Источник: Древности Сибири и Центральной Азии. Сборник научных трудов, посвященный юбилею В.И. Соенова. Горно-Алтайск: ГАГУ, 2014. № 7(19). 256 с. С. 156-174

КАМЕННЫЕ ТВЕРДЫНИ САЯНО-АЛТАЯ (ЛАНДШАФТНО-ПЛАНИГРАФИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ) - Кызласов Игорь Леонидович

Крепостями в археологии обычно называют один из видов городищ, а именно - остатки укрепленных поселений. Их оборонительные линии имеют замкнутую конфигурацию, изолируя площадку городища, имеющую культурный слой. Основным внешним признаком таких поселений считают и взаимосвязь вала со рвом. Не все стороны городища бывают укреплены искусственно - в единую систему включаются и защитные особенности рельефа, наиболее часто - крутые склоны и обрывы.

Линейными (иногда протяженными) укреплениями именуют валы - руины стен, значительно превосходящие крепостные по длине и имеющие незамкнутую конфигурацию. Особо протяженные линейные укрепления служат для отграничения обширных территорий и нередко являются рубежами крупных социально-политических, а внутри них и административных образований поздней древности и средневековья.

Однако эти определения, достаточно точно характеризующие основной облик двух главных видов оборонительных сооружений Западной и Восточной Европы (см., например: [Моргунов Ю.Ю., 2009, с. 17, 18]) или Средней Азии и Дальнего Востока, иной раз теряют ясность в других исторических регионах. В них нередко полезным дополнением систематики служат ландшафтные характеристики укреплений.

Отсутствие или наличие культурного слоя на замкнуто огороженных горных укреплениях Саяно-Алтая в равной мере не позволяет считать их поселениями, поскольку в основном они расположены на труднодоступных вершинах и нередко - вдали от источников воды. В большинстве случаев их стены лишены рвов, в которых не было необходимости, поскольку сами их стены не связаны с выемкой грунта, а выкладывались из камня. Крутые склоны, перепоясанные стеною, также исключали необходимость во рвах.

Что касается стен, пересекающих долины или перевалы и не имеющих замкнутой конфигурации (т.е. линейных укреплений), то они у нас, в условиях узких горных распадков и речных террас или высокогорных троп, нередко оказываются короче замкнутых оборонительных линий крепостного типа.

Замкнутая оборона может включать в себя целый горный массив (в Хакасии Оглах-тинская стена тянется на 25 км, закрывая площадь 9 х 13 км птичьего полета (см. далее рис. 8), а Барбаковская - на 4 км, отсекая сопки и урочище размером около 8 х 5 км - рис. 10). Линейные же укрепления могут состоять из каменной стены, проходящей вдоль речного берега более чем на 17 км («дорога Чингизхана» на левобережье Улуг-Хема в Туве).

Тем самым очевидно, что применяемые в нашей археологии термины в силу богатства и разнообразия исторического наследия народов России не достигают универсальности. Еще в большей мере не имеют общего содержания понятия поздней военной инженерии, следующие западноевропейским фортификационным канонам и, прежде всего, отраженные в современных словарях и пособиях. Стремление понять специфику историко-культурного облика нашего региона и его оборонительных традиций вынуждает вкладывать в распространенные понятия содержание, отличающееся от принятого для иных земель и иных эпох.

***

Если исключить тайгу, можно сказать, что население Хакасско-Минусинской и Тувинской котловин, расположенных по среднему и верхнему течению Енисея, по-видимому, никогда не жило в укрепленных поселениях. Ни для одной эпохи - камня, бронзы, железного века, включая средневековье - несмотря на интенсивные археологические обследования, не отмечено местных городищ с валами и рвами. Если укрепленные поселения и существовали, они были таковы, что не повлияли на естественный рельеф долин и не оставили следов на поверхности. Всякий раз жилые крепости на Енисее сооружались пришельцами - так, глинобитные стены вокруг Ташебинского городка возвели гунны в I в. до н.э. [Кызласов Л.Р., 2001, с. 115-120], систему прямоугольных глинобитных крепостей, связанных 230-километровой стеной, создали во второй половине VIII - начале IX в. в Туве уйгуры [Кызласов Л.Р., 1969, с. 59-63; 1979, с. 145-158; 1981а], деревянные остроги возвели в Хакасии в XVII - начале XVIII вв. русские. В двух последних случаях крепостные стены нередко дополнялись рвами.

Отмеченная культурная особенность показательна и значима, поскольку не приходится полагать, что аборигены всех эпох либо жили идиллически мирно, либо ничего не знали о фортификации. Не было исторического периода, когда бы Саяно-Алтайское нагорье не отличали широкие, иногда очень дальние внешние связи. Так, если взять древних хакасов, то они в рассматриваемое время VIII-XVII вв. в регулярных торговодипломатических поездках не только видели, но и жили в городах, по-разному защищенных стенами в Китае, Средней Азии, Западной Сибири, на Урале, в Поволжье, на Руси и в других землях [Кызласов Л.Р., 1984, с. 112-123; Кызласов И.Л., 2007, с. 63-65 и библиография]. Ведомые кыргызской знатью древнехакасские войска не раз штурмовали крепостные стены лесных народов Сибири и разноязыких народов Центральной Азии.

Защита своей земли осуществлялась на средневековом Саяно-Алтае иначе. Отстаивались именно земли, а не поселения. Все известные ныне крепости, расположенные на скалистых вершинах, были временными горными убежищами, предназначенными, по моему представлению, прежде всего для сохранения вооруженных сил от прорвавшегося в страну противника. Стены, сооруженные поперек низин и распадков, закрывали путь в обжитые долины, защищая мирных людей. Тому же служили стены, перекрывавшие перевалы и горные тропы, укрепления, приуроченные не к одним лишь внешним рубежам государства или границам его уделов. Таким образом, каменные укрепления Саяно-Алтая в ландшафтном отношении разделяются на три разновидности: горные, долинные, перевальные.

Важно осознавать, что защита обжитых земель, а не самих поселений, происходила не потому, что поселения эти были кочевыми, состояли из переносных войлочных юрт и, согласно нашим представлениям, были способны сняться с места и уйти от врага. Действительность была иною: с очень давних времен население Саяно-Алтая обитало в стационарных рубленых деревянных домах, всегда наземных, прямоугольных либо квадратных (называемых «тура») или многоугольных (называемых «агас иб» или «аил»), а в подтаежных местах — в конических жилищах («алачик», «аланчик», «чадыр»), опиравшихся на косо врытые жерди [Кызласов И.Л., 2005, с. 5-61; 2011, с. 32-116]. Ныне от всех этих жилищ нет следов на поверхности.

Суть оборонительной доктрины, оставлявшей поселки без укреплений, надо искать не в кочевом образе жизни. Быть может, поиску утраченного ныне смысла будет способствовать начатый коллективный археологический анализ крепостных сооружений Саяно-Алтая.

Основанием выдвигаемых здесь положений служат личные обследования 23 каменных укреплений в Хакасии, двух в Туве и трех на Горном Алтае. Все они сложены из плитняка или рваного камня в сухую, т.е. без применения скрепляющего раствора. Высота стен первоначально достигала 2,3 м (такие и более низкие кладки сохранились на Черном Июсе в Хакасии на горе Хара-Таг (рис. 1) и в других крепостях), но часто, и эта особенность показательна, стены были ниже изначально (до 0,9-1м, что засвидетельствовано многократно и указывает на стрельбу с колена). Ныне сохранность стен различная. Обычная изначальная ширина их 2,0-1,6 м (рис. 2).

Горные крепости занимают вершины на краю долин и имеют дальний обзор, в ясную погоду достигающий 20-25 км. В Хакасии они обычно размещены так, что с одной твердыни видна другая. Часто расположение крепостей подчинено системе, сопоставимой с геодезической триангуляцией, поскольку сеть укреплений в плане образует смежные треугольники. Тогда с одной крепости видны две другие. Эти укрепления могут устанавливать зримую связь меж разными берегами Енисея, зимой служившего удобной дорогой (рис. 3), но чаще выстраивают стратегически единую систему в степных межгорных впадинах, столь характерных для земель Хакасии (рис. 4). Вполне понятно, что такое размещение обеспечивало не только хорошее наблюдение за конкретной долиной, но и возможность получения сигналов из близлежащих мест и дальнейшей передачи сообщений. Достоверно не установлено, но вполне вероятно, что это были дымовые предупреждения.

Некогда тектонические процессы, воздействуя на поверхностные осадочные породы, привели к излому пластов и косому их расположению, что сформировало основной облик хакасских сопок — с обрывистым или крутым конусом выноса со стороны одного горного фаса и пологим, задернованным и лесистым, противоположным склоном. Горные крепости наиболее часто размещены в наивысшей точке сопки, заканчивающейся отвесными скалами, или занимают на краю вершины относительно плоскую площадку. Размеры таких крепостей невелики, и величины их сильно колеблются. Одна каменная стена, обычно выстроенная поперек склона (независимо от его крутизны), подковой отрезает часть вершины у отвесного обрыва (рис. 5, 6). В тех случаях, когда обрывы обступают вершину, план крепостей формально сопоставим с мысовыми городищами (рис. 7). Укрепления отстоят от края утеса от 8-10 до 100-200 и более метров, в среднем же — примерно на 50 м. Столь же изменчива длина защищенной площадки: от 50 до 100 и более метров. Проходы, шириною чуть больше метра, оставлялись у торцов стен на самых краях скалы (рис. 6). При значительной площади крепости встречаются входы в виде столь же узких разрывов в самой стене (рис. 7). Известны крепости усложненного плана, имеющие дополнительные стены, примыкающие к основной оборонительной линии самостоятельными отсеками (рис. 6).

Независимо от размеров горные крепости могут иметь две (Оцно-Таг на Белом Ию-се или Хызыл-Хая у д. Маткечик на р. Абакане) и три линии стен (Аспа на Белом Июсе и Куня на Енисее), но это встречается довольно редко. На впадающей в Уйбат речке Бейка крепость, при небольшой площади, состоит из четырех каменных рубежей, разделенных на отсеки. Обычно более одной стены возведено на довольно крупных крепостях и внешняя линия их обороны достигает большой протяженности - на горе Куня, например, она составляет 2 км, а на горе Хызыл-Хая - 1,7 км. В последних случаях внешняя стена, не нарушая подковообразности общего плана, проходит по дальнему гребню горы или поперек ее распадков (Хара-Тэт на Чёрном и Оцно-Тэт на Белом Июсах).

Две последние особенности наиболее выражены на самой крупной крепости Хакасии, защитившей горный массив Оглахты на берегу Енисея. Его размеры (в птичьем полете) составляют, как говорилось 9 х 13 км (рис. 8). Общий план этого укрепрайона по-прежнему подковообразен, поскольку восточная его сторона обрывается в Енисей. Стена же, продолжая линию южных неприступных обрывов, извивается по краю обращенных на запад и север сопок и пересекает отделяющие их лога - как пологие, так и крутые — на протяжении 25 км. Фактически здесь соединяются два из указанных выше ландшафтных принципов размещения укреплений - горный и долинный. Последний в логах осложнен сопровождающим стену внешним рвом (рис. 9).

Отличие горной крепости, обследованной мною в Туве на левом берегу устья р. Элегес (Элегест), состоит в ее прямоугольном плане и правильной ориентации углов по странам света. Несмотря на то, что она размещена на краю обрыва, крепость усилена проходящей вдоль него по краю четвертой стеною. Предотвращая сползание сооружения, нижние наружные ряды кладки были уложены здесь с задиранием внешнего края. Размер огороженной площадки 44 х 28 м.

Тот же оборонительный прием встречаем на Яломанском городище на Горном Алтае, где каменные стены были возведены, казалось бы, излишне, над боковыми обрывами, несмотря на поперечную монументальную - глинобитную с каменными панцирями - стену, перекрывавшую въезд на высокий мыс. При этом уцелевшие нижние наружные ряды плит были задраны. Возникает мысль о двух фортификационных этапах в истории Яломанского городища, второй из которых, благодаря сходству в укреплении обрывов и в технике создания каменных стен возможно отнести к эпохе Усть-Элегестской крепости [Кызласов И.Л., 1979, с. 289, 290], связывая его со значимыми переменами, последовавшими на Саяно-Алтас позднее первой четверти IX в.

На возвышенных мысах Горного Алтая известны прямоугольные (быть может, точнее сказать, квадратные) каменные крепости. Пример такого сооружения известен в логу Булухту-Кообы на правом берегу р. Яломан [Чевалков Л.М., 2006, с. 175, 176, рис. 1-4]. Уже планиграфические особенности памятника указывают на самобытную традицию, поиски истоков которой определят и его датировку. Как мне кажется, в сопоставимом случае с Усть-Элегестом можно предположить вероятное влияние внешней для Саяно-Алтая фортификационной школы.

Среди горных крепостей Хакасии, вероятно, могут быть выделены и отделенные стенами святилища. Однако критериев для этого пока недостаточно. Скорее, ими могут оказаться небольшие сооружения правильного замкнутого плана. Такие, например, как круглая крепость на горе Хызыл-Хас и квадратная - на вершине Сорах-Тигей над р. Уй-батом. На Алтае также известны горные каменные сооружения, имеющие замкнутый или стремящийся к этому план, которые, однако, по планиграфическим особенностям не отнести к защитным [Соёнов В.И., 2008, с. 7-16, рис. 2-9]. Надо сказать, что и вопрос о датировке объектов невозможно решить без тщательных наблюдений над техникой их строительства и выявления использовавшихся при этом архитектурных модулей.

Из общего ряда горных крепостей выпадает по ландшафтным признакам крепость в Барбаковых горах в Северной Хакасии. Этот памятник можно расценить как тип, переходный к линейным долинным укреплениям. Крепость здесь, подобно Оглахтинской, одной линией стен обособляет горный массив, закрывая с южной стороны ведущий вглубь урочища широкий лог и примыкающие к нему сопки и распадки, тем самым создавая замкнутую систему обороны. Общая протяженность стены (в логу дополненной внешним рвом - рис. 10) составляет 4 км. В отличие от горных крепостей, здесь стена проходит не по гребню сопок, в поперек нижней части их склонов. Этим и прохождением через просторный лог она сопоставима с долинными каменными преградами.

Долинные укрепления можно называть и протяженными стенами, т.к. они тянутся одной крепостной линией, обычно направленной поперек речной долины от горы до воды, пересекая проходивший по берегу путь. Не случайно именно современными колеями в той или иной степени разрушены ныне все эти укрепления.

В Хакасско-Минусинской котловине такая стена мне была известна на правом берегу Енисея у самых Саянских теснин - выше р. Голубой. От воды до утеса перегораживала только лишь возникающую здесь предгорную долину стена, называемая Омай-Тура, длиною 130 м (рис. И). Однако ее земляное тело было лишь облицовано камнем (рис. 12) и, строго говоря, памятник близок к рассматриваемым каменным укреплениям (исключая аналогичным образом укрепленное Яломанское городище Алтая) только по ландшафтным и планиграфическим особенностям. Раскопки стены, главным образом состоявшие в поперечном ее разрезе, произвела и издала результаты Г.В. Длужневская [1989]. Ныне памятник уничтожен строительством Майнской ГЭС, показательно возведенной для нас на той же линии берега как на минимальном здесь пространстве русла, опирающегося на коренные скалы и породы.

Иначе размещена на местности чисто каменная стена, протянувшаяся в Туве вдоль русла уходящего в Саянское ущелье Енисея. По литературным данным ее длина - более 17 км. Памятник, который обследовался М.А. Дэвлет и местами копался Б.Б. Овчинниковой, называют дорогой Чингизхана [Овчинникова Б.Б., Трепавлов В.В., 1988]. Тот участок, который довелось видеть в урочище Мугур-Саргол, препятствовал выходу с реки на левый берег [Кызласов И.Л., 1979, с. 288-290, рис. 4, а, 5].

Вероятно, обе названные стены закрывали наиболее опасную в военную пору зимнюю дорогу, которой становился замерзший Енисей, упрощавший продвижение через Саяны. Так в 758 г. из Тувы в Хакасию по льду прошли войска уйгурского кагана Боян-чора (Моюн-чура) [Кызласов Л.Р.,1998, с. 12, 13; 2000, с. 68], а в 1218 г. - армия Джучи [Кызласов Л.Р., 1984, с. 90]. Для наблюдения за таким продвижением и противодействия выходу войск в долины служила, как мне думается, упоминавшаяся выше система горных крепостей, расположенных вдоль енисейских берегов в Хакасии (рис. 3). Не случайно вслед за победоносным походом уйгуры поставили крепость на берегу Енисея, км в 60 от выхода его из тисков Западного Саяна - близ теперешнего Шушенского. Подобным образом они закреплялись ранее, проникая в иные страны [Кызласов Л.Р., 1998, с. 13; 2000, с. 68]. Всякий раз для выдвижения поначалу использовались выстроенные в ходе первичной кампании опорные крепости, возводимые не только на реке, но и на стратегически значимых сухопутных путях. Археологические исследования позволяют заключить, что освоение Тувы началось, вероятно, с возведения большой крепости Бажин-Алак на р. Чадане, обеспечивающей первоначальное и дальнейшее продвижение войск [Кызласов Л.Р., 1969, с. 59, рис. 12; 1979, с. 148; 1981а, рис. 31, Е, 4]. Городище стоит на одной из наиболее удобных дорог из Северо-Западной Монголии, проходящей хребет Западного Танну-Олы через перевал Хондергей. В этом случае с шушенской ситуацией сопоставима даже дистанция - от перевала до крепости около 60 км.

Наиболее характерны долинные стены для Горного Алтая, маршрутные работы на котором мною проводились совместно с В.А. Кочевым в 2001 г. Обследованные стены Таш-Бобк (на р. Большой Лломан), Бичикту-Кая (или Бичикту-Бом, на Катуни близ устья Чуи) (оба памятника были указаны В.И. Соёновым) и Тура-Кая на Чулышмане устроены сходным образом. Длина их, определявшаяся узостью избранных мест, составляет от 113 до 130 м (рис. 13). Наиболее длинное укрепление у горы Бичикту-Кая окантуривает край террассы и, спускаясь, перекрывает лог между нею и подножием скалы. Протяженность стены на глаз составила метров 150-180, но осталась не промеренной из-за плохой сохранности объекта. После направленного обследования оборонительное назначение этого сооружения признано археологами Алтая [Соёнов В.И., Три-фанова С.А., Вдовина Т.А., 2003, с. 157, 159]. Для обоснования фортификационного назначения стены Таш-Бёк в рамках заявленной темы следует показать планиграфические ее соответствия несомненно боевым сооружениям. На Яломане и на Катуни стены, достигнув края речной террасы, имеют внутренний загиб, протянувшийся над нижним участком и позволявший контролировавший его (у Таш-Бёк он длиною 9,5 м; ср. впрочем, современную поскотину, как и сооружение каменных стен бурятами для защиты покосов от скота [Хороших П.П.,1924, с. 31]). Стена Таш-Бёк изгибается зигзагом (рис. 13) -прием, на Алтае зафиксированный на Курсе-Таш и (в виде мелких углов) для Тура-Кая, а в Хакасии типичный для многих горных крепостей и их долинных участков (рис. 7-9). Рассмотрение техники строительства каменных стен Саяно-Алтая требует другой публикации, отмечу здесь лишь еще одну общую особенность горно-алтайских линейных укреплений. Высота не разрушенных участков стен на памятниках Таш-Бёк и Тура-Кая достигала 1-1,4 м. Укрепление у скалы Бичикту-Кая, разобранное до основания строителями Чуйского тракта, тоже не могла быть высокой, поскольку в значительной мере была сложена из речных валунов, а также из рваного камня.

Крепостные стены на перевалах (перевальные укрепления) известны мне только по рассказам охотников и пастухов, передвигавшихся по скотогонным тропам, ведущим через хребты Западного Саяна из Хакасии в Туву. В горном течении Абакана, ниже города Абазы, в реку падает Джебаш. Поднимаясь по нему, а затем по рр. Чехан и Тебе, на перевале Джебашского хребта (высотою 2.300 м) люди видели перекрывающие путь каменные стены, сложенные без связующего раствора. Дальше тропа приводит к Саянскому хребту, с которого (высота перевала 1.990 м) спускается по р. Устю-Ишкин в долину р. Хемчик. Как раз туда, где в середине VIII в. встала уйгурская крепость, включенная в Долгую глинобитную стену, растянувшуюся на 230 км. Таковы были принципы защиты границ у Уйгурского каганата. Учитывая все это, а также материал и технику кладки каменных укреплений на р. Тебе, их следует относить к фортификационной традиции Хакасии. Из археологов, насколько знаю, к этим каменным стенам пробовал подняться только минусинский исследователь Н.В. Леонтьев. Но его попытка не удалась.

Типичным линейным укреплением, перекрывавшим горный проход Коргонского хребта на высоте 2430 м, является каменная стена Курее-Таш у истоков Тургун-Суу [Бородаев В.Б., Соёнов В.И., 2004; Соёнов В.И., 2005, с. 81, 82, рис. 3, А]. Памятник убеждает, что оборона границ на Горном Алтае также велась с созданием монументальных долговременных сооружений.

Поперечные стены - самая рациональная защита крутых и узких долин Горного Алтей. Вдоль стиснутых горами рек проходят удобные дороги. Поэтому горных крепостей в таком крае не может быть много и их местонахождения следует объяснять особо. В Хакасии — напротив. Обширные степные равнины и широкие межгорные урочища не располагают к сооружению долинных стен, а близость сопок позволяет создать едва ни на каждой речке систему горных крепостей. Тува в этом отношении изучена еще очень мало.

При всем правдоподобии таких объяснений, их, видимо, не следует считать главными. Речь идет только о ландшафтных особенностях, благоприятных для создания тех или иных видов укреплений. Не станем забывать, что пришлые фортификационные традиции создавали в тех же условиях Саяно-Алтая совершенно иные типы укреплений. Широта долин Тувы и Хакасии способствовала возведению среди них уйгурских крепостей геометрически правильного плана. А узость речных берегов не помешала сооружению на Катуни Яломанской крепости - типичного для археологии других земель мысово-го городища, но единственной известной мне жилой крепости Саяно-Алтая эпохи раннего средневековья. Насколько знаю, городища с земляными валами проникают на Горный Алтай с низовий Катуни не глубоко, размещены на невысоких сопках и созданы ранее рассматриваемого времени.

Многочисленность и плотность расположения нагорных крепостей в Хакасии говорит не только о развитой системе оповещения и традиции уходить при опасности в горы, оставляя в долинах на волю врага неукрепленные поселения. При учете небольших размеров подавляющего большинства таких крепостей возникает мысль о намеренном раздроблении оборонявшихся войск, укрывавшихся на вершинах небольшими подразделениями. Гибель одной или нескольких таких твердынь не приводила к уничтожению всех вооруженных сил. При военном преимуществе и жестокости врага такой способ сохранения армии и, следовательно, дееспособных мужчин, был в тех условиях вполне возможным.

***

Мне остается сказать, что горные крепости с каменными стенами, сложенными без раствора, и располг1гг1вшихся в сопоставимых с Хакасией ландшафтных условиях, известны как на восток, так и на юг от Саяно-Алтайского нагорья.

На землях Прибайкалья и Бурятии городища с развитой фортификацией - рвами и земляными валами, нередко с несколькими - памятники распространенные. Если в 1947 г. первая по времени сводка материала основывалась на описгшии 30 и воспроизводила планы 16 таких городищ на Ангаре и Уде [Рыгдылон Э.Р., 1955], то к концу века систематика опиралась уже на 47 укрепленных поселений Байкальской Сибири [Дашибалов Б.Б., 1995, с. 39-46]. Отмечая отсутствие на ангарских городищах культурного слоя, и потому определяя их «как стойбища-убежища», Э.Р. Рыгдылон сравнил их в этом с известными ему по пребыванию в Хакасии «своеобразными енисейскими городищами без культурного слоя, обнесенными каменными стенами», укг13Е1в на крепости на горах Куня и Оглахты (рис. 3, 4, 6; 8) и в бассейне р. Июса (рис. 4) | Рыгдылон Э.Р., 1955, с. 189, прим. 2].

Городища Прибайкалья были разделены И.В. Асеевым на две разновидности - земляные укрепления и обнесенные каменными стенами. Отмечено, как и в нескольких случаях у Э.Р. Рыгдылона [1955, с. 183, 186], укрепление земляных валов Манхайского городища (р. Куда) песчаниковым плитняком [Асеев И.В., 1980, с. 94]. Каменные стены городищ второго типа были сложены в сухую из плит гнейса или сланца, выходы которого есть здесь же. Стены пересекают доступные склоны (пологие — со рвами), отгораживая площадку, окруженную скальными обрывами. Первую их сводку под рубрикой «Каменные стены» дал П.П. Хороших [1924, с. 28-33], разделивший перечисленные и лаконично описанные им памятники на «укрепления для временной защиты» и «сигнальные вышки». Каменные крепости (по моим подсчетам 22-23, а Б.Б. Дашибалова - 25 объектов) сконцентрированы на берегах Байкала, включая остров Ольхон. Эта давняя работа легла в основу всех последующих исследований (краткую их историю см.: [Дашибалов Б.Б., 1995, с. 46; Горюнова О.И., Свинин В.В. 1995, с. 45, 46, 60; 1996, с. 9]).

Упоминающиеся в литературе объекты, кроме двух случаев округлых сооружений, относятся к знакомой нам по Хакасии разновидности горных крепостей «мысового» типа с одной (однажды - с двумя и с тремя) линиями обороны [Хороших П.П., 1924, с. 30, 31; Дашибалов Б.Б., 1995, с. 46-48, рис. 17; 2005, с. 68, 108-110, рис. 19, 20; Горюнова О.И., Свинин В.В., 1996, с. 20]. В изданиях приводится план крепости Шэбэтэ на о. Ольхон и одноименном мысу, которую Э.Р. Рыгдылон [1955, с. 180] отличал от городищ, как и Хорхотскую (Хорготскую, Харгот, Хоргой), и относил к разряду каменных стен. Конкретные описания и фотографии ольхонских крепостей Харгой и Шибэтэ, а также материковых Ядор, Арул и Харгой, позволяющие судить об условиях расположения и о технике строительства стен, содержат публикации О.И. Горюновой и В.В. Свинина [1995, с. 45-49, 51, 64, 60, 62, 64; 1996, с. 9, 18-21, 23, 111-113, 115]. Имея в виду отсутствие культурного слоя, исследователи именуют их «городищами» (в кавычках) [1995, с. 6, 113].

П.П. Хороших [1924, с. 31-33] очертил зону распространения каменных городищ на Байкале с севера и юга, указав (по данным Б.Э. Петри) и крайнюю северо-восточную точку, за хребтом на р. Илге (притоке Лены), а также - на распространение подобных памятников в Тункинской котловине, на рр. Оке, Иркуту, Селенге, Джиде, в Северной Монголии (по р. Буксой; литературные сведения), по Амуру и в «Енисейском крае» (отсылаясь на рисунок крепости на р. Камыште, изданный Ин. Кузнецовым в 1889 г.). Эту часть текста П.П. Хороших воспроизвел И.В. Асеев [1980, с. 95, 96, рис. 2]. О сходстве памятников Байкала с хакасскими и дальневосточными пишет и Б.Б. Дашибалов [2005, с. 68,110].

Точно очерченный почти столетие назад ареал каменных горных крепостей может быть, конечно, насыщен новыми материалами. Особое внимание исследователей южносибирской фортификации, несомненно, заслуживают прилегающие земли Монголии. Причем не только Северной, но и Восточной. Не собирая литературу специально, могу указать для примера на упоминание каменной крепости: [Вяткина К.В., 1959, с. 102,103].

Другое дело - географически оторванные от рассматриваемого круга памятников каменные крепости Приморья. В горах Сихоте-Алиня укрепления в форме отделяющих мысы стен появляются в аборигенной лидовской культуре (вторая половина I тыс. до н.э.). Наряду с каменно-земляными валами на двух городищах такие стены возведены из необработанного камня, уложенного без раствора. Однажды каменная стена включена в единую оборону с двумя валами [Дьякова О.В., 2009, с. 171, 216, 217, 225, 226]. Однако интересующая нас разновидность - горные крепости с каменными стенами, оказалась новой для Приморья, появившейся (как и укрепления в долинах) лишь в условиях северовосточной части государства Бохай (698-926 гг.). Археологи обоснованно видят в этом распространение когурёской фортификационной традиции, имея в виду не только ландшафтный и планиграфический (несколько более сложный) критерии, но и особенности техники строительства каменных стен. И если первые принципиально сопоставимы с саяно-алтайскими (равно, как и нежилой характер крепостей, определяемый на Дальнем Востоке как охранно-сторожевой), то второй - разительно иной, связанный с подработкой склона для строительства, другой системой кладки и соответствующей подтеской строительного камня [Дьякова О.В., 2009, с. 181-184, 219, 220, 227-229]. Отмечу, что когурё-скую военно-инженерную норму связывают и с каменной облицовкой крепостных валов.

В насыщенной характеристикой конкретных памятников книге даны и фотографии, позволяющие частично составить собственное представление о разных (мне кажется, трех) технологиях сооружения каменных стен.

Есть и вполне, казалось бы, экзотические материалы. Так, в Ташкентской области Узбекистана на правом притоке Сырдарьи, р. Ахангеране, на Ургаз-сае описан необычный для Средней Азии памятник - горная крепость Ургаз-караташ, каменная стена которой, сложенная без раствора из необработанного известняка, отсекает окруженную скальными обрывами площадку примерным размером 200 х 100 м. Объект не дал находок на поверхности и отнесен к убежищам [Массон М.Е., 1953, с. 13-15, рис. 4]. Выяснить происхождение этого не свойственного для региона типа укреплений способно лишь детальное изучение, нацеленное на последующее подробное сравнение характерных особенностей с данными иных земель, сопоставление всей совокупности как ландшафтно-планиграфических, так и инженерно-строительных признаков.

Для того чтобы понять твердыни в родных горах, важно осмотреться во всем ареале бытования средневековых каменных укреплений, возводимых без раствора.