Представления о жизни и смерти в мировоозрении хакасского народа

Представления о жизни и смерти в мировоозрении хакасского народа

Человек, как и любое другое живое существо, рождается и живет благодаря, якобы, особой жизненной силе, называемой саянскими тюрками (хакасами, тувинцами, алтайцами) «хут». Для того, чтобы родился ребенок, необходимо, чтобы женщина получила жизненную силу. Мифическая процедура получения зародыша в шаманизме носит название «хут урарга»- букв, «вливать хут». Вероятно, поэтому мужской детородный орган называется «хутах» - т. е. дающий душу - жизненную силу. Согласно представлениям хакасов, зарождение ребенка происходит, якобы, в человеческой печени (по-хакасски «паар»). Отсюда в хакасском языке употребляется выражение: «Мой ребенок, вышедший из печени». По мнению хакасов, именно в области печени происходят душевные и моральные муки, здесь сосредоточиваются сердечность, доброта и приветливость. Маленьким детям нельзя сильно плакать (особенно мальчикам) и смеяться, иначе их печень может затвердеть, что приведет к печальным последствиям.

Душа не родившегося, но загубленного при родах ребенка (например, так могла сделать девица, не пожелавшая иметь внебрачное дитя), получила у хакасов название «аан». «Аан» мстит людям и приносит несчастья. Слово, по всей видимости, восходит к древнетюркскому «аган» -покаяние. [ДТС, 1968, с. 17.] В таком случае люди должны каяться за подобный содеянный грех. Душа у загубленных и замученных животных тоже носила название «аан».

Кости (сёёк) рассматриваются как исходная, самая глубинная сущность человека. Помимо прямого назначения, это слово употребляется еще со смыслом «род», «порода», черты, которые наследуются по костной основе и крови. Например, беременную называли «имеющая две кости», т. е. носящая свой род и род отца ее ребенка. Человек чистой породы, с особыми задатками и интуицией (ындырт), остро чувствующий присутствие нечисти (пуртах) и не выносящий ее, называется «имеющий чистую кость». Если он случайно зайдет в дом больного, роженицы, покойника или окажется в обиталище нечистых сил, то непременно заболеет (пулайсып). Человек чистой породы видит вещие сны, может предсказать судьбу, оказать помощь в лечении.

Подвижный человек, легко впадающий в транс, носит название «ниик сё-ёктиг» - букв, имеющий легкую кость или «ниик чюллиг» - т. е. с легкими сочленениями. Представители указанных двух пород людей, т. е. с чистой и легкой костью, еще называются «ызых кизи» - священный человек.

Встречаются люди «тяжелой породы» (по-хакасски «аар сёёктиг» или «аар чюллиг»). Они действуют на окружающих подавляющим образом. Если такой человек зайдет в дом больного (например, корью), то болезнь еще больше усилится. После выхода из юрты человека с «тяжелой породой» больного обмахивали мужской одеждой (способ лечения) и заклинали: «Притяни свою тяжесть!».

Простой человек, не имевший сверхъестественных задатков, носил название «пуртах сёёктиг» — букв, с нечистой костью. По мнению тюрков Саяно-Алтая, кости человека после смерти становятся очень тяжелыми, и поэтому конь, везущий труп до кладбища, сильно устает. После похорон его отпускали на годовой отдых, называемый «хур».

Деревья у хакасов являлись хранителями родовых душ. Как говорят хакасы: «Дерево - это дом человеческой души». Каждый сеок имел свою породу деревьев, которые можно отождествить с тотемными. Родовые деревья носили названия «сёёк чулазы» - родовая душа или «агас сёёги»

- древесный род. Например, у сеока сайын и черных бельтыров родовым деревом была лиственница (тыт сёёги - букв, лиственничная кость), у сеока хобый - кедр (хузух агазынанг тёреен - рожденные от кедра), у сеока туран и белых бельтыров - береза ( хазынг сёёги - березовая кость), у сарыгларов - желтый тальник и т. д. Почитателям одного дерева нельзя ссориться друг с другом. Например, член сеока хобый не станет кричать на тех, у кого родовое дерево кедр.

Для хакасских родов наибольшее значение имели лиственница - родовое дерево 22 сеоков (сайын, пуга, том, хара пилтир, хызыл, хара таяс, чилей и др.), береза - 25 сеоков (хасха, ах пурут, хыргыс, ах соххы, ах пилтир, сайын, ах чыстар, халар, улуг ыгы, шуш, улуг ажыг, улуг хамнар и др.), сосна - 14 сеоков, тополь - 4 сеоков (туран, хобый, чонмай, по-геджи), пихта (сыбы, пуйган) - у 4 сеоков (аба, хара сор, хамнар, хыргыс). Тальник был родовым деревом у 2 сеоков (аргын, ыгы), чернотал -у 3 сеоков (харга, табан, суг хахпыны), желтый тальник - у сеока сарыг-лар, ель - у сеока хызыл хая, черемуха - у сеока том, кедр - у сеоков хобый и туран, рябина - у сеока киджин (по нашим подсчетам).

Общенародным деревом, охраняющим хакасов, считается лиственница (тыт). Если у лиственниц встречается много побегов, то значит, хакасский народ будет жить и возродится былое могущество Хонгорая.

Хакасам запрещалось рубить свои родовые деревья. Считалось, что в старом дереве сохраняется душа старого человека, а в молодом - молодого. Если срубить свое родовое дерево, то можно погибнуть самому. Если свалить тонкое деревце с листьями, то, считали, что потеряет душу ребенок. Увидеть во сне падающее дерево - обозначает смерть одного из членов определенного рода. Если оно было молодым, то умрет юноша, если старое — то старик, если ветвистое — то многодетный. Если заболевшему человеку привезти в дом срубленное родовое дерево, то он, якобы, уже не поправится. Оно станет его смертным одром. Если все-таки пришлось валить засохшее, но родовое дерево, то надо было попросить прощение и произнести заклинание: «Не сердись, я твой дядя по матери, я твой племянник по сестре!». Ложными словами отводили свою причастность к отцовскому роду и обманывали лесного духа.

Согласно мифологии хакасов, родовые деревья появились на могилах из останков представителей рода. Рассказывают, что однажды на могиле умершей девушки из сеока июс-сагай выросла береза. Родственники решили срубить ее. Но при ударе топором по стволу из надреза потекла кровь. Береза произнесла человеческим языком: «Я дева из сеока июс-сагай. Это дерево после моей кончины выросло из моих костей. Отныне береза станет нашим родовым деревом». В этом мифе сохранились смутные отголоски представления о том, что кости членов рода сотворены из определенной породы дерева. Если дерево, посаженное около могилы, прижилось, то значит умерший был счастлив и его семья будет благополучна. Подобные предсказания широко распространены в фольклоре хакасов. Например, когда после захоронения шамана Эпчелея на горе «Эп-челей-тасхыл», в верховьях Томи, из его останков выросли деревья, то хакасы стали считать, что народ Хонгорая заживет благополучно.

Ногти и волосы у саянских тюрков относятся к жизненноважным частям тела. Вторичный волосяной покров, т. е. брови и волосы головы, носит хакасское название «ымай сазы» - т. е. волосы, данные богиней Умай. За волосами ухаживали только днем. Считается, что у живого человека душа - жизненная сила «хут», днем находится под ногтями ног, что придает особую энергию нижним органам. На ночь она, боясь темноты, поднимается под корни волос головы человека, а также прячется под ногтями рук. Поэтому ночью нельзя стричь ногти рук и расчесывать волосы, иначе человек погибнет - «вычешет хут». Обрезание ногтей в запретное время влечет за собой захват нечистой силой «обнаженной» души - «хут» и, как следствие, болезнь человека. В отличие от людей Солнечного мира, которые клянутся словами «обал-худай» - т. е. ей-богу, юзюты - души умерших людей, при мифической клятве могли произнести: «Да пусть я стану волосом, расчесанным ночью, да пусть я стану молоком, размешанным с водой!».

Ногти считаются остатками древнего покрова тела предков. Состриженные ногти нельзя разбрасывать. Верили, что человек из-за этого потеряет счастье, а скот, наступивший на них, заболеет недугом под названием «тюгенек» (по-кыргызски «туйнёк» - т. е. ноготь). Состриженные ногти, как, впрочем, и волосы, по обычаю, сжигаются на огне. Хакасы никогда не выбрасывают вычесанные или состриженные волосы. Их собирают и в определенный день, на новолуние, сжигают. Если волосы выбросить на улицу, то верили, что птицы из них совьют гнездо. Во время высиживания птенцов от птичьего давления будет болеть голова.

При обряде сжигания ногтей хакасы произносили следующие слова: «Когда хвост верблюда дорастет до земли, когда рога горного козла -«теке» достигнут неба, тогда встретимся!» или «Когда рога горного козла «теке» вырастут до неба, когда рога сохатого достигнут облаков, тогда встретимся!». Заговор соответствовал русскому выражению «когда рак на горе свистнет» и служил пожеланием вечной жизни человека. Северные хонгорцы - кызыльцы, состриженные ногти не сжигали, а зарывали в землю со словами: «Когда рога лягушки вырастут с топорище, тогда возьму! Когда рога марала вырастут с горный хребет, тогда возьму!». Ногти человека, как видимо, отождествлялись с рогами животных, имеющими способность к вечному росту. Разные способы «захоронения» ногтей свидетельствуют, вероятно, о разных обычаях, связанных с захоронением покойников в древние времена. Хакасы верили, что ногти радуются смерти своего хозяина. В их фольклоре встречаются следующие монологи: «Наш хозяин, который нас резал, лег в землю и сгниет, - думали ногти, - теперь мы прорастем сквозь его сердце!» В отличие от них волосы, якобы, печалятся: «Наш хозяин, который нас прихорашивал, лег в землю и сгниет, - плакали они, - теперь мы превратимся в гнездо для мышей!».

Женщинам, в силу обычая избегания, запрещалось показываться с непокрытой головой перед старшими родственниками мужа, а ночью выходить в таком виде на улицу. Если Луна и звезды увидят открытую голову женщины, то волосы ее выпадут и обнаженная душа «хут» останется беззащитною. В связи с этим поверьем на улице женщины обязаны носить головные уборы.

Если у черноголовых юношей встречается пучок седых волос, то называют его «ызых сас» (по-тувински «ыдык дтк», по-алтайски «ыйык чач») - т. е. святые волосы. Их нельзя вырывать, иначе потеряешь счастье. Это отметина горных духов. Идентичные названия и представления существуют у алтайцев, бурят и других народов Центральной Азии.

Иногда ночью душа «хут» (т. е. жизненная сила) в силу каких-то обстоятельств могла покинуть человека. Признаком ее выхода служило вечернее чихание. В таком случае произносили магическое заклинание: «Зайди в задницу пестрой собаки!». Хакасы верили в охранительную функцию собаки. При сильном испуге душа «хут» может «выскочить» из тела человека и затем долго блуждать. Для ее охранения применяется магическое слово «хурай», соответствующее русскому выражению «спаси и помилуй». При магическом восклицании «хурай» душа возвращается на место, в свой «телесный сосуд».

Чтобы ребенок не потерял свою жизненную силу, над изголовьем колыбели и под воротником его одежды пришивали раковины-каури, которые, якобы, притягивают душу - «хут». Кроме того, на одежде взрослого человека имелись не прошитые обычным швом места под названием «хут сыынджанг»- букв, место, куда льнет душа. На шве рукавов рубашки под мышками и над обшлагами оставляли полоски, которые скрепляли швом «через край» (первую - длиной с толщину одного пальца, вторую -с четверть). При посадке воротника со стороны спины оставляли недо-шитую полоску длиной с толщину пальца для «притяжения души». Благодаря «проходам», душа возвращается назад к человеку. После смерти эти полоски зашивают.

Надо отметить особое отношение хакасов к пуговицам (по-хакасски «марха») и воротнику (по-хакасски «мойдырых»), считавшимся хранителями души «хут». Петелька, на которую застегивали пуговицу, называлась «тизи марха» - т. е. самка, а пуговица - «иргек марха» - самец. Пуговицы предпочитались круглой формы, из серебра или бронзы. Серебро и бронза, согласно народным представлениям, обладали магическим свойством уничтожающего действия на духов-хозяев местностей и на нечистую силу. Горного духа «таг-ээзи» можно было поразить бронзовой пулей из круглой пуговицы (хола марха). При продаже одежды обязательно надо отпороть пуговицы, иначе уйдет счастье. На одежде умершего человека их отрезали. У старой рубахи, которая пускалась на тряпки, отпарывали воротник, дабы освободить душу одежды. Нельзя ходить в рубашке с разорванным воротником, так только хоронят умерших людей.

Возраст человека тоже имел сакральное значение. Первые семь лет в жизни ребенка относятся к безгрешному периоду (час пурханах). Согласно верованиям, нельзя обижать малышей, нельзя смеяться над немощью пожилого старца или его унижать. Возраст проклянет насмешников. В данном случае мудрость гласит: «Глаза маленького ребенка могут наслать проклятие (ибо они сказать не могут), возраст престарелого человека может наслать проклятие». Нельзя было обижать ни старого, ни малого.

Каждый девятый год любого десятилетия человека считался «тяжелым возрастом» (аар час). Его также называли «хрупким» (хобырах час) или «лютым» (сас чыл), так как он являлся опасным для жизни человека. В тяжелый год остерегались называть свой настоящий возраст, обманывая посторонних. Например, если человеку исполнилось 39 лет, то говорили, что ему 38 или 40 лет. Самым важным рубежом считался сорокалетний возраст. До 40 лет запрещалось произносить благословления, употреблять спиртные напитки, занимать высокие общественные посты и т. д. Только после 40 лет приходит житейская мудрость.

Жизнь человека - «хызыл тын» (букв, красное дыхание), как и всех живых существ на земле, связана с душой - «тын» (дыхание). Верховный Творец дал ее людям, оживив их дуновением ветерка, гуляющего над бьющим из-под земли источником. Она имеет вид нити, соединяющей сердце с кровеносными сосудами. Смерть наступает, якобы, в результате разрыва души - «тын» с телом. Место разрыва локализуется в районе аорты (холга), проходящей у сердца. Улетающая душа - «тын», выпархивает через горловое отверстие (у врагов - через задний проход) и, превратившись в птицу (у детей - в ласточку, у взрослых - в журавля, у сказочных богатырей - в девять жаворонков или в кукушку, у врагов - в дятла), улетает в сторону заката солнца. «Тын», превратившаяся в птицу, сначала опускается на ветви священной березы «пай хазынг», растущей на горе Сумеру. Хонгорцы думали, что первоначально душа «тын» превращалась в журавля, а затем уже в маленькую пташку. Поэтому весной, во время прилета журавлей, или осенью, когда они отправлялись на юг, выходили на кладбище и жгли пищу умершим в данном году. Согласно народным представлениям, весной журавли первым делом кружили над кладбищем и считали новые могилы. Летом они должны были вывести столько же птенцов, сколько людей умерло за год.

Важное значение души - «тын», отражается в распространенной до сих пор клятве: «Пусть красным вечером оборвется моя красная душа “тын”!». Закат, т. е. красный вечер, считался самым опасным моментом дня, когда злые силы - юзюты, могли погубить душу человека, нарушившего клятву. Характерным признаком дыхания «тын» наделялся также и растительный мир - деревья, травы, кустарники. Растущее зеленое дерево называется «тынныг агас» - т. е. имеющее душу, а сухое «тыны чох агас» - не имеющее души «тын».

Согласно хонгорскому мировоззрению, телом человека управляет душа - «чула», являющаяся не только его хозяином, но и его эфирным двойником. Она сосредоточена в зрачках, откуда и излучается «огонь глаз» (харах оды). Необходимо отметить, что в тувинском языке слово «чула» с древнетюркской эпохи сохранило свое первоначальное значение

- «свеча».

Зрение человека зависело от светящейся души - «чула». Злые силы боятся «огня глаз» и поэтому не показываются наяву перед очами.

Ночью душа - «чула», может покинуть спящего человека и, приняв его облик, способна путешествовать по округе. Поэтому запрещалось ложиться спать с грязным лицом, т. к. гуляющая душа по возвращении, увидев неумытое лицо, в страхе может покинуть хозяина. Отсюда происходит потеря зрения и здоровья.

Иногда во время сна человека душа «чула» может выйти из его тела в виде двух звездочек, искорок или даже мышек. Рассказывают, что однажды два охотника, сидя ночью в лабазе, караулили зверей у солонцов. Один из них заснул, а другой бодрствовал. Вдруг из глаз спящего охотника появились два огонька (в вариантах - две мышки изо рта), которые вылетели из лабаза, перескочили через ручеек и, покружившись вокруг большого мшистого пня, исчезли под ним. Через некоторое время они вернулись обратно. В этот момент наблюдавший компаньон на лицо спящего товарища набросил шубу. Два огонька долго кружили над закрытым лицом первого охотника и затем улетели. Когда спящий товарищ проснулся, то потерял зрение. Он рассказал свой странный сон: как будто он переплыл через текущую реку, встретил громадные корни дерева и во мху под ними обнаружил много золота. Второй компаньон все понял. Когда наступило утро, он пошел к месту, где вокруг пня кружили два огонька, и нашел там золотые россыпи. Два огонька - это «огонь глаз», который не смог затем вернуться обратно из-за наброшенной шубы. С тех пор по хонгорскому обычаю лицо спящего человека никогда не закрывают. [Бутанаев, 2003, с. 86.]

Аналогичные представления бытуют среди западных монголов. Г. Н. Потанин у дэрбэтов в г. Улангом записал следующий сюжет. «Двое спали; один из них проснулся и видит, что душа его товарища вышла из рта в виде крошечного красного паучка, который живет под камнями; паучок прополз под траву «цагаан дерису»; проснувшийся товарищ кинул в паучка песчинкой, а между тем слюной намазал рот товарищу. Испуганный паучок пустился бежать, хотел попасть в рот, попал в слюну, долго барахтался и ушел в нос. Тогда наблюдавший все это разбудил товарища и спросил: что он видел во сне. Тот сказал, что он очутился в высоком лесу, там он нашел огромные глыбы золота и серебра (это были песчинки золота и серебра), но какой-то охотник выстрелил в него и он бежал, на дороге упал в море и чуть не утонул». [Потанин, 1983, с. 358.] Вполне вероятно, что светящаяся душа «чула» притягивается на блеск золота.

В начале XX в. среди хакасов распространилось суеверие о вреде фотографии. Так, например, если человек сфотографируется, то его жизненный век сократится на пять лет, ибо фотоснимок забирает с собой душу «чула». В связи с этим хонгорцы закрывали глаза перед объективом, чтобы на фотоснимке не появилось их изображение.

После смерти человека его душа - «чула», уходит из навечно закрытых глаз и превращается в поминальную душу (по-хакасски «сюрюн» или «сюне», по-тувински «сунезин»). Термин «сюрюн» восходит, вероятно, к арабскому слову «сурет» - образ, а «сюне» к монгольскому «сунэсэн» -душа, дух.

В течение года во время поминальных дней душа — «сюрюн», незримо присутствует среди живых соплеменников. В остальное время после похорон она обитает на кладбище. Душа «сюрюн», как и все упомянутые ранее, невидима. Но ее можно обнаружить, взглянув через левую подмышку.

Термином «сюрюн» в хакасском языке определялось также психическое состояние человека. Например, словосочетанием «сюрюн пазарга» (букв, давить душу), выражали понятие «оказывать психическое (моральное) давление на человека». Хакасская мораль осуждала развратную жизнь. Поэтому в качестве запрета действовало поверье под названием «сюрюн пазылча» - т. е. психика супруги прелюбодея находится в подавленном состоянии (тот, кто гуляет с чужими женщинами, губит душу своей жены). Если же жена совершит прелюбодеяние, то верили, что муж будет морально подавленным и скоро умрет.

В хакасской мифологии выделяется неприкаянная душа «хубай» погибшего вдали от родного дома человека. Душа «хубай» в результате насильственной смерти человека не находит себе покоя в загробном мире и продолжает бродить на месте его гибели. Ночью она преследует путников в образе желтой собаки. На таком месте требовалось совершить специальный обряд для приглашения души «хубай» вернуться к своему пепелищу. Например, душа погибшего героя Пора-Хазыра или души двух жен одного бая, убивших друг друга из-за ревности на горе Куня, до сих пор бродят в местах своей смерти. Термин «хубай» (хуби, хубу), по всей видимости, происходит от монгольского «хувь»- часть, доля, судьба, участь, и имел первоначальный смысл «жизненная доля». В хакасском языке, как правило, данное слово по отношению к человеку употребляется в парном сочетании: «хут-хубай», т. е. жизненная доля.

Если человек скончался в другом аале, где ему приготовили могилу, а родственники приехали за телом, чтобы захоронить его в родной стороне, то делали кенотаф - «сома». Отрезали березу по величине умершего, подвязывали к ней какую-нибудь часть его одежды и затем изготовленный кенотаф — «сома», хоронили в той могиле со словами: «Займи его место!». В случае, когда тело перевозили с места гибели в родное селение, надо было не забыть пригласить часть его души - «хут-хубай». Для этого на месте гибели умершего завязывали в белую ткань серебряную монету и звали душу: «Пойдем домой!». Душа - «хут-хубай», притягивается к такому узелку и совершает поездку вместе с покойником.

Надо заметить, что термин «хубай», помимо указанного значения (неприкаянной души человека), употреблялся также и для определения душевных качеств духов-хозяев природы и стихийных явлений.

На севере Хонгорая среди кызыльцев душа умершего человека носит название «ёёп». Аналогичное название (хээп) мы встречаем у тофаларов. Например, «олген кижинин хээби» - душа умершего человека. Согласно представлениям кызыльцев, после смерти душа «ёёп» разделяется на три инстанции - одна, т. е. сама «ёёп», остается в теле умершего, одна - «ха-разы»- т. е. черная часть души, остается на месте, где умер человек, и одна становится душой «ибиртиг» - букв, кружащая, которая обходит все те места, где при жизни бывал умерший человек. [Бутанаев, 2005, 134.] В таком случае под названием «ёёп» надо понимать телесную часть души.

Каждый человек обладает своим невидимым спутником - «хагба», служащим оберегом и защитной аурой. Он сопровождает любого человека от его рождения до смерти. Месторасположение его находится у мужчин на правом плече, у женщин - на левом. Поэтому мужчинам нельзя плевать через правое плечо, стегать плеткой коня с правой стороны и т. д., иначе можно задеть своего спутника - «хагба». У тувинцев «хагба» обозначал ангела-хранителя детей. Поэтому существует выражение «чаштарынга хагбалыг бол» - пусть малыши имеют ангела «хагба». [Тыва улустун, 1990, с. 12.] В редких случаях он предстает перед своим подопечным во сне. Если во время сна человек испытывает состояние мучительной тяжести, не может пошевелить членами своего тела, то его придавил спутник— «хагба». Чтобы не повторялось такое кошмарное состояние, необходимо окропить три раза соответствующее плечо. Нужно почитать своего невидимого защитника. Поэтому во время застолья остаток вина от первого бокала выплескивают через плечо для своего спутника «хагба». При пренебрежении этим обрядом он может отомстить и толкнуть человека на необдуманный поступок.

В зависимости от судьбы, каждый человек имел защитную ауру разной силы. Встречались люди с незначительной аурой, но были обладатели и великой «хагбы». Невидимые защитники последних не уступали по своей силе шаманским духам. Окруженная сильной «броней», душа человека недоступна для шамана.

После смерти человека его невидимый спутник «хагба» не расстается с ним вплоть до последних поминок. Он совместно с поминальной душой - «сюрюн» посещает дом в особые дни. Через год, на повледних поминках, вокруг могилы совершается троекратный магический обход с горящей головней, после которого «закольцованный» спутник - «хагба», навсегда «бронируется огнем» вместе со своим бывшим хозяином в ином мире.

Согласно воззрениям хонгорцев, вместе с ребенком рождается ангел-хранитель - «айгах», который защищает человека всю его жизнь. Он бывает не у всех людей, а только у избранных судьбой. Благодаря своему ангелу - «айгах», можно душой почувствовать беду. Человек, обладающий «чистым айгахом», точно предвидит будущее и заранее узнает о грядущих событиях во сне. Ангел-хранитель «айгах» способен противостоять шаманской силе. Например, у женщины, имеющей «айгах», шаман не сможет украсть душу ее ребенка. При приближении его духов - «тё-сей», мать младенца под действием ангела-хранителя усиленно начинает зевать, отчего шаманским посланникам не удается совершить свое темное дело.

Возможно, название «айгах» восходит к слову «хустынг айгагы»-птичий коготь. В таком случае этот ангел-хранитель обладает острыми когтями против нечисти.

После смерти человека его душа - жизненная сила «хут», остается на месте смертного одра и превращается в «черную душу» под названием «харан». Она тяжело действует на домочадцев, подавляя их активную жизнь. Например, сонливое состояние, вызываемое действиями «черной души», называют «харан пасча» - давит «харан». Шаманы ее отправляли в царство умерших душ, где «харан» превращалась в дух «юзют». К «юзютам» относятся души умерших людей, полностью отделившиеся через год после их смерти от мира живых и приносящие мирянам несчастья. Страна умерших душ - «юзют чир», находится в стороне захода солнца, за хребтом «Юттиг тас» (букв, дырявый камень), расположенным около устья реки Аны, в верховьях Абакана. Юзюты живут там селениями на горе «Чити путтыг Пулан таг» (букв, семиногая сохатая гора), именуемой по-русски «Шаман». Необходимо отметить, что племена Северного Алтая отправляли души своих умерших людей также в бассейн р. Абакан, в местность «Уйту-таш». Например, шаманы челканцев на сороковой день после похорон отводили души умерших сородичей в землю кыргызов, в урочище «Уйту-таш», где, якобы, находилась страна их предков. Души умерших должны были пройти через реку по волосяному мосту (кыл корук) и через круглое отверстие в скале «Уйту-таш». Из страны кыргызов, по преданию, пришли в места нынешнего обитания, т. е. в верховья Абакана, основатели сеока «шакшылыг». Согласно представлениям кумандинцев, страна мертвых, куда они провожали души умерших людей, также находилась в местности «Уйту-таш». [Дьяконова, 1975, с. 66.]

По данным эпических сказаний, главой царства умерших человеческих душ - юзютов, предстает Юзют-хан, который властвует на третьем «таме»- адском слое подземного мира. Он живет в желтой каменной юрте, стоящей на берегу Желтого моря, под Желтым хребтом. Юзют-хан женат на одной из дочерей семи эрликов по имени Чис Сибелдей, от которой имеет четверых детей. Его сыновья носят имена Юзют Молат и Хара Мотегей. Они рождены с собачьими головами. Две его дочери -

Юзют Арыг и Юзют Чачах - обладают неприятной внешностью. У них заячьи зубы, овечьи глаза. Расстояние между глаз - больше четверти, расстояние между ушей - больше сажени. Они носят по три косички из пестрых змей, т. е. являются старыми девами. Юзют-хан и его дети вредят людям Солнечного мира. Старые девы среди людей, по народным представлениям, относились также к разряду дьявольского отродья (чурт айназы) и поэтому носили три косички «сюрмес», словно дочери Юзют-хана. От них ожидали несчастья даже после смерти.

На закате солнца - «красным вечером», когда солнце освещало царство умерших душ, юзюты на короткий миг врывались в хакасские селения. На «красный вечер» нельзя петь, свистеть и кричать - откликнутся «юзюты» и человек заболеет, столкнувшись со злыми духами. При выходе из дома обязательно надо три раза подуть на огонь очага, иначе «юзют» поцелует губы. Обветривание губ, по хакасским понятиям, было связано с поцелуем злых духов. Они любили лобызать мокрые губы, которые после принятия пищи не вытирали. Для лечения необходимо было три раза «поцеловать» горящий уголек из очага и три раза плюнуть. Эту процедуру повторяли три раза. Огонь очищал человека от злых духов.

В общем, хонгорцы соблюдали обычай «держания красного вечера», согласно которому предписывалось соблюдать полное спокойствие (не шить, не читать, не спать, не играть, не стряпать и т. д.). Если день в языке саянских тюрков ассоциировался с понятием солнца и жизни, то ночь отождествлялась со временем действия темных сил. Ночью мусор из дома не выносили, денег в долг не давали, имя человека не называли, молочные продукты никому не наливали и т. д., иначе потеряется счастье. Поэтому на ночь обязательно закрывали продукты, ибо «юзюты» готовы обнюхать любую еду. Оставшуюся на ночь в открытой посуде пищу утром отдавали собакам, остерегаясь заболеть.

Иногда в местах бывших кочевий ночью виднелись призрачные огоньки, горящие синим пламенем и называемые по-хакасски «юзют оды» - огонь умерших душ. Они встречаются в местах, где проказничает нечистый дух. Необходимо его окропить вином и тогда наваждение исчезнет. Попадаются они не к добру. Некоторые старики объясняют подобное явление свечением заброшенных очагов, где находятся голодающие духи-хозяйки огня. Если «юзют оды» светится на кладбище, то это горит поминальная душа умершего человека. Подобные призрачные огни заманивают путников к себе, где последние могут найти свою гибель. Завороженный человек пускается вслед за ними, но никогда не догонит их, словно ускользающее счастье. Среди кыргызов Тянь-Шаня существуют подобные представления, и блуждающие огни носят название «ал-барсты оту»- огонь демонического существа «албасты». [КРС, 2001, с. 582.] По островам рек растет ольха - кустарник с красной корой и синими ягодами, называемый «юзют агачы», т. е. дерево юзюта. Его нельзя трогать детям, иначе в дом явится «юзют» и могут погибнуть родители. Тем более этим кустарником нельзя топить печь или стегать скотину.

Согласно народным представлениям, души умерших в самой последней инстанции превращаются в ночных бабочек. Поэтому ночная бабочка носит название «юзют хубаганы» - т. е. мотылек души умершего человека. После гибели ночной бабочки душа совсем уничтожается.

Хакасы представляли рождение человека, его жизнь и смерть связанными с различными видами души, сосредоточенными в его оболочке. У хакасов насчитывается до семи видов душ, имеющих каждое свое отдельное название и свои функции. Душой обладали как сами люди, так и их одежда. Благополучная жизнь зависела от успешной охраны жизненной силы «хут» и духа-хозяина человека «чула». Смерть происходила от несоблюдения правил поведения и нарушения запретов в течение дня и ночи. Особенно опасным считался девятилетний возраст каждого десятилетия и «красный вечер» каждого дня. Души умерших людей отправлялись в страну мертвых, где они обитали вечно, превратившись во врагов «солнечного» человечества.

Источник: текст Бутаев В.Я. - Будни и Праздники тюрков Хонгорая