Древние хакасы и тюрки - ДРЕВНЕХАКАССКОЕ ГОСУДАРСТВО (VI—XIII вв.). ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ

ДРЕВНЕХАКАССКОЕ ГОСУДАРСТВО (VI—XIII вв.). ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ

Древние хакасы и тюрки

В начале VI в. в Южной Сибири произошло важнейшее историческое событие: на Алтае и в Хакасско-Минусинской котловине возникли два самобытных государственных образования. Оба они развили высокий для того времени экономический потенциал в результате расцвета горного дела, металлургии и ремесла (в первую очередь железоделательного и кузнечного производств). Благодатной базой для этого послужили богатейшие залежи разнообразных полезных ископаемых, которыми изобилует Саяно-Алтайское нагорье. В результате произошло отделение ремесла от земледелия и скотоводства. В первую очередь выделились мастера — рудознатцы, металлурги, кузнецы и ювелиры.

Несомненно, что это был глубинный процесс внутреннего развития обществ древних алтайцев и енисейцев. Но следует принять во внимание и то, что развитие горнорудного производства и черной металлургии у южносибирских этнических групп постоянно стимулировалось захватнической политикой очередных хозяев Центральной Азии, заинтересованных в первую очередь в получении массовой продукции железоделательного, бронзолитейного и ювелирного ремесел. В III—I вв. до н.э. именно эти экономические причины привели к захвату гуннами южносибирских и забайкальских горнорудных месторождений. Источники сообщают, что еще в середине V в. южноалтайские иорки-тугю были профессиональными рудокопами и железопла-вильщиками, добывающими «железо для жужаньцев», т. е. для государства центральноазиатских жуаньжуаней, в которое они входили на положении данников. В 536 г., когда усилившийся древнетюркский владетель Тумынь, «полагаясь на свою силу и многочисленность», просил в жены дочь жуаньжуаньского государя, он получил такой оскорбительный ответ: «Ты мой плавильщик; как же осмелился сделать такое предложение?». В 568 г. алтайские тюрки предлагали «купить у них железа» в крицах прибывшему к ним византийскому послу Зимарху.

Это свидетельствует не только о специализированной торговле железом, но и о наличии на Алтае в V—VI вв. массового производства товарного железа и, следовательно, высокоорганизованной горнодобывающей и железоплавильной промышленности. То же сообщают источники и о древних хакасах.

Во главе обоих южносибирских государств стояли тюркоязычные этнические группы, имевшие разное происхождение. Государство древних алтайцев возглавила этническая группа, называвшая себя «тюрк» (кит. тугю/тукюе). Каганы и знать древних тюрков были выходцами из аристократического рода Ашина. В исторической науке это государство получило наименование Тюркского каганата (VI—VIII вв.).

Государство енисейских племен возглавил аристократический род Кыргыз (кит. гяньгунь/цзяньгунь). Так как государство с самого начала было полиэтничным и в нем большую силу имел не только тюркоязычный, но и самодийский («касский») компонент, то его население называло себя «хакас» (кит. гакас, хагас/сяцзясы и т. п.). Поэтому в исторической науке это государство VI—XIII вв. получило название государства древних хакасов, или кыргызов.

Письменные источники отчетливо различают происхождение алтайских тюрков-тугю и древних хакасов (кыргызов). Это выявляется при анализе древнейших легенд об их происхождении, записанных по рассказам самих древних тюрков и хакасов в раннем средневековье и сохраненных китайскими летописями.

Легенда о происхождении тюрков-тугю общеизвестна. Прародителями их считались четвертованный врагами, но чудом уцелевший мальчик и волчица, поселившиеся в пещере на Алтае и породившие 10 сыновей. Один из их внуков «„царствовал между реками Афу (Абакан) и Гянь (Кем-Енисей) под наименованием Цигу“ (т. е. Чика.— Л. К.), второй „превратился в Лебедя" (т. е. стал Ку-кижи — родоначальником североалтайских лебединцев.— Л. К.), а старший внук Надулу-шад был поставлен государем „под наименованием Тюрк (Тукюе)“».

Легенда о происхождении гяньгуней (кыргызов) иная. Услышав ее, летописцы записали, что рыжеволосое, белолицое и голубоглазое племя гяньгуней по происхождению «не принадлежит к породе волков» (т. е. тюрок.— Л. К-). Гяньгуни появились от сочетания бога с коровой в горной пещере. Других подробностей запись легенды не содержит.

Цигу, жившие между реками Афу (Абакан) и Гянь (Кем-Енисей), т. е. на Западных Саянах и в Туве (между верховьями Абакана и Каа-Хема), и бывшие, согласно легенде, родственниками тюркам-тугю,— это тюркоязычные чики, упоминавшиеся в рунических памятниках орхонских тюрков и уйгуров'.

В 552—555 гг., как сообщают письменные источники, восставшие алтайские тюрки-тугю уничтожили власть жуаньжуа-ней над Центральной Азией и основали свое государство. Первый Тюркский каганат (552—630 гг.) занимал огромную территорию от Черного и Каспийского морей до Великой китайской; стены и от Алтая до Тянь-Шаня и Восточного Туркестана.

Третий тюркский каган Кигинь (Мухан) в 555 г. «на севере покорил Цигу» (т. е. племенное объединение тюркоязычных чиков, живших в Туве) и включил таким образом весь бассейн Верхнего Енисея (до Саянских гор на севере) в состав своего государства.

После разделения в 581 г. первого Тюркского каганата на западный (с центром в Семиречье) и восточный (с центром на р. Орхон) Алтай и Тува оставались в составе Восточнотюркского каганата до его падения в 629—630 гг. Однако чики не смирились и ждали момента, чтобы сбросить тюркское иго. Так, под 583 г. источники сообщают, что «цигу, которые властвуют к северу от тугю, со скрежетом зубовным ожидают своей возможности [отомстить]».

В 629 г. территория Саяно-Алтайского нагорья была захвачена телэским племенем сйеяньто, а в начале 40-х годов VII в. она вновь попала под власть тюрков-тугю, возглавляемых жившим на Алтае Чеби-каганом, восставшим против сйеяньто и Китая. Чеби подчинил себе чиков и карлуков, НО' включение Тувы и Алтая в одно государство оказалось кратковременным и продолжалось до 650 г., когда восстание Чеби было подавлено. После этого в течение 30 лет Центральная Азия считалась подведомственной различным наместникам, управление которых было, по существу, фиктивным. Хроника династии Тан (618—907) свидетельствует, что «тридцать лет в северных странах не слыхали военного шума».

В 679—682 гг. всю Центральную Азию потрясали беспрерывные восстания восточных тюрков-тугю, результатом чего было их освобождение от формальной власти танских императоров и создание нового самобытного государства — второго-Восточнотюркского каганата (682—745) с центром на р. Орхон.

С 650 по 709 г. тюркоязычные племена Тувы, возглавляемые чиками, были достаточно сильны, чтобы совместно с жившими к северу от Саян древними хакасами (кыргызами) стать врагами восточных тюрков-тугю (ср. текст на памятнике Бильге-кагана: «Когда мне было двадцать шесть лет, народ чик с кыргызами стали [мне] врагами»),

В 709 г. тюркский каган Мочжо направил против чиков войско под командованием шада Могиляна, который в сражении при Орпёне в Туве (современное Урбюн — местность при впадении р. Чаа-Холь в Улуг-Хем) разбил чиков. Затем тюрки захватили и подчинили себе тюркоязычных азов, которые обитали преимущественно на плоскогорьях и в высокогорных степях юго-восточного Алтая и отчасти по Саянскому хребту (на Алашском плато в верховьях рек Алаш, Ак-Суг и на оз. Кара-Холь) .

Снова владетелями Тувы и Алтая стали тюрки-тугю. После включения этих земель в состав второго Восточнотюркского каганата большая армия восточных тюрков под командованием Тоньюкука при участии полководцев Могиляна и Кюль-тегина зимой 710 г. прошла через Туву для того, чтобы, перевалив Саяны (из долины р. Ак в долину р. Аны), нанести удар по соседним хакасам.

Но если чики, среди которых уже с середины VI в. жили тюрки-тугю, покорились им, то азы, оправившись от поражений 709 и 710 гг., восстали вновь. Понадобилось посылать войско во главе с Кюль-тегином, чтобы в 715 г. в жестоком сражении при оз. Кара-Холь в Западной Туве разгромить войско азов: «Народ азов стал нам врагом. Мы сразились при Кара-Кёле (Черное озеро.—Л. К.); Кюль-тегину шел [тогда] тридцать первый год. На своего белого коня, героя Шалчы, сев, он бросился в атаку, схватил эльтебера азов; народ азов тогда погиб»². Конечно, этот текст не следует понимать буквально. Очевидно, разбив азов и захватив их эльтебера, тюрки-тугю уничтожили самостоятельность азов. Под 715 г. азы в Туве упомянуты в последний раз; без прямой локализации они еще раз упомянуты около 753 г. в уйгурской Терхинской надписи.

В дальнейшем территории Тувы и Алтая, вплоть до падения второго Восточнотюркского каганата в 745 г., входили в его -состав.

Обратимся теперь к истории древнехакасского государства, занимавшего в VI — начале IX в. территорию Хакасско-Минусинской котловины. С запада его граница проходила по Абаканскому хребту и Кузнецкому Алатау, с юга — по Западно-Саянскому хребту (в те времена он назывался горами Кёгмэн), •с востока, вероятно, по Восточно-Саянскому хребту. На севере владения государства ограничивались таежной зоной и доходили вплоть до устья р. Ангары.

В VI в., сразу после возникновения первого Тюркского каганата, кыргызские вельможи, возглавлявшие молодое енисейское государство, старались, видимо, сохранять дружественные отношения со своими грозными соседями. К 50-м годам VI в. относится сообщение надписи на памятнике знаменитому древнетюркскому полководцу Кюль-тегину (умер в 731 г.) о том, что на поминальное оплакивание первого тюркского кагана Бумыня (Тумыня), умершего около 553 г., среди представителей других народов прибыли и кыргызы. Судя по косвенным данным, тюркские отряды, проверяя силу молодого древнехакасского государства, совершали в ту пору лишь отдельные грабительские набеги в Хакасско-Минусинскую котловину. Предполагать это можно потому, например, что в 568 г. византийского посла Зимарха, прибывшего с миссией на Монгольский Алтай, тюркский каган Дизабул «почтил пленницею; она была из народа так называемых херхисов», т. е. из «кыргызов» Енисея.

Эта безымянная рабыня княжеского происхождения была, вероятно, одной из первых древнехакасских женщин, попавших в Европу. Византийский историк конца VI в. Менандр Протектор особо выделил эту экзотическую восточную пленницу в свите Зимарха, вернувшегося в Константинополь в 569 или 570 г.

В 629 г. одно из усилившихся тюркоязычных телэских племен, сйеяньто, до того подчинявшееся западным тюркам-тугю, захватило власть над Центральной Азией и Южной Сибирью. «Новая танская история» сообщает: «Хягасское государство зависело от Дома сйеяньто, который имел там своего гйелифу для верховного надзора». Очевидно, зависимость заключалась в уплате дани под присмотром сйеяньтоского наместника — эль-тебера. Но власть государства сйеяньто была кратковременной.

В эту пору в северо-западной части Центральной Азии после падения первого Тюркского каганата происходила борьба различных тюркоязычных объединений. В источниках сообщается, что в 638 г. каган северной части западных тюрок Дулу захватил земли «Гйегу», т. е., по-видимому, кыргызов. Так как никаких дополнений о последствиях захвата не сообщается, а Дулу вскоре умер, следует полагать, что дело закончилось очередным грабительским набегом. Около 647 г. номинальным правителем Саяно-Алтайского нагорья стал живший на Алтае Чеби, объявивший себя каганом восточных тюрков-тугю.

Все это, однако, не мешало древнехакасскому государю не только оставаться правителем своей страны, но и продолжать вести независимую внешнюю политику. В 632 г. китайский император Тайцзун отправил чиновника Ван И-хуна посланником в далекое владение Хагас, чтобы установить посольские отношения Китая с этим государством. В 643 г. в танскую столицу пришло первое ответное древнехакасское посольство, которое привезло императору в подарок «соболиные шубы и соболиные шкуры».

И наконец, в 648 г. к танскому двору прибыл правитель древних хакасов «сылифа (т. е. эльтебер.— Л. К.) Сибоцюй Ачжань». По данным хроник, он якобы заявил: «Так как я всем сердцем предан империи, то надеюсь получить правительственную должность и держать чиновничью дощечку (символ вассалитета.— Л. К.), и только». Очевидно, в сложной политической обстановке правителю хакасов было важно заручиться поддержкой великой державы и установить торговые взаимоотношения. Ему присвоили чин генерала и должность главного правителя Цзяньгунь (или генерал-губернатора Цзяньгунь). На деле это не вело ни к какой зависимости хакасов от тайского двора.

В 654 г. «еще раз отправили посланника представить дань ко двору». Посол передал следующую просьбу государя древних хакасов: «В самом Китае имеется много наших людей. Ныне желаю, чтобы их отпустили на родину». Это сообщение свидетельствует о том, что в середине VII в. многие древние хакасы по различным причинам, возможно и с целью торговли, попадали в Танскую империю. Тогда же император Гаоцзун послом к хакасам «отправил Фань Цяна, во множестве наградил парчой, по-прежнему [хакасы] ездили, чтобы произнести приговор (о выкупе], как только находились люди, которых следовало выкупить».

В последнем случае речь шла, очевидно, о выкупе тех людей, которые были угнаны и проданы в рабство тюркскими правителями разных районов Центральной Азии в столь смутное время. Из других источников известно также, что в Китай в те времена приезжали не столько древнехакасские послы, сколько торговцы, пригонявшие для продажи и обмена на шелковые ткани табуны степных лошадей, которых не разводили в тан-ском Китае. Такие торговые «посольства» относятся к 648, 653, 675, 707, 709, 711, 722, 723, 724, 747 и 748 гг. Обычно послы с подарками приезжали в начале или в конце года во время больших праздников. В этом случае они и сами получали награды и подарки. Нельзя не отметить, что особые посольства возглавлялись тегинами, т. е. принцами — сыновьями древнехакасского кагана. Так, в 722 г. приезжал тегин Исибо Шэючжэ Биши, в 723 г.— тегин Цзюйли Пиньхэчжун. Им обоим, были пожалованы воинские чины.

Посольские и торговые связи древние хакасы старались завязать и с другими восточными государствами, например с Тибетом. Так, сообщается, что в августе — сентябре 711 г. император Жуйцзун получил сообщение, что в Тибете находится прибывшее туда ранее хакасское посольство, «не желающее входить в Хань» (т. е. в Китай.— JI. К.). Это сильно обеспокоило Жуйцзуна.

Таким образом, развитие внешних сношений древнехакасского государства шло довольно активно, невзирая на неутихающие стычки и войны древних хакасов со сменяющими друг друга различными тюркоязычными государственными объединениями в Центральной Азии (сйеяньто, западные тюрки, восточные тюрки-тугю и др.).

Наиболее опасными врагами древних хакасов в этот период являлись орхонские тюрки. В надписях орхонских тюрков, относящихся к 20—30-м годам VIII в., сообщается, что кыргызские правители древнехакасского государства были противниками усиления восточных тюрков-тугю уже в период жизни основателя второго каганата, кагана Ильтереса (кит. Гудулу), который умер в 693 г. В 709 г. кыргызы и их соседи, чики и азы, жившие в Туве, открыто выступили против каганата. В надписи на памятнике полководцу Кюль-тегину говорится, что в период правления его дяди, кагана Капагана (Мочжо), «перейдя через Кёгменскую [чернь], мы ходили войною вплоть до страны киргизов». Эта война, как памятное для древних тюрков событие, описана в ряде эпитафий (Кюль-тегина, Тонью-кука, Бильге-кагана). Она произошла в 710 г., когда Кюль-те-гину было 26 лет, а его брату Могиляну, будущему Бильге-ка-гану,— 27 лет.

В надписи на памятнике Кюль-тегину разъясняется, что древнехакасского государя, правившего в начале VIII в., звали Барс-бег. Правители тюрков попытались склонить его к вассалитету: «Мы в то время даровали [ему] титул кагана и дали [ему в супружество] мою младшую сестру — княжну» (дочь покойного Ильтереса). Это произошло между 693 (год смерти Ильтереса) и 709 гг., когда кыргызы и чики выступили против тюрков. Однако Барс-каган, став зятем Кюль-тегина и Могиля-на, не пожелал быть вассалом восточнотюркского кагана. В тексте на памятнике Тоныокука сказано: «Но больше всего был нашим врагом киргизский сильный каган». При этом выясня--ется, что Барс-каган, задумав решительную борьбу против второго Восточнотюркского каганата, заключил союз с «каганом народа табгач» (т. е. императором Китая) и «каганом [народа] десяти стрел» (т. е. каганом западных тюрков Средней Азии, которым в начале VIII в. был каган тюргешей).

Узнав о создании крайне опасной для них вражеской коалиции, правители Восточнотюркского каганата собрали крупные военные силы. Чтобы обезопасить свои северные тылы, они предприняли в 710 г. военный поход против государства древних хакасов.

Выяснив, что дорога через Кёгмэн (Саяны) «одна и она завалена [снегом]» (речь идет о наиболее пригодной для прохода войск, действующей и поныне скотопрогонной тропе с р. Ак-Суг вверх по Манчуреку на Арбаты и р. Абакан), конное войско восточных тюрков, с большими трудностями переправившись через р. Ак-Тэрмель (ныне Ак-Суг), только на десятые сутки пробилось в верховья р. Аны. При этом тюрки убили проводника из местной народности степных азов, который сознательно завел врагов в труднопроходимые саянские таежные дебри.

Перейдя горы Кёгмен («с большим трудом», как указывает памятник), «и ночью, и днем мы быстро скакали. На киргизов мы напали во время [их] сна... проложили [путь] копьями. Хан их и войско их собрались. Мы сразились и победили. Хана их мы умертвили. Киргизский народ вошел в подчинение кагану и повиновался ^:[ему]». Так описано завершение похода на памятнике Тоньюкука.

Если отбросить типичный для произведений средневековых тюрков поэтический прием нападения на врагов во время их сна, то, судя по данному тексту, тюрки столкнулись с древнехакасским войском, во главе которого стоял военный предводитель— хан, а не кыргызский Барс-каган. Этот хан и :был убит во время боя.

Но в тексте на памятнике Кюль-тегина сказано, что Барс-каган «сам ... провинился, [а потому] каган умер (т. е. был убит.— J1. К.), а народ его стал рабынями и рабами. Говоря: „Пусть не останется без хозяина страна Кёгменская“,— мы завели порядок в немногочисленном народе киргизов. Мы пришли, сразились и снова дали [страну для управления киргизу?]». И далее: «Проложив дорогу через снег глубиною с копье и поднявшись на Кёгменскую чернь, мы разбили киргизский народ, когда он спал; с их каганом мы сразились в черни Сонга... Киргизского кагана мы убили и племенной союз его взяли».

Очевидно, что Барс-каган, придерживавшийся оборонительной тактики, был убит в сражении, которое произошло в горном лесу в урочище Сонга, т. е., по нашему мнению, в верховьях р. Сон в Батенёвском кряже, отделяющем северную часть Хакасии от южной. Вероятно, после прорыва через Кёг-мен тюркское войско («и ночью, и днем мы быстро скакали...») без боя прошло через степи Южной Хакасии, а решительное сражение было дано ему, как мы уже сказали, во «второй тайге», в Батенёвском кряже в долине р. Сон, чтобы не пропустить тюрок в Северную Хакасию, где традиционно располагались коренные земли хакасского рода Кыргыз. Топоним Сонга сохранился не только в хакасском названии Сон-сух, но и в наименовании котловины в верховьях р. Сон. Прямую аналогию этому названию дает топоним Сорга. Так по-хакасски называется котловина, расположенная к югу за водоразделом на р. Сор-сух, впадающей здесь справа в р. Пююр.

Гибель Барснкагана зимой 710 г. подтверждают и другие строки на памятнике Кюль-тегина. Когда был убит восточнотюркский Капаган-каган (716 г.), то на поминальном памятнике ему во главе камней-балбалов поставили «балбалом» камень, символизирующий убитого кыргызского кагана, который тем самым признавался главнейшим побежденным врагом покойного.

Другие подробности тюркско-древнехакасской войны 710 г. остались неизвестными. Следует полагать, что тюрки разграбили древнехакасское государство, часть жителей которого, вероятно, была угнана в рабство, но оно недолго оставалось под властью орхонских тюрок. У нас нет данных для утверждений о каких-либо переселениях восточных тюрков в Хакасско-Минусинскую котловину. Вероятно, после военного разгрома, вывоза трофеев и рабов покоренное население было обложено данью и оставлено под управлением местных правителей, согласных с верховной властью кагана восточных тюрков. Возвращение на родину всего победоносного войска восточных тюрков особо подчеркнуто в тексте на памятнике Тоньюкука: «Мы вернулись, мы пришли обратно, обойдя Кёгменскую чернь. Мы вернулись от киргизов». Возвратились они, скорее всего, через Прибайкалье³.

Отсутствие восточнотюркских гарнизонов или войск в Кёгменских горах подтверждает и вышеупомянутый вынужденный поход Кюль-тегина на азов в 715 г. Нельзя не учесть также, что уже на другой год после поражения древнехакасских войск, в 711 г., в танскую столицу Чанъань прибыло древнехакасское посольство, а в 722 и 723 гг., как мы уже говорили, посольства хакасов в Чанъань возглавляли тегины, очевидно, подросшие ,сыновья убитого Барс-кагана.

Наконец, в тексте на памятнике Кюль-тегина сказано, что после его смерти в 731 г. на поминки «от кыргызского кагана пришел Чур-тардуш Ынанчу». Это означает, что спустя 21 год после военного поражения древнехакасским государством по-прежнему управлял хакасский каган, который, очевидно, поддерживал с тюрками мирные или союзнические отношения.

О самостоятельности древнехакасских владык в столь тревожные годы второй половины VII и первой половины VIII в. рассказывают материалы танских хроник. В них вообще не упоминается о тюркско-хакасской войне 710 г. «Новая танская история» сообщает: «В царствование императора Гао-цзун (650—683) дважды приезжали к Двору. В правление Цзин-лун (706—711) представлены были местные произведения. Чжун-цзун подозвал посланника к себе и сказал ему: „Ваш царствующий Дом происходит из одного со мною рода (танская династия происходила от степного тюркского рода.— Л. /С-), и я отличаю его от прочих вассалов". В царствование государя Сю-ань-цзун (713—755) было четыре посольства с местными произведениями. В правление Кянь-юань, в 758 году, хойху (уйгуры.—Л. К.) завоевали сие государство; после сего хягасские посольства уже не могли проникнуть в Срединное государство».

Таким образом, только уйгурский поход 758 г., во время которого было разбито 50-тысячное войско хакасов, танские хроники отмечают как определенный рубеж, когда внешние сношения древнехакасского государства со средневековым Китаем прервались на 85 лет. Но это случилось уже после того, как в 744 г. был убит последний восточнотюркский каган Озмиш и второй Тюркский каганат прекратил свое существование. Начался новый период в истории Центральной Азии — эпоха существования Уйгурского каганата.

Что можно сказать о раннем периоде древнехакасской государственности в VI—VIII вв.? Исторические и археологические источники этого времени чрезвычайно скудны. Судя по тому, что правителей древнехакасского государства письменные источники называют в VI—VII вв. то «старейшинами», то «сы-лифа» (эльтебер.— Л. К-), то местными титулами (ажо, бег, хан), следует заключить, что в этот период государственность хакасов набирала силу. Рунические надписи VIII в. различают два типа народов: народ с эльтебером (эльтеберлиг будун) и народ с каганом (каганлыг будун); титул «эльтебер» был ниже титула «каган».

Несомненно, что по традиции предшествующего таштык-ского периода государством управляли представители одного и того же местного аристократического рода Кыргыз (в рунических текстах — Кыркыз). Поэтому памятники восточных тюрков называют все население государства «кыркызским народом» (qyrqyz budun), а страну — «кыркызской землей» (qyrqyz jar), или «Кёгменской (т. е. Саянской) страной» (Kogman jir sub).

Население еще с гуннского времени было организовано но военно-административному принципу. Оно было распределено по десяткам, сотням и тысячам. Такой вывод подтверждается и тем фактом, что все могильники знати (так называемые чаа-тасы) VI — начала IX вв. были сооружены на старых таштык-ских кладбищах, обычно состоявших из склепов. Этим древнехакасская знать не только утверждала свое происхождение от знати таштыкского времени, но и поддерживала территориальную преемственность расселения военно-административных единиц прошлых веков, отраженную в территориальном расположении кладбищ.

Наличие подобной военно-административной системы, построенной уже по феодальному территориальному принципу, свидетельствующему о более прогрессивном устройстве общества, нежели архаичное раннеклассовое деление, подтверждают и письменные источники XII—XIII вв., повествующие о древних хакасах.

Это значительно проясняет те сведения источников X в., в которых общество древних хакасов VI—VIII вв. изображается как диктатура военных: «В их государстве великий командующий называется Хэси-бэй, следующий [по чину] называется Ацзюйшэби-бэй, следующий называется А-ми-бэй. [Эти] три человека вместе управляют. В их государстве правительственные чиновники имеют должности цзайсяна (т. е. министра.— Л. К.), ду-ду (т. е. тутука.— Л. К.), затем звания цзянцзюня (т. е. воеводы.— Л. К.), дацяня (т. е. тархана.— Л. К-)».

Таким образом, енисейское общество VI—VII вв. было классовым, находившимся, очевидно, на раннем этапе становления феодальной системы производства, при несомненном наличии рабовладельческого уклада в крупных хозяйствах. Повествуя о тюркоязычных обитателях Восточных Саян, танский хронист пишет: «Хагасы ловят их и употребляют в работу»⁴. Основу экономики составляло мелкое частное хозяйство комплексного направления (земледелие, скотоводство, горное дело и металлургия, охота, рыболовство и бортничество). Судьбами крестьян, ремесленников и скотоводов распоряжался военный предводитель: десятник, сотник, тысячник и темник. Все общественное Устройство было нацелено на постоянную борьбу с внешними врагами, которых в те века было немало. Государство усиленно развивало металлургическую базу для производства разнообразного вооружения и защитного снаряжения.

Древнехакасское государство, следовательно, сложилось как государство раннефеодального типа. Оно накопило высокий для того времени экономический потенциал и крупные военные силы к началу VIII в., когда произошло выдающееся событие: каган и правители второго Восточнотюркского каганата вынуждены были признать мощь древнехакасского государства и объявить его равным себе каганатом, правителя его Барс-бега признать каганом, а сыновей его — тегинами. Мы уже говорили о том, что в надписи на памятнике Тоньюкука, официозном тексте, рассчитанном на прочтение его многими тюрками, есть место, где говорится о тройственном союзе врагов второго каганата тюрков. Там «кыргызский сильный каган» поставлен по политическому статусу в один ряд с императором танского Китая и правителем всех западных тюрок Средней Азии. Это факт чрезвычайной важности. Он, безусловно, свидетельствует о силе и высоком уровне социально-экономического развития древнехакасского государства в VI—VIII вв.

Почти 90 лет назад Д. Н. Соколов, изучавший тамги башкир, казахов и других тюркоязычных народов, сопоставил их с известными в то время тамгами, обнаруженными при рунических енисейских надписях на донцах серебряных сосудов, изготовленных в VI—VIII вв. в древнехакасском государстве. Даже на этих довольно скромных материалах Д. Н. Соколов, отметив усложненность древнехакасских тамгообразных знаков, сделал совершенно правильный вывод относительно рода занятий и общественного строя их носителей: «Тамги на обоих сосудах настолько сложны, что не подходят по своему характеру к родовым тамгам, особенно по способам удвоений: последние в тамгах родовых состоят просто из рядом поставленных тамг, каковы тамги аргынов и киргизских кипчаков; между тем тамги на сосудах удвоены более искусными способами, употребительными только у башкир, т. е. народа, употребляющего семейные тамги. Отсюда следует: тюрки, писавшие енисейским алфавитом в VII—IX веках, употребляли тамги как знаки собственности, о чем до сих пор было известно только по одному указанию китайских летописей. Причем тамги эти были семейными, следовательно, племенам, употреблявшим их, не был свойствен в ту эпоху родовой быт и, по всей вероятности, они были оседлыми или полуоседлыми, подобно современным башкирам».

Это заключение Д. Н. Соколова было подтверждено нашими исследованиями обширных материалов по древнехакасским тамгам, собранным с эпитафий и наскальных пометок. И не только тамги VII—VIII вв., но и IX—X вв. оказались лично-семейными знаками крупных древнехакасских феодалов, владельцев земельных наделов, полученных ими от каганов на основе прав феодального вассалитета.

Оседлость древних хакасов VI—VIII вв. подтверждается не только сообщением «Тан-шу» о том, что древние хакасы «живут зимою в избах, покрытых древесною корою», занимаются землепашеством и ремеслом, но и материалами, найденными в могильниках VI—IX вв., так называемых чаатасах. В курга-яах культуры чаатас в составе жертвенной пищи неоднократно попадаются кости домашних свиней, чаще всего поросят. Как известно, ни кочевники, ни полукочевники свиней не разводили.

Среди чаатасов отчетливо различаются как курганы рядового свободного населения, так и склепы знати, видимо бегов. Это семейные могилы, ибо вместе с мужчинами здесь нередко захоронены женщины и дети. Если умерших взрослых по обычаям древних хакасов непременно сжигали и хоронили лишь их пережженные кости, то малолетних детей (очевидно, как еще «безгрешных») погребали иначе — по обряду трупоположения. Изучение чаатасов приводит к выводу, что в обществе древних хакасов VI—VIII вв. существовали идеологическая классовая система и развитая модель современного мира. Месторасположение могильников типа чаатас свидетельствует о существовавшем в то время территориальном делении населения на военноадминистративные группы во главе с бегами-военачальниками: тысячниками и темниками.

   Источник: Текст -  История Хакасии с древнейших времен до 1917. Л.Р. Кызласов