Внешняя политика Кыргызского государства

Со времени образования государства кыргызов на Енисее одной из его важнейших функций стало осуществление внешней политики. Главной целью этой политики на протяжении первых веков существования государства стало сохранение его самостоятельности в условиях постоянной угрозы со стороны центральноазиатских кочевых держав - древнетюркских, Сейяньтосского и Уйгурского каганатов. Помимо военных мер отстаивания своей независимости, важное значение имели дипломатические усилия правителей Кыргызского государства. Одной из форм борьбы за независимое положение было принятие кыргызскими правителями титула кагана, что означало претензию на формальное равенство с тюркским или уйгурским каганом и стремление к гегемонии над кочевыми народами Центральной Азии. В VII—VIII вв. кыргызские правители неоднократно провозглашали себя каганами, что приводило к войнам с тюрками и уйгурами. В результате военных поражений правители кыргызского государства лишались каганского титула, получая титул эльтебер или пицьсие-тегин, то есть признавали неравноправное, зависимое положение от каганов древних тюрок и уйгуров.

Другими направлениями деятельности кыргызской дипломатии были попытки создания военных коалиций, направленных против господства тюркских и уйгурских каганов, поиск союзников в кочевом мире и установление прямых дипломатических, торговых и союзных отношений с империей Тан, государством карлуков и Тибетом.

Кыргызское государство попало в вассальную зависимость от Первого Тюркского каганата в 555 г. [Бичурин, 1950, с. 229.] Вероятно, кыргызы подчинились могущественному Мухан-кагану добровольно, учитывая реальное соотношение сил, и тюркскому войску не понадобилось совершать походы в Минусинскую котловину. [Гумилев, 1967, с. 31.] Кыргызы, возможно, обязались поставлять тюркам в качестве дани «оружие, крайне острое». Иногда в виде дани поставлялись и рабы. Известен случай, когда правитель западной части каганата Истеми преподнес в дар византийскому послу в 569 г. пленницу «из народа кыргыз». [Гумилев, 1967, с. 53.] Зависимое положение кыргызов продолжалось до распада Первого Тюркского каганата в 581 г. Кыргызы не только вернули самостоятельность, но в 583 г. уже вынашивали планы активного военного вмешательства в события в Центральной Азии, выступая против господства тюрок. Однако этим планам не суждено было осуществиться. Несмотря на крушение Восточного Тюркского каганата, кыргызы не смогли должным образом воспользоваться этой ситуацией и сохранить свободу. В 629 г. Кыргызское государство попало в вассальную зависимость от Телесского каганата, во главе которого было племя сейяньто или сиров, предков кыпчаков. [Кляшторный, Савинов, 1994, с. 42-49.] Сейяньтоский каган получил право назначать в кыргызских землях «своего гйелифу для верховного надзора». [Бичурин, 1950, с. 354.] Вероятно, этот «гйелифа» или по-тюркски «эльтебер», был кыргызским правителем, признавшим вассальную зависимость от сейяньтоского кагана. Убедившись в том, что бороться с превосходящими силами центральноазиатских кочевых держав в одиночку бесперспективно, кыргызские правители стали искать сильных союзников.

В 632 г. в кыргызские земли прибыло посольство от танского императора Тайцзуна с «приказом об умиротворении», которое возглавлял посланник Ван Ихун. [Супруненко, 1974, с. 240.] «Приказ об умиротворении» означал предложение признать вассальную зависимость от империи Тан. Однако реализации этого намерения помешала завоевательная политика тюркского Чеби-хана, укрепившегося на Алтае, подчинившего своей власти карлуков и кыргызов. Лишь после разгрома и пленения Чеби-хана танскими войсками в 647 г. путь в Китай был открыт. В 648 г., получив известие, что все телесские племена покорились империи Тан, кыргызский правитель «Старейшина Сылифа (эльтебер) Шибокюй Ачжань лично приехал к Двору». Император Тайцзун устроил в честь высокого гостя пир. Угощая его за своим столом и увидев опьяневшего эльтебера, он сказал вельможам: «В прошлое время на мосту Вэй-цяо отрубили головы трем тукюесцам, хвалившимся множеством заслуг. Ныне Сылифа за столом, кажется, вышел из себя». Несмотря на неприятный инцидент во время императорского застолья, китайской дипломатии удалось реализовать свой замысел. «Опьяневший Сылифа изъявил желание держать Ху-бань (быть вассалом). Император переименовал его владения областью Гяньгунь. Сылифа получил военный чин генерала почетной гвардии левой руки и был поставлен главноначальствующим в своей области, которая подчинена яньжань-скому наместнику». [Бичурин, 1950, с. 355.] Однако на самом деле реальной власти в кыргызских владениях Танская империя не имела. Точно так же и принятие титулов иностранными властителями не было связано с какими-либо обязательствами и никак не ограничивало их власть.

Кыргызы в последующие годы неоднократно отправляли посольства в Китай, пригоняли для продажи отборных лошадей. В обмен на лошадей кыргызы получали различные товары, главным образом - шелковые ткани.

В 653 г. кыргызское посольство приезжало в Китай для выкупа своих соплеменников. В ответ на это посольство император Гаоцзун направил на Енисей посланника Фань Цзяна с дарами.

Внешнеполитическая ситуация для кыргызов в Центральной Азии серьезно осложнилась в 679 г. после успешного восстания тюрок против господства империи Тан и восстановления Второго Восточного Тюркского каганата. Против тюрок объединились китайцы, уйгуры, кыргызы, курыканы, татары, кидани и татабы. По-видимому, кыргызскому правителю стало очевидно, что союза с далекой империей Тан недостаточно, и он заручился поддержкой ближайших соседей, телесских племен Центральной Азии. Несмотря на разфом союзной коалиции тюрками в 688 г., кыргызы, которые не участвовали в этом сражении, смогли укрепить свои позиции и возглавить анти-тюркские силы. После неудачного похода против кыргызов в 693 г. тюркский каган Капаган был вынужден признать за кыргызским правителем Барс-бегом титул кагана и даже попытался заключить с ним династийный союз, выдав за него замуж свою младшую сестру-княжну. Однако это лишь на время притупило острейшие противоречия между тюрками и кыргызами, боровшимися за господство над Центральной Азией. В 707 и 709 гг. в империю Тан дважды приезжали кыргызские посланцы. В это время тюрки вели войну с империей Тан, и кыргызы оказались в новой антитюркской коалиции с тюргешами, (э)чиками и китайцами. Наибольшую опасность для тюрок в этот период представляли набравшие силу кыргызы. В 709 г. тюркское войско разгромило (э)чиков, захватив Туву, ставшую плацдармом для вторжения в кыргызские земли. Барс-бег не решился вмешаться, надеясь на неприступность своих земель за Саянскими горами. Однако зимой 710-711 гг. тюркское войско, совершив обходной маневр, форсировало Саянский хребет и внезапно обрушилось на кыргызов. В результате поражения в черни Сунга кыргызское войско было разбито, погиб каган Барс-бег, а «народ его стал рабынями и рабами». [Малов, 1951, с. 39.] Кыргызское государство было завоевано, в Минусинской котловине были размещены тюркские войска. Однако управление было передано кыргызскому правителю. Уже в 7] 1 г. в Китай прибыло кыргызское посольство. Возможно, оно было отправлено еще Барс-бегом до своей гибели в надежде на помощь. В 722 и 723 гг. в Китай прибыло два кыргызских посольства во главе с тегином Исибо Шэючжэ Биши Сыгинем и тегином Цзюйли Пиньхэчжун Сыгинем. В 724, 747 и 748 гг. кыргызы пригоняли в Китай для обмена породистых лошадей. [Супруненко, 1974, с. 241-242.]

Однако, сохранив известную самостоятельность, кыргызы вплоть до падения Второго Восточного Тюркского каганата в 745 г. не участвовали в военных действиях в Центральной Азии. Вновь активно вмешаться в события в Центральной Азии кыргызы смогли лишь после крушения тюркской государственности, когда у них появился новый опасный противник - Уйгурский каганат.

В 751 г. кыргызы в союзе с (э)чиками, огузами и карлуками выступили против экспансии уйгурского кагана Моюн-Чура. Поскольку намерения противника стали известны уйгурам, каган Моюн-Чур сумел опередить их выступление и разбил союзников поодиночке. «Девятого числа я отправился в поход с войсками. Через Тутук-Баши я послал против

(э)чиков тысячный отряд, в страну их союзников я отправил немного людей. «Смотрите, - сказал я, - Хан кыргызский проживает на краю Ког-менских гор в своем жилище, (говорят), он послал свои летучие отряды в сторону своих союзников, а на его летучие отряды мои люди уже напали, (говорят), и его разведчиков задержали; (они сообщили, что) к их хану и его союзникам пришли люди, но что карлуки не пришли к союзникам; -так они сказали. Своих людей он направил против карлуков, сказали они». [Малов, 1959, с. 41.] После разгрома «летучих отрядов» кыргызского хана Моюн-Чур направил свое основное войско против карлуков, что несколько отсрочило решающее столкновение между уйгурами и кыргызами. Однако «в 758 г. хойху (т. е. уйгуры) завоевали сие государство, после чего хагасские посольства уже не могли проникнуть в Срединное государство». [Малявкин, 1980, с. 118.] После разгрома кыргызов войсками Моюн-Чура их государство попало в зависимость от Уйгурского каганата, а кыргызский правитель утратил титул кагана. «Хагасский владетель получил от хойхуского хана титул Пицьсие Тунгйе Гинь». Возможно, кыргызские земли временно утратили государственное единство. Зависимость кыргызов от уйгуров была более тяжелой, нежели от тюрок. С момента уйгурского завоевания на целое столетие кыргызы оказались отрезанными от южных стран, ни одно кыргызское посольство не смогло проникнуть за это время в Китай.

Не удивительно, что кыргызы использовали любую возможность для того, чтобы освободиться от уйгурского господства. Одна из таких возможностей представилась в 795 г., когда в Уйгурском каганате произошла смена власти: вместо представителя правящего уйгурского рода Ягла-кар на каганском престоле утвердился полководец Кутлуг из племени эдизов. Кыргызы не признали власть нового кагана и восстали. Несмотря на сложность ситуации внутри и на границах каганата, Кутлугу удалось нанести кыргызам страшное поражение. Китайский текст Карабалгасун-ской надписи наделяет Кутлуга многими превосходными эпитетами, а описанию войны придает гиперболически-легендарные черты:

«Вначале (было) Гяньгуньское государство, (считавшее) 400 с лишком тысяч натягивающих луки (т. е. носящих оружие). Оно (восстало), (но Кэхань был) умный, мужественный, чудесно-воинственный; (ему стоило только) раз выстрелить, как и попало.Гяньгуньский Кэхань пал, в соответствии тетивы (под ударом его стрелы); коровы, лошади, хлеб и оружие были навалены горами; государственные дела (Гяньгуньского владения) прекратились; на земле не (стало) живых людей». [Супрунен-ко, 1974, с. 240-241.] Разумеется, эти подробности нельзя воспринимать буквально. Тем более, что в согдийском тексте той же надписи говорится, что «стрелков кыргыз-кагана числом в 200 тысяч он собственной рукой разогнал в разных направлениях и взял его царство». Однако несомненно, что Кутлугу удалось нанести поражение кыргызскому войску в решающем сражении, в котором погиб кыргызский каган, захватить большую добычу и на время обезопасить границы Уйгурского каганата. Вероятно, опасность была столь велика, что избавление от нее воспринималось уйгурами как чудо и было расцвечено фантастическими подробностями.

Последующий период - ІХ-Х вв., вошедший в историю под названием «кыргызского великодержавия», стал важным этапом в развитии кыргызской дипломатии. «Великодержавию» предшествовала длительная и ожесточенная война с уйгурами, инициатива в которой принадлежала кыргызам. Помимо основательной подготовки, создания военноадминистративной системы деления войска и народа, подчинения северных таежных племен и других мер военного характера, кыргызы учитывали благоприятную внешнеполитическую ситуацию. Начало войны совпало с^: ослаблением главного противника - Уйгурского каганата. Были установлены дружеские отношения с карлуками и тибетцами. Кыргызские правители заключили династийные союзы с тюргеша-ми, а после их ухода с исторической арены - с карлуками. Сигналом к войне было принятие кыргызским правителем титула кагана. «Но только что хойху начали упадать, то Ажо сам объявил себя ханом», - отмечали китайские источники. [Бичурин, 1950, с. 355.] Одним из проявлений упадка стали междоусобицы и частая смена каганов в Уйгурском каганате. За 20 лет войны на престоле сменилось 7 каганов. Почти одновременно с кыргызами усилили натиск на уйгуров тибетцы. В 821 г. тибетское войско вторглось в долину р. Орхон, что едва не привело к гибели Уйгурское государство. Однако уйгуры смогли отбиться. Война затянулась на долгие 20 лет. По мере того, как военная удача перешла на сторону кыргызов, Ажо, упиваясь своими победами, направил уйгурскому кагану знаменитое послание, которое как нельзя лучше характеризует стиль кыргызской дипломатии «эпохи великодержавия»: «Твоя судьба кончилась. Я скоро возьму золотую орду, поставлю перед нею моего коня, водружу мое знамя. Если можешь состязаться со мною, то немедленно приходи, если не можешь, то скорее уходи». [Бичурин, 1950, с. 356.] В каждой фразе этого послания звучит торжество победителя. Военные неудачи усилили нестабильность власти в Уйгурском каганате. В результате очередной междоусобицы на сторону кыргызов перешел со своим войском уйгурский полководец Гюйлу Мохэ. Дорога на уйгурскую столицу была открыта. Уйгурская армия была разбита, столица взята, каган погиб. Уйгурские и телесские племена бежали от кыргызов по разным направлениям. Кыргызский каган отправил посольство в Китай во главе с Табу Хэцзу с письмом, в котором сообщал о своих победах. Это событие усилило заинтересованность китайцев в союзе с кыргызами. В 843 г. произошел самый интенсивный обмен посольствами между кыргызами и китайцами. В марте 843 г. в Китай прибыл посланник кыргызского кагана Чжуву Хэ-Со.

Среди наиболее известных имен кыргызских правителей, согласно хакасскому фольклору, предстает легендарный Хан-Солагай. Он выступает как сын китайского императора, предок сеоков кыргыз и хасха, а также как дух-покровитель рыжих коней-ызыхов, фетишей «хызыл тёсь» и «ах-тёсь». Великий предок Хан-Солагай был искусным стрелком с левой руки. Его меткие стрелы не знали промаха. Можно предположить, что имя духа-предка рода кыргыз Хан-Солагай (букв. Царь-Левша) исторически связано с именем знаменитого посла Кыргызского государства Чжуву Хэ-Со, которого в 843 году правитель Ажо отправил в Китай с великой миссией.

«Чжуву есть прозвание, Хэ значит отважный, Со - левый, т. е. Искусный Стрелок с Левой руки», - сообщали китайские источники о великом после из ханского рода. [Бичурин, 1950, с. 356.] Вполне вероятно, что Хан-Солагай и Чжуву Хэ-Со - имена одного и того же исторического лица. В таком случае кыргызский сеок в Хакасии несомненно связан с наследниками ханов Кыргызского государства, имевшими родство с китайскими императорами династии Тан через известного полководца Ли-Лина.

Кыргызский каганат в IX веке н.э. выступал как государство, союзное Китаю. Его международное право подтверждалось посольскими связями с соседними странами - Тибетом, Ираном, Китаем. На знаменитых стелах с Алтын-кёля написано: «Ради доблести я ходил послом к Тибетскому хану». Послы (эльчи) считались доблестными людьми. У хакасов бытует выражение: «Атхан ух тастац нанмас, ысхан илчі ханнац хорыхпас» - Выпущенная стрела не вернется обратно, отправленный посол не побоится хана.

В апреле 842 г. к кыргызам был отправлен китайский посол Чжао Фань. В июне в Китай приехал кыргызский посол Вань Ухэ. В августе кыргызскому кагану было отправлено письмо императора. Копии императорских писем сохранились в архиве канцлера Ли Дэюя. В письмах императора содержатся настойчивые призывы к кыргызскому кагану напасть на уйгуров, уничтожить их, «вырвать их с корнем, чтобы не вызывать последующих бедствий». [Материалы, 2003, с. 21-29.] Эти призывы возымели действие. В ответном письме кыргызский каган согласился «устранить зло между двух колонн».

Однако кыргызы стали действовать по своему усмотрению. В 843 г. кыргызские войска вторглись в Восточный Туркестан и захватили города Аньси и Бэйтин, что едва не привело к войне с империей Тан. Прибывшему в 844 г. новому кыргызскому посольству во главе с Дидэ Исынань-чжу был предложен «прекрасный план» по совместным действиям против уйгуров в Монголии и Маньчжурии. По-видимому, танскому правительству удалось на некоторое время отвлечь внимание кыргызов от Восточного Туркестана. Император Вуцзун направил к кыргызам посла с грамотой, в которой каган был пожалован титулом Цзун-ин Хюн-ву Чен-мин хан. [Бичурин, 1950, с. 357.] Несмотря на заинтересованность в союзе с кыргызами, китайцы опасались их действительного усиления. Поэтому они призывали не принимать покоренных уйгуров, а уничтожать их. Общее мнение чиновников заключалось в том, что «для устранения будущих беспокойствий не для чего усиливать хягасов». [Бичурин, 1950, с. 357 .] Кыргызский каган, победитель уйгуров, умер в 847 г. Новому кагану император даровал титул Ин-ву Чен-мин. В 848 г. новый каган послал войско во главе с министром Або против уйгуров, укрывшихся в землях шивэй. Он нанес поражение шивэйцам, «затем собрал всех уйгуров, находившихся у шивэй, и вернул их на север от Гоби». [Малявкин, 1974, с. 30.] Судя по этому сообщению, кыргызские каганы стремились не истреблять, а подчинить своей власти уйгуров, бывших подданных побежденных уйгурских каганов. Однако, по замечанию китайского хронолога, «хягас не мог совершенно покорить хойху». [Бичурин, 1950, с. 357.] Воспользовавшись ослаблением натиска кыргызов на Восточный Туркестан, уйгуры смогли создать там свое государство и захватить ряд городов, ранее подчинявшихся кыргызам.

Характерные направления внешней политики Кыргызского каганата в эпоху «великодержавия» были вполне традиционными для центрально-азиатских кочевых империй: подчинение своей власти всего кочевого населения Центральной Азии, установление контроля над восточнотуркестанским участком Великого шелкового пути. Однако во взаимоотношениях китайцев с кыргызами существовали свои особенности. В дипломатической переписке императоров с кыргызскими каганами встречаются ссылки на давнее родство династии Тан и правящего каганского рода, который, согласно летописной традиции, происходил от китайского полководца Ли Лина, плененного хуннами в I в. до н.э.

Следы интенсивных дипломатических, а также торговых и культурных контактов между империей Тан и Кыргызским каганатом сохранились не только в китайских письменных источниках, относящихся к середине IX в. В Минусинской котловине обнаружено большое количество танских монет, зеркал, чугунных отвалов плугов и других предметов китайского производства. Монет было завезено так много, что они использовались для местного денежного обращения. На одной из монет была обнаружена кыргызская руническая надпись с обозначением ее достоинства - «одна расходная монета». [Лубо-Лесниченко, 1975, с. 164.]

Еще одним свидетельством высокого уровня дипломатических контактов с империей Тан является уникальная находка мраморных табличек с китайскими надписями в окрестностях д. Райково Усть-Абаканского района Хакасии. Как удалось установить японскому исследователю Тэцу Мацумото, эти таблички с иероглифическими текстами являлись частью заупокойного подношения умершим императорам или членам их семей из династий Тан. [Мацумото, 1996, с. 213.] На них в стихотворной форме восхвалялись деяния умершего. Таблички, представлявшие большой, связный текст, укладывались в специальный ящик и помещались в могилу умершего. Всего одна надпись могла состоять из 50-и и более отдельных табличек. В д. Райково было найдено 5 табличек с отдельными фрагментами текста:

№ 6640/1 - «как по названию, так и в действительности, пусть все будет блестящим светом»;

№ 6640/2 - «накладывая дань (на кого-нибудь), здесь управляем твоей границей и защищаем ее дым»;

№ 6640/3 - «вот седьмой год Хиантон Великой династии Тан»;

№ 6640/4 - «с благодеянием и искренностью пришел, чувствуя нежность, заботясь, не могу (или не можем) не»;

№ 6640/5 - «(самоотверженно), преподносили тебе свою красоту правдивости, как говорят в свете». [Мацумото, 1996, с. 209.]

Перевод текстов содержит важную дату - 866 г., упоминания о взимании дани, о границе и несколько фраз, восхваляющих неназванный персонаж. Т. Мацумото полагает, что эти таблички могли принадлежать китайскому губернатору - дуду Минусинской котловины, представителю высших слоев китайского общества. С таким предположением невозможно согласиться. В середине IX в. Кыргызский каганат находился на вершине своего могущества. Под властью кыргызских каганов находилась вся Центральная Азия, а танский император в своих посланиях восхвалял силу и могущество кыргызов и искал союза. Вряд ли в эти годы он мог послать для управления Минусинской котловиной китайского чиновника, тем более члена императорской фамилии. Если бы такой человек прибыл на Енисей и затем умер, его тело не стали бы хоронить на чужбине, а должны были доставить на родину. Вероятнее всего, эти таблички были адресованы кыргызскому кагану, носившему китайский титул Ин-ву Чен-мин-хан, который умер в 866 г. Именно ему, как своему отдаленному родственнику, танский император мог преподнести в качестве прощального дара на траурной церемонии ящик с табличками «ай-сэ», в которых восхвалялись достоинства кагана, оказав тем самым ему небывалую почесть. Судя по этому факту, при китайском императорском дворе часть высших сановников сохраняла интерес к военному союзу с Кыргызским каганатом. По некоторым данным, хакасские таблички «ай-сэ» из д. Райково изготовлены из саянского мрамора. [Худяков, 1996, с. 241.] Если это действительно так, то в составе танского посольства должны были быть не только чиновники, но и мастера-камнерезы, выполнившие работу на месте. Подобным образом императорский двор снаряжал посольства на похороны тюркского принца Кюль-Тегина и тюркского кагана Бильге, направив скульпторов, приказав «иссечь надпись на каменном памятнике, построить храм и поставить статую его; на всех четырех стенах написать виды сражений. Указано отправить шесть превосходных художников расписать все отличною работой, чего в ту-кюесском государстве еще не бывало». [Бичурин, 1950, С. 277.] Вероятно, в составе посольства, прибывшего из Китая на похороны кагана кыргызов в 866 г., также были специалисты, призванные изготовить погребальный дар, чего в Кыргызском государстве «еще не бывало».

В течение 860-873 гг. кыргызские посольства трижды приезжали ко двору империи Тан. Однако в последующие годы дипломатические контакты с Китаем ослабли, поскольку основное внимание кыргызов было направлено на борьбу с уйгурами за Восточный Туркестан. В конце IX -начале X вв. кыргызские войска совершают новые походы на юг и захватывают несколько округов с городами. При этом они сохраняли союзные отношения с тибетцами и карлуками. [Бичурин, 1950, с. 449.]

После возвышения киданей и образования могущественной империи Ляо, Центральная Азия перешла под их владычество. Вероятно, енисейские кыргызы попали в зависимость от империи Ляо, ко двору которой они «постоянно присылали посланников и дань». В последующие века кыргызское государство ослабело, распалось на два княжества - Кыргыз на Среднем Енисее и Кэм-Кэмджиут за Саянами - и не могло противостоять натиску монголоязычных кочевников, киданей и найманов. [Рашид Ад-Дин, 1952, с. 79.]

Источник: Очерки истории Хакасии ( с древнейших времен до современности) / гл.ред. В.Я. Бутанаев; научн.ред. В.И. Молодин.  Абакан. Издательство Хакасского государственного университета им. Н.Ф. Катанова, 2008. - 672 с. Илл.