левашова и Л. А. Евтюхова связывали его с резиденцией плененного гуннами китайского полководца Ли Лина и датировали I в. до н.э. [Евтюхова, Левашова, 1946, с. 82.] Данную версию поддержал С. В. Киселев, а в дальнейшем - Л. Р. Кызласов [Киселев, 1949, с. 268; Кызласов, 1960, с. 164.] Однако имеется и другое предположение о постройке гуннского дворца позже, в 1 в. н.э., в эпоху правления Ван Мана.

Особенности дворца указывают на то, что он построен по принципам китайской архитектуры - с черепичной кровлей, подпольным духовым отоплением. Большинство найденных в нем предметов также китайские, привозные, хотя встречаются и гуннские предметы. Видимо это остатки здания, построенного китайскими мастерами для китайского вельможи в ханьское время.

Двери центрального зала были украшены массивными бронзовыми литыми ручками - личинами в виде рогатого горбоносого чудовища в трехрогой тиаре (короне), с бакенбардами, усами и оскаленными зубами. Подвижное кольцо для открывания двери было вставлено в его нос. Всего найдено четыре таких ручки. Они относятся к южносибирскому производству личин. При рассмотрении этих предметов бросаются в глаза характерные особенности европеоидного типа лица, чем они сильно напоминают некоторые погребальные маски таштыкской культуры. [Кызласов, 2001, с. 5.]

Гунны в 99 г. до н.э. «покорившегося им китайского полководца Ли Лин возвели в достоинство западного Чжуки-князя» и поставили наместником в стране Гяньгунь. [Бичурин, 1950, с. 351.] Знаменитый китайский полководец Ли Лин был женат на дочери шаньюя и, вероятно, жил в этом дворце, возведенном китайскими зодчими. От потомства Ли Лина вели свою родословную кыргызские ханы и императоры Танского Китая. До наших дней дошло его стихотворное описание своей жизни на чужбине в стране Гяньгунь. «Весь день я не вижу никого, одно отродье лишь чужое. В кафтане кожаном и юрте войлочной, чтобы защитить себя от ветров и дождей. Вонючая баранина, кумыс - вот чем свой голод, жажду я утоляю. Я ночью уже спать не могу и, ухо склонив, слышу где-то вдали переливы свистулек кочевников. Здесь кони пасутся и жалобно ржут, так звонко и резко в своих табунах».

Судя по датировке Абаканского дворца, гунны подчиняли племена Саяно-Алтая более 200 лет, начиная с конца III в. до н.э. и до I в. н.э.

В Гуннском государстве действовали законы на основе обычного права. Например, законы гуннов гласили: «Тот, кто вытащит меч - фут, наказывается смертью», т. е. подлежали смертной казни люди, готовые угрозами пустить в ход оружие. Аналогичные установки, напоминающие материалы уголовных дел гуннов, находятся среди фольклора современных тюрко-монгольских народов. Хакасская пословица - «Лезвие холодного оружия имеет пять четвертей, наконечник стрелы имеет десять четвертей» - утверждает, что нельзя играть с оружием. На наш взгляд, гуннская фраза и хонгорская пословица говорят об одном и том же, т. е. нельзя хвататься за нож, говоря: «Вот сейчас зарежу», - ибо когда-нибудь это может произойти, так как предметы одухотворяются. В оружии обретаются духи-владетели предметов. Такое же представление существовало у бурят, которые утверждали, что «Чем-нибудь острым нельзя замахиваться на человека, так как, к несчастью, оно может вытянуться и заколоть». [Бутанаев, Бутанаева, 2008, с. 196.] Вероятно, древние законы гуннов III в. до н.э. сохранились в фольклоре народов Центральной Азии и отражают раннее состояние права по отношению к оружию.

Гунны являлись шаманистами. Например, во время боевого похода гуннские предводители приказывали шаманам «связывать ноги лошадям, чтобы вызвать ответное схожее действие, парализовать коней противника, лишить их возможности двигаться». [Кычанов, 1997, с. 32.] Такое суеверие до сих пор бытует у хакасов. В том случае, когда лошади или коровы заночуют в степи и хозяин не может их найти, применяли охранительную магию. Дома завязывали рукава мужской шубы, дабы у воров онемели руки. Поясом стягивали вместе голенища сапог, чтобы спутать ноги скота и парализовать его дальнейшее движение. Затем втыкали в порог или в правый косяк двери нож или открытые ножницы, чтобы пасть хищных зверей при попытках схватить скот испытывала боль. В завершение читали заклинание: «Пусть скот, оставшийся в степи, переночует невредимым!». [Бутанаев, 2003, с. 57.] Указанные магические приемы использовались кочевниками с гуннских времен.

Территория Минусинской котловины очень богата месторождениями меди. Они легкодоступны для обработки, в отличие от железных руд, находящихся в основном в глубине тайги. Возможно, это стало причиной того, что тагарцы до самого конца своей культуры практически не пользовались железом, тогда как на всей территории Центральной Азии население, начиная с V века до н.э., переходит от употребления бронзы к железу. То, что в быту не имело столь значимых различий, проявилось в военном деле - если сравнить бронзовый и железный нож, трудозатраты по их производству, то особой разницы между ними не будет. Но когда речь идет о сравнении бронзовых и железных кинжалов, мечей, а в первую очередь наконечников стрел и оборонительной экипировки, разница становится принципиальной. Скорее всего, железное оружие позволило южным пришельцам подчинить себе сильные татарские племена и с этого времени на территории Минусинской котловины начинается история тесинского переходного этапа.

Источник: Очерки истории Хакасии ( с древнейших времен до современности) / гл.ред. В.Я. Бутанаев; научн.ред. В.И. Молодин.  Абакан. Издательство Хакасского государственного университета им. Н.Ф. Катанова, 2008. - 672 с. Илл.