Минусинские древности и историко-культурный ландшафт - Хакасия, Хакасско-Минусинская котловина

Современная Сибирь - это удивительный мир народов и культур, истоки которого теряются в глубинах человеческой истории. Особое место занимают в нём древние памятники Минусинской котловины. Здесь, на берегах Среднего Енисея, на протяжении многих тысячелетий существовал один из очагов земной цивилизации. На территории Минусинской котловины в течение многих тысячелетий складывались своеобразные культурно-исторические ландшафты с многочисленными вкраплениями древних памятников. Эта естественная «музеефикация» огромного количества древностей стала возможной благодаря уникальным природным условиям и сложившемуся на их основе хозяйственно-культурному типу древних насельников долины Среднего Енисея.

Задолго до земледелия, с которым обычно связывают появление «очеловеченного» ландшафта, началось формирование культурной среды обитания древних южносибирских этносов. На начальных этапах, в эпоху каменного века, воздействие человека на природное окружение было не слишком заметным. Однако, при переходе племён Минусинской котловины к скотоводству и земледелию в III тысячелетии до н.э. местные степи постепенно стали покрываться многочисленными «городами» мёртвых. Они появились в условиях производящего хозяйства, когда роль человека в жизни Земли чрезвычайно возросла. Традиционные виды хозяйственной деятельности, такие, как скотоводство, не подвергали природно-антропогенные ландшафты сколько-нибудь заметному изменению, хотя отдельные участки степи испытывали, очевидно, на себе отрицательные последствия от интенсивного выпаса скота. Динамическое равновесие между ландшафтом и человеком восстанавливалось естественным путём, пограничная полоса между ними не имела чёткого абриса. Это была своеобразная экологическая ниша, в которой жили и осуществляли свою жизнедеятельность различные этносы. Первое, что бросается в глаза при знакомстве с археологическими комплексами Минусинской котловины, - их непохожесть друг на друга. Да, все они археологические памятники, но на этом сходство, в основном, и кончается.

Каждый из них принадлежит к определённому кругу древних культур, нашедших своё воплощение в традиционном культе предков, идущем из глубины веков. Священные могилы, а также души умерших выступали, согласно древним верованиям, стражами родовой территории. Своим присутствием они очерчивали пространство, занимаемое определённой родовой общиной, охраняли и берегли его. Особое место среди этих погребальных комплексов занимают памятники тагарской (скифской) культуры -величественные курганы, относящиеся к I тыс. до н.э. Их уникальность заключается в том, что из-за особенностей местного климата они во время раскопок находились, практически, в том же состоянии, что и при их создании. Это позволило археологам вступить в своеобразный диалог с поколениями людей, казалось бы, навсегда затерявшихся в неведомых глубинах прошлого, духовный опыт которых был зашифрован в таинственных мегалитах - огромных сооружениях из камня. Очарование древностью испытывает каждый человек, посетивший в Хакасии «долину царей» - Салбык-ское урочище, где в радиусе 5 км насчитывается более 50 громадных курганов. Сегодня, благодаря раскопкам Большого Салбыкского кургана, известно, что в этом урочище тагарцы хоронили вождей и других особо важных людей. Поэтому размеры курганов, очевидно, зависели от степени знатности умершего. Власть, отчуждающаяся от народа, пропагандировала и утверждала себя и своё могущество монументальностью погребальных сооружений и пышностью погребального обряда.

Курган нёс в себе определённый образ, в котором воплощались мировоззренческие, эстетические воззрения и вкусы его создателей. Вид величественного кургана, далеко видного в степи, должен был породить у человека, его созерцающего, определённые эмоции: впечатление торжества или величия, вызывающее чувство подавленности и благоговения. Именно такие задачи выполняли земляные пирамиды, сооружённые в различных частях Минусинской котловины и за её пределами. Они производили неизгладимое впечатление на сознание и чувства людей тагарской эпохи. Ещё один памятник этой эпохи - грандиозная постройка в Барсучьем логу. По всей видимости, курган является захоронением племенного вождя, строительство которого осуществлялось ещё при его жизни. В пользу версии о погребении здесь очень важной для древнего народа персоны говорят размеры и необычность этого курганного захоронения. Его площадь составляет 250 кв. м (50 м х 50 м), а первоначальная высота - 10 м. Ограда кургана выложена из мелких камней, вертикальных плит и гравированных стел.

Сама постройка остаётся загадкой. При её возведении были использованы в качестве строительного материала плиты из более древних могильников. По какой-то причине северная сторона ограды преднамеренно была выполнена с наклоном почти в 45 градусов. Дополнительные элементы конструкции специально фиксируют именно такой угол наклона. Почему так было сделано - пока неизвестно.

Описания древних захоронений говорят о том, что тагарцы постоянно подвергались воздействию культа великих предков и семейно-родовых святынь и покровителей, культа солнца и небесного огня, растительных сил природы. Культ предков у тагарцев представлял собой поклонение умершим мужчинам - сородичам и отражал социальную структуру татарского общества.

Деяния предков, транслируясь посредством вещной формы памятников прошлого, внедрялись в сознание людей через традиции, фольклор, погребальные сооружения и ритуалы, прикладное искусство, наскальные рисунки. Отношение к могилам предков выполняло роль моральных регуляторов общественной жизни, не выходящих за пределы рода или племени.

Конечно, отношение к могилам не было однозначным в различные исторические эпохи, но наряду с этим у него была общая подоснова -страх перед мёртвыми, «чужими» или «своими». Эта боязнь, наряду с определёнными этическими нормами и представлениями, способствовала сохранению памятников от разграбления своими и чужими кладоискателями, но лишь в какой-то степени, лишь до определённой поры. Сами тагарцы хоть и грабили в массовом порядке могилы своих предшественников «карасукцев», привлечённые огромным количеством бронзовых вещей в карасукских погребениях XIII—VIII вв. до н.э., однако опасались ограбления собственных могил. Для мёртвых они выкапывали глубокие ямы, закрывали их прочными деревянными накатами, над могилой возводили массивные каменные сооружения и обкладывали их дерном. Все сооружения помещались внутри монументальных каменных оград. Именно эти внушительные курганы стали много позже «жертвами» искателей золота.

Ярким проявлением одухотворённого, чувственного отношения человека к миру был не только культ умерших предков, но и культ священных гор и скал, широко распространённый среди южносибирских народов. С каменного века и до наших дней в Хакасско-Минусинской котловине существует народная традиция рисовать или выбивать на скалах и камнях различные рисунки. Они всегда привлекали внимание многих людей. По-разному истолковывалось их происхождение. Некоторые называли скальные плоскости, покрытые рисунками, «писаными камнями», принимая их за древние письмена. Для жителей же Минусинской котловины писаные камни были священными местами обитания духов, среди которых особым почитанием пользовался «таг ээзи» - хозяин гор.

Да и сами рисунки часто объясняются как творчество духов. Связь родовой общины с определёнными представлениями о мире отмечалась, например, финским учёным А. М. Кастреном. В своём путевом дневнике, датированном серединой XIX века, он описывает, как минусинские татары [хакасы - В. Б.] собираются для свершения своих празднеств и религиозных обрядов у подножия писаных скал.

На сегодняшний день собраны сведения более чем о 100 писаницах Минусинской котловины. Содержание рисунков различно, помимо ритуально-магических и мифологических, выбиты и бытовые рисунки. Среди исследователей нет единого мнения о природе этих памятников. Диапазон суждений достаточно широк: от утверждения их произведениями древнего искусства до признания за ними лишь роли средства общения, «информационного обеспечения» первобытной общины. Очевидно, правы обе стороны, так как писаницы, выступая средством познания мира, а также средством общения, демонстрируют нам художественные образцы связи человека и мира, которые с полным правом могут быть отнесены к области искусства.

На самых древних из них, относящихся к эпохе каменного века, бросается в глаза совершенное отсутствие изображений человека. Всю скальную плоскость заполняет образ могучего зверя, который поражает своей монументальностью и реалистичностью. Как отмечал исследователь каменного века академик А. П. Окладников: «Дикий охотник был совершенно чужд нашему представлению о власти человека над миром и превосходстве его над зверем. Напротив, согласно его взглядам, зверь не только равен охотнику, но и гораздо мудрее, сильнее и могущественнее человека. Охотник поэтому вовсе не побеждает убиваемое животное благодаря своей собственной ловкости, уму и силе или остроте своего оружия, а только лишь пользуется его добровольным согласием и готовностью предоставить в распоряжение человека собственное тело». Даже там, где эпизодически на скальных плоскостях обнаруживаются человеческие фигурки, они только подчёркивают общее впечатление силы и величия звериных образов. Зверь всегда могуч и монументален, человек же показан маленьким и жалким.

От плоскостей каменного века, где доминирует образ могучего зверя, наскальное искусство эволюционирует к полному господству человека в сюжетах позднего бронзового и железного веков, что связано, очевидно, с духовной переоценкой мира и своего места в этом мире со стороны человека, перераспределением тех социальных «ролей», которые он отводил для себя. Данную черту древнейших писаниц Южной Сибири давно уже заметил и выразил в своих работах И. Т. Савенков - один из глубоких знатоков наскального искусства Сибири. Сравнивая древние писаницы каменного века с наскальным искусством эпохи бронзы и железа, он писал следующее: «Рисунки звероловов и древних пастухов отличаются отсутствием человека. Они по-гомеровски отражали внешний мир, а но-вокопёнские, так называемые, «иероглифические» - нет [писаница близ села Копёны - В. Б.] Они имеют всего чуть ли не две фигуры лошади, а остальное - люди, люди и люди, мужчины и женщины, тамги, тамги и тамги, т. е. тавры, тавры и тавры, шаман с бубном и колотушкой, ещё шаман с бубном, человек в круглой шапке с кистью, человек в шапке с длинными ушами и т. д.».

Эту особенность средневековых писаниц Хакасии отмечал в своём путевом дневнике и И. Р. Аспелин - руководитель финской археологической экспедиции 1887-1889 гг. Большое впечатление произвело на финских археологов знакомство со знаменитой ныне Сулекской писаницей. Вот что можно было прочесть в их заметках: «... Ещё радостнее была находка выше названной скалы «Писаная гора» у Суле-ка, которая, правда, называется в литературе, но значение которой как древнего культурного памятника до сих пор недостаточно признано». Время подтвердило правоту мысли, высказанной И. Р. Аспелиным. Позднейшая расшифровка древних знаков указывала на то, что с Су-лекскими горами на Чёрном Июсе были связаны сложные мистические представления древних хакасов, здесь вершились торжественные религиозные обряды.

Путешественники отдают должное искусству гравировки на камне древних мастеров и сравнивают его с искусством средневекового Ирана эпохи Сасанидов. Значение подобных реликтов древнего прошлого трудно переоценить. Являясь органичным элементом окружающего этнос ландшафта, писаницы воспринимались как необходимое условие существования этнических групп. Под влиянием привычного природного и культурного окружения вырабатывались и закреплялись в сознании людей определённые стереотипы поведения (традиции), определённые черты этнического характера, этнической психологии. Погребальные сооружения, каменные изваяния, петроглифы (писаницы), древние поселения и святилища - весь этот неповторимый мир древнего бытия человека составляет неоценимую сокровищницу древнего искусства Хакасии и не только. «Нам и нашим потомкам от людей, живших в древности, - отмечал художник В. Ф. Капелько, - досталась богатейшая и древнейшая коллекция искусства - это гигантский вклад в копилку духовной культуры». Одновременно с этим - это предметная форма жизненного опыта, посредством которой осуществлялись хранение и передача этого опыта новым поколениям людей.

Если попробовать подвести какой-то предварительный итог сказанному, то, наверное, можно отметить следующее. Включение памятников прошлого в культурно-историческую среду обитания народов, населявших Минусинскую котловину в древности, характеризовалось особой формой культурного наследования. Характерная для древнего мифологического сознания неопределённость понятий «прошлое» и «настоящее» порождала эффект присутствия всего во всём, прошлого в настоящем и наоборот. Мёртвые крепко «держали» живых, и это было вполне естественно в понимании человека того времени. В последующие исторические эпохи, вплоть до наших дней, начинает набирать силу процесс отчуждения древностей от их создателей и почитателей. И хотя для многих коренных жителей Минусинской котловины памятники прошлого ещё сохраняли свою общественную значимость и ценность, как факторы, духовно консолидирующие этнос, эта линия развития отношений между человеком и его историческим прошлым всё больше превращалась в нисходящую, угасающую во времени.

Огромные социально-экономические сдвиги, которые переживает современное человечество, привели к окончательной ломке и исчезновению исторически сложившихся культурно-хозяйственных типов населения Земли, к возникновению глобального, планетарного характера человеческой деятельности. Особенно это сказывается в Сибири, где безудержное освоение всё новых территорий остро поставило на повестку дня старый, наболевший вопрос о нашем отношении не только к отдельным памятникам истории и культуры, но и к природно-антропогенным системам в целом. Давно известно, что культурноисторические ландшафты выступают в роли естественной среды обитания любого этноса и обладают мощным постоянным воздействием на сознание и психику людей. Но для многих специалистов, занятых сегодня хозяйственной деятельностью, сибирские просторы - это, прежде всего, огромные пустынные пространства, удобные для размещения различных хозяйственных комплексов. Принятие субъективных, необоснованных решений в этой области привело к катастрофическому разрушению не только природной, но и культурноисторической среды, к массовой гибели памятников прошлого.

По сути дела, сегодня в Южной Сибири на наших глазах разворачиваются последние акты исторической драмы - окончательное исчезновение с лица земли неповторимых культурно-исторических ландшафтов древнего культурного наследия. И если что-либо ещё можно спасти, то речь идёт о создании специальных музеев-резерватов, где могли бы существовать небольшие участки прежних культурно-исторических ландшафтов, уничтоженных в процессе тотального «преобразования» окружающей среды.

Изменение культурно-исторического ландшафта воспринимается хакасским народом трагически. Как отмечает В. Я. Бутанаев, «уничтожение памятников старины и запахивание древних пастбищ ведут к «духовному геноциду» этноса. Для возрождения духовной культуры народа необходимо сохранение исторической и духовной среды обитания».

Источник: Очерки истории Хакасии ( с древнейших времен до современности) / гл.ред. В.Я. Бутанаев; научн.ред. В.И. Молодин.  Абакан. Издательство Хакасского государственного университета им. Н.Ф. Катанова, 2008. - 672 с. Илл.