БЕЛЬТЫРСКАЯ СТАРИНА

Во времена, когда в Хонгорае правил Сурте-хан, нагрянули монго­лы и увели весь народ со скотом за Саяны. Плач людей и рев ско­та разносились по долине. Некоторые хонгорцы в тайге сумели спрятать­ся и остаться.

Монгольский хан хоорайскую молодежь забрал в армию, которую от­правил служить в Белую Монголию. Женщин, детей и стариков отправил в Черную Монголию. В период угона наши люди недалеко от Арбатов на скале Пизеглиг-хая сумели начертить охрой все тамги угоняемых табу­нов, принадлежащих различным родам хакасских скотоводов.

Сыном Сурте-хана был Хан-Сулу. Монголы его сумели схватить и отправить в монгольскую армию. Прошло время. Хан-Сулу заскучал по своим родным кочевьям. Он с небольшим количеством своих людей су­мел убежать из плена. Дойдя до устья Матура, обнаружил в Абыльской тайге небольшую часть хоорайского народа, прятавшегося у подножия Хооргыс-тасхыла. Хан-Сулу присоединился к ним и стал жить в землян­ке. Потомство хана остается с ханом, поэтому Хан-Сулу встал во главе народа, сохранившегося в устье Матура.

Эта небольшая часть народа, убежавшая из Монголии, получила на­звание «метисы черных монголов» (хара моол пилтири). Со временем первое определение - «черных монголов» - забылось и их стали называть просто метисами, а по-хакасски — бельтырами. Хан-Сулу боялся выхо­дить из тайги и жил в устье Матура. Однажды, отправившись на охоту, он пропал без вести. Как говорят, его загрыз медведь.

От Хан-Сулу родилось трое сыновей: Хан-Онпиях, Писпиях, Хосхар. Все были прекрасными охотниками, за исключением Хосхара. Тот был шестипалым и не мог хорошо натягивать лук.

Однажды летом в Матурской тайге появился жестокий зверь-людоед   -     тигр (по-хакасски «алабарс»). Когда алабарс рычал, то лошади от стра­ха мочились кровью и падали в обморок. Как-то, когда алабарс спал, Он- пиях и Писпиях подкрались к нему и сумели подстрелить. Для этого Он- пиях залез на дерево, привязал себя к стволу и говоря: «Не я стреляю, а Турус-бег из Аба-туры», - выстрелил. Когда зарычал алабарс, то Онпиях упал в обморок. Добыв алабарса, его шкуру отвезли в подарок кузнецко­му воеводе Турус-бегу. Благодаря за этот подарок, Турус-бег дал бельты- рам много мануфактуры, тканей. Русские казаки из-за монгольских похо­дов боялись появляться в Хонгорае.

Бельтыры совершали жертвоприношение на Хооргыс-тасхыле. В ста­рину постоянно туда ходили на моление. Потом, когда вышли в степь, стали делать праздник жертвоприношения недалеко от Аскиза, в местно­сти Сарой. Но даже в Сарое продолжали почитать Хооргыс-тасхыл и обя­зательно в молитвах называли свою священную гору. Родовая гора Хоор­гыс-тасхыл помогает бельтырам, охраняет их скот, дает здоровье. Поэто­му у бельтыров хорошо росли табуны лошадей.

Три брата - Хан-Онпиях, Писпиях и Хосхар - взяли себе жен из Июс- ской земли. Живущие там кызыльцы не пострадали от военных погромов, жили богато. Родители жен в приданое своим дочерям дали лошадей со­ловой масти. Братья пригнали лошадей домой, но в тайге плохо держать скот, поэтому братья спустились из тайги в степь. От трех братьев про­изошло три подразделения бельтыров. Поколение Онпияха стало отно­ситься к хара-бельтырам (т. е. черным бельтырам). Онпиях был мощным человеком, но с черными мыслями. Поэтому его потомство стало черны­ми бельтырами. Благодушный Писпиях дал потомство, которое называ­ется ах-бельтыр (т. е. белые бельтыры). Потомство, рожденное от Хосха- ра, называлось изен-бельтыр. Хосхар на берестяной лодке спустился до устья Таштыпа, затем переселился вверх по этой реке. От него родились два сына. Одного звали Асхыр, другого Согыстас. От них произошли фамилии Тотанмаевы и Туртугешевы.

Хан-Онпиях и Писпиях устроили зимник в устье Таштыпа, а летник напротив горы Хызыл-хая. Онпиях, живя в степи, вырастил десять табу­нов соловых лошадей. Писпиях довел количество лошадей до пяти кося­ков. В одном табуне насчитывалось 30-40 кобылиц и один жеребец. Ло­шади их паслись в горах Тортебе.

Однажды Онпиях поехал в горы Тортебе осматривать свои табуны. Взойдя на высокий холм, он оглянулся на свое жилище и увидел, как во­енный отряд окружил его летник. Онпиях был совсем безоружным, в од­ной рубашке и босиком. Он моментально развернул коня и помчался к дому. В те времена существовал обычай - ничего не трогать без хозяина. Когда появлялся хозяин, тогда начинали разговор.

Онпиях подъехал к дому. Приехавший народ стал над ним насмехать­ся: «Мы подумали, что взошла луна, а это приехал Онпиях». Дело в том, что Онпиях был лысым. Между тем он заскочил в юрту, вооружился, надел латы. Военные ждали приглашения в дом, были уверены, что их пригласят за стол переговоров. Онпиях вышел во всеоружии. Все удиви­лись - как он один будет воевать с целым отрядом? Недалеко от летника на берегу Абакана имелось небольшое укрепление. Онпиях с женой до­бежали до укрепления. Туда вела только одна тропинка. Начальник отря­да закричал ему: «Есть ли собака, которая лаяла бы нам навстречу, есть ли порядочный мужчина, чтобы выйти нам навстречу?». Спрятавшийся Онпиях ответил им, что есть такой муж. Он стал стрелять во врагов без промаха. Многих сумел перебить. Военачальник приказал его окружить. Но этого сделать было невозможно. С одной стороны течет река, с другой -     глубокое озеро и болото. Стрелы врагов попадают в кочки болота. То­гда вражеский батыр отправился сам по единственной тропинке, защи­щенный латами и шлемом от стрел. Но Онпиях, хорошо прицелившись, пробил его кожаные латы. Батыр свалился с коня и не может подняться. Он стал кричать своим людям, прося помощи. Но его воины, увидев по­верженного батыра, разбежались. Тогда Онпиях подошел к нему и спро­сил - откуда он и зачем, с какими делами приехал сюда. Неприятельский батыр ответил, что он ойрат, приехал из Джунгарии, находящейся за Ал­таем, для сбора албана. Онпиях, заметив вытекающую из его раны кровь, спросил: «Что это льется?». Ойратский батыр ответил: «Празднество со­роки, суп ворона». «Если это суп ворона, тогда его можно есть», — засме­ялся Онпиях. «Если сердце твое примет, то ешь», - сказал батыр. Тогда Онпиях своей саблей отсек ему голову. Его тело он привязал к хвосту коня, которого выгнал в степь. С тех пор за бельтырами закрепилось про­звище - «народ, евший суп ворона».

Из-за Саян часто приходили отряды монголов за сбором албана. Они появлялись весной, когда лед Енисея еще не растаял. Целое лето монголы жили на иждивении бельтыров, за счет нашего народа и возвращались в Монголию только в июле. Они собирали пушнину и угоняли скот. Бель­тыры оказались двоеданниками - платили албан ойратам и монголам.

Когда стало невмоготу платить албан на две стороны, Онпиях собрал своих подданных и наказал: монголов не пропускать, отказать им в ясаке.

Раньше, начиная с 15 лет, каждый мужчина вместе с артелью вы­езжал на охоту. Летом бельтыры занимались пашней, осенью готови­ли талкан и крупу, которые брали с собой в тайгу зимой. Для добычи пушного зверя который шел потом на уплату албана, выходили в ме­сяце медведя (феврале). Охотничьи угодья бельтыров находились в долине Хан-Тегира.

Онпиях всем своим людям наказал: если народ будет охотиться, то кто-то один должен стоять на страже на берегу Енисея. Он обязан подать товарищам сигнал о беде горящим костром. Через некоторое время, уви­дев сигнал, все бельтырские охотники собрались в устье Хан-Тегира. Смотрят, монгольский отряд приближается. Бельтыры собрались всех перестрелять. Но Онпиях стрелять им не разрешил. «Я сам выстрелю», - сказал. Затем из-за скалы выпустил стрелу в лошадь впереди ехавшего монгольского батыра. Монголы, увидев многих людей в засаде, поверну­ли в спешке назад. Все их войско обратилось вспять. Подданные Онпияха до прихода тепла их ждали в засаде, но монголы больше не появились. Охотники вернулись домой, где стали гулять, пить вино. Молодежь, вы­пив вина, стала хвалиться, что они бы перестреляли всех монголов. «Наш великий отец, почему ты не дал нам стрелять?» - говорят. Тогда Онпиях им сказал: «Я многих людей убил. Убийство - плохое дело. Если убьешь человека, то потом долгое время мучаешься. У убитого имеются родст­венники, которые когда-нибудь отомстят. Сейчас как хорошо: они верну­лись живыми, и мы тоже здоровые». Бельтыры были благородным, по­слушным народом. Уважали слова старших. Услышав слова Онпияха, молодежь затихла. Бельтыры ежегодно, когда охотились, то выставляли по очереди дозор - охранять границы своей земли.

Освободиться от двойного гнета монголов и ойратов, воевать с ними у Онпияха не хватало сил. В связи с таким положением он задумал войти в состав России. Онпиях отправился к воеводе Кузнецкого острога (Аба- тура) Турус-бегу, которому изложил свое решение - присоединить бель­тыров к государству Белого хана. Сыном Онпияха был Моолах. У Мо- олаха родился сын Миягаш. Во времена Миягаша наш народ вошел в состав России.

Все главы различных родов Хонгорая отправились к представителям Белого хана. Всего от 11 родов. От каждого рода в подарок повезли меха пушных, дорогих зверей. Только каргинцы в подарок погнали отборных лошадей. От бельтыров ездил Миягаш с просьбой принять их «под высо­кую руку» царя России. Белый царь Миягаша произвел в князья, дал ему власть над бельтырами, сделал официальным главою.

Хан-Сулу и его сын Хан-Онпиях носили в качестве прически косичку «киджёге». Миягаш после вхождения в состав России отрезал косичку и стал носить прическу «под горшок» (по-хакасски «арсах сас»). Поэтому его прозвали «плешивым Миягашем». Он был первым начальником - «князцом» бельтыров. В это время наших чайзанов стали называть княз- цами. Миягаш хорошо управлял своим народом. Заблудившихся людей из Кузнецкой черни (Аба-тура) он делал своими подданными, скрывал от других и приписывал их к себе.

Власть Белого хана Миягашу дала нагайку для усмирения непокор­ных. Если кто не слушался, то того наказывали плетью. Миягашу пре­поднесли и шашку на случай, если появятся люди непослушные. Тогда надо было рубить им головы. Но если придут люди чужой страны соби­рать албан, а Миягашу не будет хватать сил, чтобы бороться с ними, то Русское государство вручило ему флаг. Необходимо было показать не­приятелям российский флаг, чтобы доказать, что бельтыры вошли в со­став России, и противнику надо вести разговоры с российской стороной. Если неприятели флаг заберут, то тогда им придется воевать с Россией, если не будут забирать, тогда им не надо платить албан, то есть этот во­прос решится мирно.

Через некоторое время пришли 30 воинов ойратов для взимания алба- на. Тогда среди бельтыров в долине Абакана насчитывалось 40 ясакопла- телыциков (по-хакасски «соган»), кроме того, еще 15 бельтырских се­мейств проживало по реке Алаш за Саянами. К соганам относились муж­чины в возрасте 20-50 лет. Из 40 ясакоплателыциков 37 мужчин платило албан, а три человека были башлыками (начальниками). Один являлся князцом (кнес), один был чазоол (собиратель ясака) и один посыльный (азах-тир). Они албан не платили.

Когда пришли ойраты, то на юрте Миягаша бельтыры повесили знамя Белого хана. Ойратам объяснили: «Это флаг Белого хана. Если вы забере­те его, тогда мы будем платить албан, но в таком случае вам придется воевать с русскими казаками. А если не заберете, тогда мы не будем пла­тить». Ойраты посовещались, не посмели тронуть флаг, вернулись, не взяв албана. То же самое было предложено и монголам. Монголы после этого прекратили сбор албана.

Во времена Миягаша приехал царский чиновник разграничить Рос­сийскую землю с соседними государствами. Разграничение земель про­изошло через двадцать лет нахождения бельтыров в составе России. Отец Миягаша Моголак вместе с царским чиновником (бегом) провели грани­цу между ойратами, Россией и Монголией, между тремя ханствами. Гра- ница прошла по Саянам, через Хан-сын, Сабинский хребет. На вершине перевала Сабин-арт поставили крест.

Часть территории Тувы по долине Алаша с древности принадлежала бельтырам. В то время там проживало 15 бельтырских ясакоплателыци­ков - соганов из рода сарыглар. Миягаш никак не смог их переселить на территорию Хонгорая. Он обратился к русскому начальству, но не полу­чил поддержки. Так 15 семейств и жили в Туве, но албан платили бель- тырским башлыкам. Русский чиновник сказал Миягашу: «Граница про­ведена, ты больше не бери албан с тех 15 семейств. Теперь они за грани­цей наших владений, мы им не хозяева». Миягаш возмутился, чуть ни бьет чиновника: «Ты изменник, я никак не могу объединить свой народ, а ты 15 кочевий отдал соетам». Вечером пришел к нему Моголак и гово­рит: «Теперь большой русский бег тебя будет судить. За ругательства тебя накажут плетьми. Ты можешь погибнуть, вместо тебя назначат дру­гого человека князцом. Зачем ты возмущался? Ведь твоя власть малень­кая, а у него большая. Длинный подол цепляется за ноги, а длинный язык цепляется за голову». Услышав такие речи, Миягаш сел на коня и сбежал. Жене сказал, что у него пропали косяки лошадей и он отправился на их поиск. После этого он больше не появлялся.

Русский чиновник три дня ждал его у дома, после чего поехал в Кузнец­кий острог. Когда он там появился, то узнал, что Миягаш написал письмо и отправил его в Москву. В письме он жаловался, что русский начальник сво­их обязанностей не выполняет. Часть бельтыров передал в другое государст­во. Русский чиновник испугался доноса, принял яд и умер.

Миягаш жил в устье реки Тея. Его первая жена Пай Арыг была родом из долины Еси, из сеока харга. Когда жена долго не могла родить детей, то он, вручив ее родне штраф «аг-тон», развелся с ней и сошелся с краси­вой девушкой. От второй жены Миягаша родилось два сына - Ултурух и Патачак, от коих произошли фамилии Ултургашевы и Патачаковы. Но разведенная жена, оказывается, была в положении. Миягаш этого не знал. Его первая жена Пай Арыг перекочевала через перевал Обалыг-пил и пришла к деду по матери. Она стала жить в долине реки Есь: сделала себе шалаш на лугу, стала питаться сараной, кандыком и диким луком. Когда подошло время, там же, в месте Ис-харчы, родила мальчика. Миягашу стало известно об этом. Согласно хакасскому обычаю муж должен был кормить роженицу свежим бульоном из накрошенного мяса барана. Мия­гаш верхом привез ей тушу баранчика. Но домой к ней не зашел, а пове­сил тушу на забор и уехал. После родов дедушка по матери нарек маль­чика следующим именем: «Рожденный в одиночестве, растущий на пост­ной пище (по-хакасски «чагбан»), пусть будет имя твое Чагбандай».

Мать с сыном не стали жить с родней, а переехали в Усть-Сос. Когда Чагбандай подрос, мать ему сделала лук со стрелами. Он стал охотиться на птиц, ловил сусликов и таким образом стал кормить мать. Когда он достиг мужского возраста, то вместе с матерью стал ходить на охоту. Наша земля была богата зверями.

Однажды мать с сыном отправились на охоту в долину Хан-Тегира. Они набили целый мешок соболей. Стали возвращаться, таща нагружен­ные нарты. Мать, Пай Арыг, устала. Тогда Чагбандай посадил ее на нар­ты и повез дальше. Достигнув устья реки Джоя, он заметил, что около одной отвесной скалы клубится дым. На их дороге встал какой-то чело­век. Чагбандай закричал ему: «Ты кто?». Из-за укрытия выскочили четы­ре человека. Оказывается, это были модарские (т. е. койбальские) раз­бойники, которые их поджидали, чтобы отобрать добычу. Тогда Чагбан­дай стал стрелять из лука поверх их голов, метясь в отвесную скалу. По­летевшие стрелы воткнулись в крепкую скалу и зазвенели. Разбойники, увидев такую силу, испугались и разбежались.

Чагбандай, живя в Усть-Сосе, разбогател, разводил лошадей, коров, овец. Жену он взял из Июсских степей. Когда пропал Миягаш, то он стал чайзаном (т. е. родовым князцом). Во времена Чагбандая казаки пригнали из Тувы 13 сбежавших шорцев (по-хакасски «чыстангасов»), Чыстангасы обитали в Кузнецкой черни. Не имея возможности платить албан, они сбежали за границу. Казаки нашли их в Туве и погнали назад. По дороге одного из уставших чыстангасов на Кемчике они зарубили шашками. Другого они убили на перевале Сабын-арт в Саянах. Третий чыстангас, дойдя до Абакана, выбился из сил. Казаки хотели его зарубить. Но за не­го вступился Чагбандай. Он заплатил казакам албан и штраф (по- хакасски «чобаг») за их муки и оставил его у себя. Тот чыстангас присое­динился к бельтырам. От него произошел род Карачаковых, которые ста­ли жить в Маткечике.

Казаки не жалели наш народ. Поэтому хоорайские чайзаны числен­ность своих родов скрывали, прямо никогда не говорили. Если был тяже­лый год для уплаты ясака, то князец, собранные деньги и меха подсчитав, лишние не отдавал в казну.

Один человек из Кузнецкой черни не мог уплачивать ясак и прибежал к бельтырам. Чагбандая дома не было. Тогда чыстангас решил бежать в Туву. Чагбандай нагнал его в верховьях Джебаша и привел назад. Вновь вошедших в состав бельтыров он освобождал от уплаты албана. Так Чаг­бандай присоединял людей к своему племени.

Мать Чагбандая затем вышла замуж за вдовца по фамилии Сагалаков, имевшего пятерых сыновей. Отчим полюбил Чагбандая. Зато сыновья невзлюбили и захотели его побить. Однажды, когда Чагбандай возвра­щался домой, его подстерегли сыновья Сагалакова. Увидев их, Чагбандай предложил соревнование в поднятии камня «хапчан-тас». Никто из Сага- лаковых не смог поднять камень. Чагбандай без труда поднял и перебро­сил его через плечо. Сагалаковы испугались и бить его не решились.

Когда Чагбандай стал князцом, он отомстил им, расселив пять братьев по пяти разным рекам, чтобы они не натворили ничего дурного. Поэтому нынешние Сагалаковы не живут в одном месте, а рассеяны по всей доли­не Абакана.

У Чагбандая было трое сыновей. В честь его они получили фамилию Чебодаевых. От первой жены родился Чалбаях. От второй жены были Хынанг и Хыначы. Чагбандай старшему сыну жену взял из Июсских сте­пей, кызылку. Чалбаях прославился как хороший певец, хайджи, а еще как мудрый человек. Круглый год он стал ездить по долине Абакана. Где той, праздник жертвоприношения (тайыг), скачки, борьба - там и он вме­сте с чатханом, который привязывал к седлу. Так, гуляя по Хонгораю, однажды со стороны качинцев привез себе вторую жену. Чагбандай не разрешил вторичного брака. Когда прибыла погоня за невестой, то Чаг­бандай заплатил шраф «чобаг» девятью коровами и лошадьми. Он разо­злился на сына, выделил ему немного наследства и выпроводил из роди­тельской усадьбы. Чалбаях, сын чайзана, стал нищим. Со стыда Чалбаях перекочевал в верховья Соса и поселился на месте современной деревни Бондарево, где до сих пор родник носит название Чалбаяков ключик. Там он стал серьезно заниматься хозяйством, сеял хлеб, охотился. Его жена каждый год стала рожать ребятишек. Всего она родила 20 детей и дожила до 120 лет.