Общественные моления - Общественные праздники и развлечения у хакасского народа

Общественные моления - Общественные праздники и развлечения у хакасского народа

Почитание Великого Неба являлось основным культом Белой веры Хонгорая. В долинах Енисея, Абакана, Чулыма, Черного и Белого Июсов хонгорцы ежегодно проводили Небесные моления «Тегир тайыг», называемые также «Ax-Худай тайыг» - т. е. жертвоприношение Белому Богу.

Согласно мифологии, ежегодные жертвоприношения небу повелись от прародителя хакасского народа по имени Борус, который спасся во время Всемирного потопа на своем плоту. Окаменевший его ковчег до сих пор покоится на вершине пятиглавой горы Борус в Саянах.

У прародителя хакасского народа Боруса был сын по имени Хылай. Однажды перед Борусом явился Ирлик-хан, который стал внушать: «В честь спасения от Всемирного потопа принеси в жертву богу Ах-Худаю своего единственного сына. Взойди на высокую гору, привяжи там к березе отпрыска, распори ему грудь, вырви его сердце и сожги в огне». Борус поддался внушению и подумал: «Ax-Худай дал мне сына. Так пусть же он его и заберет!». Затем он поднял Хылая на высокую гору, где привязал его к березе. Ах-Худай заметил деяния Боруса и срочно отправил к нему своего бурхана (посланника). В тот момент, когда Борус замахнулся ножом, чтобы вспороть грудь сыну, бурхан схватил его за руку со словами: «Борус, твои помыслы чисты. Но не впадай в безумие! Ирлик-хан обманул тебя. Великий Ах-Худай не просил детей в жертву. Пусть сыновья станут наследниками своих родителей. Для жертвы Ах-Худаю приносите белого годовалого ягненка. Вспоров грудь, разрывайте аорту и горячим мясным паром ежегодно кормите Великое Небо!».

Борус опомнился и отпустил сына. Вместо него он поднял на эту гору белого ягненка с черной головой, которого забил соответствующим образом. На деревянном корытце он поднял вверх горячее мясо жертвы, пар от которого заклубился в небеса. С тех пор в Хонгорае совершается Небесное жертвоприношение «Тегир тайыг». Гора, где Борус хотел принести на заклание своего сына, стала называться Хылай-тасхыл по имени его наследника. [Бутанаев, 2003, с. 161.]

По всей видимости, данный мифологический сюжет послужил основанием для разговоров о том, что в долине Абакана во время Небесного жертвоприношения сжигали детей. Согласно народным повествованиям, среди бельтыров в древности существовал обычай принесения в жертву Небу трехлетних светлых девочек. Ответственный за проведение «Тегир тайыг», выбираемый ежегодно бросанием жребия, должен был принести на заклание свою дочь. В течение года ребенка морально готовили к самосожжению, чтобы он мог отправиться в мир Белого Творца. Убежденные дети, якобы, сами бросались в жертвенный огонь. Подобные жертвоприношения совершались, как говорят, на горе Хахтыг-таг (букв. Гора-пепелище) по реке Тея.

Мифы Хонгорая о намерении предков принести своего ребенка в жертву Богу полностью соответствуют библейскому мифу об Аврааме и его сыне Исааке, а также мусульманскому - об Ибрагиме и Исмаиле. В день праздника Курбан-байрам мусульмане режут овец и ягнят в память о том, как Ибрагим был готов принести в жертву своего сына Исмаила. [Ислам, 1986, с. 56.]

Небесное жертвоприношение Ax-Худаю совершалось ежегодно летом, в июле, на белое полнолуние «ах толы», на вершинах священных гор. На нем собиралось до тысячи человек. Праздник Небесного жертвоприношения «Тегир тайыг» был территориальным мероприятием, где род не играл никакого значения.

В гористых степях Хонгорая нами отмечено более сотни гор, где на господствующих вершинах проводились моления Великому Небу, причем 20 из них даже носят название «Тегир тайыджанг таг» - «Гора Небесного жертвоприношения». Через каждые три года надо было менять место небесного жертвоприношения вместе с ответственным хозяином. На десятый год, через девять лет, опять возвращались к первоначальной горе.

Организацией проведения Небесного жертвоприношения занимался глава религиозной общины «тёс пазы», который переизбирался каждые три года. Соблюдалась очередность в общине, чтобы каждый мог выразить свою дань благодарности Великому Небу. В качестве атрибута власти «тёс пазы» получал белый жезл «ах сабыт», который хранился у него под сводами мужской половины юрты в течение избранного срока. «Ах сабыт» изготовлялся из березовой ветви, куда привязывались белые и синие флажки «чалама». Вручение жезла «ах сабыт» согасно очередности торжественно происходило после завершения моления «Тегир тайыг».

К этому празднику начинали готовиться за месяц до его проведения. Глава религиозной общины «тёс пазы» завозил на телеге на священную гору сухие дрова и воду в бочках. Утром, в день Небесного жертвоприношения он первый поднимался к культовому месту, куда доставлял древний бронзовый котел «кулер хазан», передававшийся вместе с «ах сабытом» из поколения в поколение и веками безупречно служивший Великому Небу. Он водружал его на треножник из трех поставленных камней. В некоторых местах, как, например, на горе Узун-сын около аала Аев, бронзовый казан в течение года оставался у жертвенника и его никто не трогал. За исключением казана, на «Тегир тайыге» металлическая посуда не употреблялась.

Глава общины «тёс пазы» обязан был привезти на заклание трехлетнего белого валуха с черными щеками или ушами, называемого по-хакасски «мара пастыг ах силеке». Черных или совершенно белых ягнят в жертву небу не приносили. Однако, если у белого барашка края языка чернели, то его можно было употребить на заклание. Согласно объяснению хакасов, раскраска жертвенного животного соответствует виду зайца, которому выпала честь стать вестником прихода последнего года мира. Цветовая раскраска жертвенных валухов, возможно, связана с видом породы овец Хонгорая, разводимых в древние времена. До сих пор в северо-западной Монголии, исторически взаимосвязанной с долиной Верхнего Енисея, цвет шерсти баранов повсеместно одинаков - белые с черными головами.

На месте жертвоприношения должна стоять священная береза «бай хазын». Если на вершине горы не находили подобную, то «тёс пазы» выкапывал трехлетнюю березку (обязательно с корнями), отвозил на ритуальную площадку и устанавливал, заваливая корни камнями. После жертвоприношения она оставалась на своем месте. Трогать ее запрещалось. Хонгорцы верили в магические свойства «бай хазын». Если во время моления руководитель потрясет священную березу, то якобы пойдет дождь.

Рядом с березой «бай хазынг» вкапывалась коновязь, куда привязывали священного коня белой масти, называемого «ызых», на котором должен ездить Белый творец «Ax-Худай». В его гриву и хвост вплетались белые и синие флажки «чалама». Под священной березой устраивали жертвенник «алтын сирее» - букв, «золотой столик». Для этого вбивали четыре колышка с развилками наверху, на которые укладывали деревянные поперечины.

На Небесном жертвоприношении могли присутствовать представители мужской половины хакасского общества, а также девочки, не достигшие половой зрелости. Женщинам, как нечистым существам (регулы по-хакасски назывались «кир»- букв, «грязь»), приходилось оставаться или дома, или у подножия горной вершины. На святую вершину нельзя было подниматься даже верхом на кобылах. Их оставляли у подножия, а сами восходили пешком. Также не брали с собой собак.

Шаманам запрещалось появляться на «Тегир тайыге», ибо, согласно канонам Белой веры, они считались нечистыми созданиями Ирлик-хана. Как сообщал Е. Яковлев, если шаман окажется на Небесном жертвоприношении и «Тем более взявшийся за камлание, безумеет и падает в корчах» [Яковлев, 1900, с. 106.]

Каждый мужчина - и стар, и млад, отправляясь на небесное моление, пришивал нескрученными жильными нитками к макушке головного убора белые и синие флажки «чалама». Они были длиной в четыре пальца и шириной в два пальца из синей дабы и белого сукна. «Чалама» привязывали также на челку верховых коней, на которых ехали к молению «Тегир тайыг». Священные флажки прикалывались мужчинами или девочками. Женщинам прикасаться к ним запрещалось. Приехав на Небесное жертвоприношение, «чалама» снимали с головных уборов, окуривали богородской травой, возжигаемой на костре, и привязывали жильными нитками к ветвям березы «бай хазын». В дальнейшем они оставались висеть на священной березе.

В долине Абакана у бельтыров встречался особый головной убор, называемый «улдурбе», который надевался перед Небесным жертвоприношением. Он состоял из повязки, к которой прикреплялись перья беркута и ритуальные ленточки «чалама» белых, синих и красных цветов. Головной убор «улдурбе» повязывался на голову мужчине так, чтобы ленточки свешивались вниз, а перья направлялись вверх. Последних на повязке должно быть столько, сколько в семье душ мужского пола, но не менее трех. Например, если в юрте пять мальчиков, то прикалывали пять перья из крыла, да еще три пера из хвоста беркута, необходимые для самого хозяина. Кроме того, к «улдурбе» старались привязать лишние перьч, чтобы в семье прибавился мальчик. Накануне «Тегир тайыга» специально убивали беркута, перья которого делились между всеми главами самостоятельных хозяйств. Эффектную повязку надевали в момент выезда, предварительно окурив ее богородской травой. Не отделившиеся от родительского дома взрослые сыновья убор «улдурбе» не надевали. На месте жертвоприношения «улдурбе», опять окурив дымом богородской травы, привязывали согласно социальному рангу на священную бечеву «ах чиле», длиною в семь саженей. Бечева «ах чиле» одним концом закреплялась за ствол священной березы «бай хазын», а другим цеплялась за рядом стоящие деревца.

Рано утром в день жертвоприношения по приказу организатора непорочные девушки доили белых коров и белых кобылиц. Молоко необходимо было везти кипяченым. Для небесного моления по закону Ах-Худая требовалась «белая» пища: молоко белой кобылицы; молоко белой коровы; белый хакасский сыр «пызлах»; блюдо из молочных пенок «ореме».

Запрещенными продуктами на небесном молении считались арака (молочная водка), водка и вообще спиртные напитки. Арака была пищей шаманских и горных духов, которые вкушали ее во время кропления. Запрещалось курить табак. На «Тегир тайыге» также нельзя было употреблять хлебные продукты, рыбу и соль. Осуждалось употребление в пищу любимого блюда хакасов - кровяной колбасы, ибо Белая вера запрещала кровавые жертвы в своих обрядах. Запрещалось пользоваться спичками, стеклянной и металлической посудой (за исключением бронзового казана). Вся утварь была деревянной и кожаной. Ложки делались на культовом месте следующим образом: кружок бересты сворачивали кулечком и сбоку на месте соединения зажимали расщепленным прутиком.

Священнослужитель «алгысчыл» перед началом ритуала надевал специальную белую одежду, которая состояла из женского суконного халата «секпен» и девичьего головного убора «алтын сахпа», украшенного на макушке белыми и синими лентами « чалама». Обычай трансвестизма, т. е. надевание руководителем во время религиозного обряда женского наряда, существовал у многих тюрков Саяно-Алтая. Вероятно таким образом «алгысчыл» вступал в брачные отношения с небесными силами.

Небесное жертвоприношение «Тегир тайыг» состояло из трех действий: молочный ритуал, ритуал заклания жертвы и мясной ритуал.

Молочный ритуал начинался обходом березы «бай хазын» с брызганием кобыльим молоком. Помощники наливали в берестяное ведерце молоко, которое держали перед «алгысчылом». Руководитель моления, взяв в руки ритуальную ложку, окроплял священную березу и двигался вместе с помощниками по солнцу, читая молитвы. За ними двигались сначала хозяева жертвенных ягнят, потом процессия остальных участников. После обхода березы «алгысчыл» останавливался с восточной стороны и с возгласом: «Теер!», - кланялся на восход солнца. Весь молящийся люд в этот момент воздевал руки кверху с криками: «Теер! Теер!»-т. е. судьба.

Затем кипятили коровье молоко, которое вместе с пенками наливали в берестяное ведерце. Под руководством «алгысчыла» опять совершали обход березы. Завершали молочный ритуал кроплением молока с хакасским сыром «пызлах», накрошенным в ведерце. Собравшийся народ вслед за руководителем обходил «бай хазын» по солнцу. В заключение молочного ритуала каждый участник подходил к руководителю «алгыс-чылу» и причащался к Богу, получая глоток молока на счастье, зачерпнутого берестяной ложечкой с донца ведерка.

Ритуал заклания ягненка начинался обводом жертвенного животного вокруг священной березы. Белому валуху подгибали правую переднюю ногу и на сгиб надевали колечко «похсах», свитое из березовой ветви. Чтобы колечко «похсах» не соскочило, между ним и согнутым коленом вдевали чеку. Вел жертвенного валуха глава общины «тёс пазы», оседлав его сверху и двигаясь вслед за жрецом «алгысчылом». Обход начинался с востока. Жертва ковыляла на трех ногах. Возможно, хромающий шаг обозначал прощальное движение.

После троекратного обвода жертвенного валуха, при восклицании руководителем: «Теер!», - молящиеся поднимали руки к небу, а затем припадали на правое колено и кланялись на восход солнца. Если в жертву приносили семь или девять барашков, то их всех обводили указанным порядком.

Затем приведенный на заклание валух разворачивался головой в сторону восхода солнца и забивался жертвенным способом. Эту операцию проводил сам глава общины «тёс пазы». Перед умерщвлением колечко «похсах» снимали с ноги валуха. Кости туши расчленялись по суставам. Разбивать их пополам и есть костный мозг запрещалось. Требуху, голову и конечности складывали под жертвенным столиком «алтын сирее».

Кровь жертвы нельзя было проливать на землю. Она собиралась в грудной полости, откуда ее черпали в чашу и сжигали на огне. В отличие от Небесного праздника «Тегир тайыг» при шаманских общественных молениях совершались кровавые жертвы. Кровь из грудной полости шаманом наливалась в чашку, а затем ею окроплялась береза «бай хазын».

На восток от священной березы «бай хазын» раскладывался жертвенный костер «улуг от» — букв, великий огонь. Его зажигал глава общины «тёс пазы» своим серебряным огнивом. В воде бронзового казана варились правая половина туши барана, правая передняя нога, сердце, почки. На пару готовились легкие. Из печени жарили самое уважаемое блюдо на Небесном жертвоприношении - шашлык «сохачы». Его готовили только на «Тегир тайыге» и обязательно сначала клали на жертвенный столик «алтын сирее». С западной стороны делали второй костер «кичиг от»-малый огонь, где готовили еду для всех мирян и где затем сжигали остатки мяса.

После того, как баранина была готова, совершали троекратный обход вокруг «бай хазын» с горячим мясом. Дымящиеся куски баранины складывали на ритуальный поднос, сделанный из березовых ветвей. Его поднимал двумя руками глава общины «тёс пазы» и двигался вслед за «алгысчылом». Троекратное движение по кругу сопровождалось вдобавок брызганием: при первом обходе - молоком с пенками, при втором - молоком с накрошенными в него сердцем и легкими, при третьем - бульоном с накрошенным в него «пызлахом». Каждый обход завершался остановкой с восточной стороны, где все кланялись и бросали клич небу: «Теер!». Закончив мясное действие, «алгысчыл» раздавал с ритуального подноса куски мяса участникам моления на счастье. До тех пор, пока не пройдет мясной ритуал, к застолью никто не приступал.

После полного завершения поклонения Великому Небу стелили на землю конские чепраки или зеленые скатерти «салаачы», сплетенные из веток березы, и приступали к трапезе. Все мясные объедки и кости сначала складывали на жертвенный столик «алтын сирее», а потом все вместе с требухой сжигали. До тех пор, пока жертвенник с мясом не сгорит, нельзя было уходить. Следили за тем, чтобы остатки пищи не растащили собаки, грызуны и птицы. Место костра гасили во избежание степных палов. Шкуру главного жертвенного валуха (вместе с головой и конечностями ), которого доставил глава общины «тёс пазы», сжигали на жертвенном костре «улуг от».

В конце великого застолья «алгысчыл» поднимал вопрос о проведении следующего Небесного жертвоприношения. Если трехлетний срок служения старого главы общины «тёс пазы» заканчивался, то выбирали нового «тёс пазы», согласно установленной обычным правом очереди.

После застолья молодежь устраивала игры, конные скачки, борьбу.

По возвращении к родному очагу глава общины «тёс пазы» приглашал к себе домой почтенных участников моления для того, чтобы продолжить торжество. [Бутанаев, 2003, с. 161-169.]

В Хонгорае ежегодно проводилось празднество «суг тайыг» - жертвоприношение водной стихии. Подготовка этого моления лежала на плечах главы общины, называемого «тайыг ээзи» - хозяин жертвоприношения. Он назначался по очереди, сроком на три года. Символом его власти служил жезл «сабыт», передаваемый как эстафета из рук в руки, из года в год. В первую очередь он обязан был подготовить жертвенное животное - годовалых ягнят черной масти, а через каждые три года - черного трехлетнего бычка «хара хазыра» или черного вола «хара тазын». Итак, в отличие от небесного жертвоприношения водная стихия требовала в жертву крупный рогатый скот мужского пола черной масти.

Возглавлял водное моление служитель Белой веры «алгысчыл», наряжавшийся в белый суконный костюм и надевавший на голову шапочку невесты «алтын сахпа». Возможно, это означало, что он готовится вступить в брак с духом-хозяином водной стихии, для чего и требовался подвенечный наряд. В руки ему торжественно вручался жезл «сабыт», в обычные дни хранившийся у главы общины.

На ритуальной площадке вкапывали трехлетнюю березку «бай хазын» (если рядом не было растущей) и устанавливали коновязь, куда привязывали коня «ызыха» черно-гнедой или вороной масти. Если в качестве жертвы приносился черный бычок, то он привязывался к коновязи. На морду ему предварительно надевали серебряную узду, украшенную ритуальными флажками «чалама». На этих животных, якобы, восседал Су-гдай-хан - глава речных духов.

На месте жертвоприношения «суг тайыг» собирались и мужчины, и женщины (кроме тех, у кого были регулы). Имущие привозили с собой ягнят черной масти. Каждый участник моления прикалывал к своему головному убору священные флажки «чалама» черного и белого цветов, а девушки вплетали их в косички - «сурмески». Придя на моление, они привязывали «чалама» на ветви березки «бай хазын».

Под священной березкой устанавливали жертвенник, называемый «амыр-чамыр алтын тахта» - «золотой мост духа дождя», изготовленный из березовых ветвей. В некоторых местах, как например у Белояра, находились каменные граненые жертвенники «хыр тас».

Моление водной стихии «суг тайыг» начиналось троекратным обходом по солнцу вокруг священной березки с живой жертвой. Впереди процессии двигался «алгысчыл», а за ним помощники, ведущие жертвенное животное. Правая передняя нога у последнего подгибалась и поэтому барашек двигался прихрамывая. После них шел помощник «нааныгджы», который из туеска с айраном кропил на священную березу.

После троекратного обхода священной березы «бай хазын» с жертвой разводили два костра, где устанавливали бронзовые казаны. Затем кололи барашков черной масти древним способом, вспарывая грудь и разрывая аорту у сердца. Жертвенное мясо варилось в котлах, а сердце и легкие отдельно на пару. Горячие жертвенные части туши - правые первые два ребра, первые позвонки, легкие и сердце - складывали на жертвенник «алтын тахта». Шкуру черного барашка вместе с головой и конечностями (без нижней челюсти с горловиной), предназначенную речному духу-хозяину, вешали на специальную подставку рядом со священной березкой. При поклонении Сугдай-хану креститься запрещалось.

Во время второго ритуального шествия участники моления обходили священную березку с горячим мясом. Впереди двигался «алгысчыл», а за ним двое помощников, державших на подносе жертвенное мясо с клубящимся паром. После них двигался третий помощник, державший в руках берестяную посуду с бульоном. Под ритуальные возгласы «алгысчыла» его помощники кидали кусочки мяса и кропили берестяными ложечками в сторону березки и водного источника. После завершения троекратного обхода вокруг жертвенника все участники по очереди подходили к «ал-гысчылу», который из берестяной ложечки давал любому участнику по глотку бульона и кусочку мяса с возгласом: «Хурай-хурай!», - дабы все причастились к милости духа-хозяина водных источников Сугдай-хана.

После магического обхода священной березы с горячими кусками мяса жертвенного барашка принимались за черного бычка. Его также обводили по солнцу вокруг «бай хазын», а затем подводили к реке, где находился приготовленный плот «сал». Жертвенному черному бычку связывали ноги и водружали его на плот, сделанный из девяти бревен. Под благословение «алгысчыла» плот отталкивали от берега и отправляли вниз по течению реки в руки Сугдай-хана. Как правило, жертва, брыкаясь, скользила по бревнам, падала в воду и ее поглощала пучина водной стихии.

Иногда плот со смирно лежащим бычком уплывал по течению, а затем его где-нибудь прибивало к берегу реки. В таком случае счастливый хонгорец, обнаруживший бедное животное, мог взять его себе, но при одном условии - если приставшее к берегу животное будет расположено головой к суше. В противном случае плот «сал» с бычком надо было оттолкнуть в воду.

Во время процесса отправления черного бычка на плоту в воду бросали шкуру и кости забитого черного барашка, а также его легкие и сердце. Легкие и сердце, вероятно, считались местом воплощения жертвенной души. Эти внутренние органы, брошенные в воду, возможно, принимались Сугдай-ханом в виде выкупа за человеческие души. Если забивался только ягненок, то его кости и оставшееся мясо складывали на плот «сал» и отправляли по течению реки. Если моление водным источникам совершалось у начала родников, то шкуры жертвенных барашков вешались на ближайшие деревья, а остатки мяса и костей сжигались на костре.

После отправления по реке плота «сал» с трехлетним бычком Сугдай-хану участники водного моления приступали к трапезе. В качестве скатерти служили сплетенные березовые ветви, называемые «салаачы». Оставшиеся от пиршества кости и требуха вместе с жертвенником «алтын тахта» бросались в водную пучину.

В завершение водного празднества «суг тайыг» выбирался на следующий срок ответственный «тайыг ээзи», если его трехгодичная служба закончилась. Руководитель моления «алгысчыл» вручал вновь избранному главе общины жезл «сабыт», сделанный из березовой ветви с вновь повязанными лентами черного и белого цветов. За работ^ «алгысчыл» получал шкуры забитых барашков (кроме жертвенного) и мясо задней части ягненка, принесенного на заклание Сугдай-хану.

Главная цель жертвоприношения «суг тайыг» заключалась в том, чтобы в Хонгорае не было несчастий от водной стихии. Сугдай-хан должен был создать хорошие броды для людей и скота, следить за весенними паводками, дабы не произошло наводнения. В свою очередь хонгорцы обязаны были почитать водные источники, принося «белые» подарки (ахтап), т. е. окроплять их молочными продуктами и повязывать белые ленточки «чалама».

В степных районах Хонгорая проводились ежегодные моления каменным изваяниям «иней тас» под названием «иней тайыг» - жертвоприношение праматери. В долинах Енисея, Абакана и Июсов насчитывались сотни древних каменных фигур, однако моления проводились немногочисленным средневековым изваяниям. Например, представители рода кыргыз (фамилия Котняковых) молились каменному идолу «иней тас», находившемуся на специальном пьедестале в нише горы «Иней таг» по р. Ниня. В руках изваяния находился сосуд с округлым туловом. Лицо статуи, как утверждали хакасы, носило явно выраженные монголоидные черты. Идол «иней тас» являлся изображением праматери кыргызов, от которой зависела судьба потомков. Если роду кыргыз грозило несчастье, то она, якобы, поворачивалась в сторону ожидаемой напасти.

Согласно хонгорской мифологии, в древние времена среди горного массива «Сахсары» обитало кыргызское племя. Однажды нахлынуло монгольское войско, захватило в плен кыргызов и увело их за Алтай. После угона скотоводов Хонгорая в Монголию в долине Абакана осталось семь дев кыргызского племени, которые укрылись в горах «Улгенниг сын», т. е. Кузнецкого Алатау. В дальнейшем семь богатырских дев разошлись по разным местам Хонгорая и превратились в каменные изваяния. Самая младшая из них вернулась в родные места - в Сахсары, увидела пепелище на месте своего аала и с горя стала каменной статуей «иней тас».

Жертвоприношение кыргызской праматери «иней тайыг» совершали на новолуние, в июле. Ответственный за его проведение «тайыг ээзи» накануне моления готовил ритуальную араку и яства у себя в юртах.

Утром все представители рода «кыргыз», жившие по р. Ниня, отправлялись на моление. Истукану на заклание приносили девять белых барашков с черной головой. Животных забивали ритуальным способом, вспарывая грудную полость и разрывая аорту около сердца. Ответственные разжигали два костра и варили мясо - каждый в своем казане. Для участников моления готовая пища раскладывалась на «зеленом столе» (салаачы), сплетенном из ветвей березы. На каменном столике перед кыргызской праматерью «иней тас» раскладывали ритуальные приношения: семь бочонков никем не пробованной араки, семь кусков жертвенного мяса, семь хакасских сыров и семь рыб — хариусов. Г олову истукана повязывали красным платком, а губы смазывали жирной пищей.

Почтенный «алгысчыл», руководивший молением, обряжался в белый костюм невесты, надевал специальную девичью шапочку «алтын сахпа» с прикрепленными на макушке зелеными лентами. Остальные мужчины головные уборы снимали. Женщины молились поодаль, накрыв плечи и головы платками. Незамужние девушки из рода кыргыз могли находиться рядом со своим родовым кумиром.

Жертвоприношение «иней тайыг» состояло из двух действий - молочного и мясного. Сначала «алгысчыл» и его три помощника, встав перед изваянием «иней тас», читали молитвы и кропили на нее молоком, надоенным от белой коровы. По команде: «Сёёк!» — все присутствующие повторяли клич и кланялись истукану «иней тас». В течение молочного акта «алгысчыл» с помощниками троекратно поворачивались по солнцу на одном месте. После кропления молоком следовали возлияние айраном и угощение хакасским сыром «пызлахом». Во время молочного действия всем женщинам необходимо усердно молиться, ибо «иней тас» в этот момент обращает на них свои взоры. Завершая первое действие, благове-стник «алгысчыл» угощал всех желающих из своей чашечки оставшимся молоком, айраном и «пызлахом».

Затем начинался мясной ритуал. Забивались жертвенные барашки и варилось мясо. Обрядовые куски горячего мяса — правые два верхних ребра, сердце и легкие - складывали на поднос, сделанный из веток березы. Впереди всех вставал «алгысчыл». За ним находились глава общины «тайыг ээзи» и его заместитель, которые держали в руках подносы с клубящимся от мяса паром. Опять следовало троекратное кружение с возгласами: «Сёёк!». Общинники, стоя на ногах, кланялись кыргызской праматери. «Алгысчыл» после угощения «иней тас» жертвенным паром причащал сородичей бульоном из своей чашечки. Таким образом все молящиеся ели одну пищу с «иней тас».

Молитвы кыргызской праматери начинались с просьбы о даровании счастья роду кыргыз и заканчивались настоятельными требованиями обеспечить приплод скота. Благодарили духов-хозяев почитаемой горы «Иней таг». Каждый, кто приносил на заклание овец, получал от окаменевшей прародительницы искомое счастье и ему гарантировались приумножение богатства, семейное благополучие и рост поголовья скота.

Изваяние «иней тас» давало исцеление. Поэтому тот, кто страдал хроническими болезнями, должен был приходить на моления «иней тайыг» в течение трех лет. Больные приносили в качестве жертвы бельЬс ягнят.

Заканчивалось жертвоприношение пиром, после чего на ритуальном костре сжигались кости и шкуры заколотых животных. На застолье разрешалось петь и веселиться, но запрещалось ссориться и буянить. Алгысчыл торжественно предлагал выпить чашу с аракой тому, кто намерен был принести жертву «иней тас» на следующий год. Желающие поднимали чашу и громко, чтобы слышал кумир, обещали свое приношение.

После возвращения в аал почетные родовичи собирались в юрте главы общины, где продолжалось угощение до вечера. Прежде, чем зайти в дом «тайыг ээзи», приезжающие объезжали его усадьбу три раза по солнцу. Благодаря покровительству своего кумира род кыргыз жил богато и счастливо. [Бутанаев, 2003, с. 192-200.]

Один раз в три года сородичи под руководством камов совершали горные жертвоприношения «таг-тайыг» в честь своих родовых покровителей. На севере Хонгорая среди кызыльцев эти общественные шаманские моления носили названия «чир тайыг» - «жертвоприношения земле», т. е. духам-хозяевам местностей. Горное жертвоприношение «таг-тайыг» совершали летом, в июне-июле, на белое полнолуние (ах толы) или на новолуние. В это время подрастали молодые барашки, необходимые для жертвы. Скотоводы перекочевывали на летние кочевья, где отдыхали после тяжелых месяцев труда.

Горное жертвоприношение носило родовой характер. Главная цель моления на горных жертвоприношениях - получить надежную защиту в лице духов-хозяев родовых гор от стихийных бедствий, укрепить жизненную силу семьи и рода и испросить благополучие для своего скота -основы хонгорского богатства.

Некоторые из хакасских сеоков сохранили древние радения на вершинах своих родовых гор. Восхождение к ним занимало несколько дней. Например, члены рода чити-пююр отправлялись в верховья реки Ниня на гору Хоорабас, а представители сеока хахпына поднимались на гору Ызых-таг в верховьях реки Большие Арбаты. Инородные сеоки, переселившиеся в Хонгорай в XVIII—XIX вв. и вошедшие в состав хакасов, своих родовых молений не проводили.

На горном жертвоприношении обязательно должен присутствовать освящаемый конь «ызых» карей масти. Поэтому указанное общественное моление носило параллельное название «ызых тайыг» - жертвоприношение со священным конем «ызыхом». Освящаемые кони карей масти служили ездовыми животными горным духам. В обычные дни на освящаемом коне карей расцветки запрещалось ездить самому хозяину табуна, иначе горные духи оскорбятся и отвернутся от скотоводов.

Проведение горных мероприятий лежало на плечах выборных людей, называемых «тайыг-ээзи» - хозяин жертвоприношения, или «тайыг пасчызы» — глава моления. Ответственные люди назначались согласно установленной очереди «теес» после проведения каждого моления на родовом пиршестве. Символическим знаком ответственности служило опахало из березовой ветви «чилбег», с привязанными ритуальными флажками «чалама», передававшееся через каждое трехлетие по очереди в виде эстафеты.

Все участники обряда «таг тайыг» прикрепляли к головным уборам ритуальные флажки «чалама». Все мужчины и юноши к своим головным уборам прикалывали парные «чалама» белого, синего, красного и черного цветов. Девушки привязывали их к своим косичкам. Женщины флажки «чалама» прикалывают к левой стороне груди. На освящаемом коне «ызыхе» ленточки привязывались к гриве и к хвосту. Соблюдалась цветовая символика. При молениях в шаманизме Хонгорая применялись «чалама» следующих цветов: красного и синего; синего и белого; белого и красного; белого и черного. «Чалама» желтого цвета в горных жертвоприношениях не употреблялась. Среди хонгорцев считалось, что для горных духов требовались «чалама» черного цвета в сочетании с другими, а для небесного моления - белого цвета в сочетании с синим.

Перед выездом из дома на место молений ленточки «чалама» окуривались богородской травой. Процедура повторялась когда флажки с поклонами привязывали к ветвям священной березы «бай-хазын». Всадники, поднявшиеся на гору верхом, вешали «чалама» прямо с коня. Флажки прошлых лет не убирались, сохраняясь на ветвях в виде украшений. Привязанные к «бай-хазын» флажки носили название «сызым».

Горное моление состояло из двух этапов. Первый «иб тайыг» - букв. «домашнее жертвоприношение», начинался накануне вечером в юрте «тайыг ээзи» - ответственного за проведение моления хозяина. К вечеру перегоняли айран на араку и готовили напитки для угощения горных духов. Около дверей юрты «тайыг-ээзи» привязывали карего коня, посвященного хозяину горных духов. В юрту через дымовое отверстие заносили трехлетнюю березку, выкопанную вместе с корнями. Ее устанавливали в почетном углу. На ветви березки привязывали ритуальные флажки «чалама» из синей дабы и красного сукна. На южной стороне юрты натягивали веревку, на которой развешивали девять «толыг» - жертв, закладов, состоявших из девяти разных хакасских платьев и рубах.

Вечером хозяином забивался ритуальным способом, т. е. разрыванием аорты, жертвенный трехлетний белый валух. Сваренные куски горячего мяса ставили на жертвенник в деревянном корытце и горным духам держали жертвенный пар. Рядом помещали семь кругов прессованного сыра «пызлах», семь «теертпеков» — колобков, испеченных в золе, семь ведер с кипяченым молоком и девять (или семь) 'бутылок не оскверненной араки. Бутылки и посуда с мясом во время камлания открывались, чтобы пар от всех даров, поставленных на стол, поднимался для духов. Соль на горных молениях в пищу не употреблялась. На жертвенном столике находились ритуальная деревянная плоскодонная чашка и деревянная ложка. Ночью в юрте шаман камлал в полном своем снаряжении и с бубном.

Перед камланием избирались три помощника: подающий трубку с табаком, подающий чашу с водой, подающий чашу с аракой. Один из присутствующих мужчин сначала нагревал бубен, поворачивая его над огнем. Другой окуривал богородской травой шаманский костюм. Затем повелитель духов снимал свою рубаху и на его голое тело набрасывали куртку, увешанную бубенцами и флажками. После чего он водружал на голову свою шапку. Экипированный шаман, вооружившись бубном и жезлом «орба», садился на черной кошме с южной стороны юрты. Призвав духов-тёсей, он превращался из человека в шамана. Ему подавали ложку и чашку, куда наливали не оскверненной, никем не пробованной араки. Сначала, сидя на кошме, он молился духу огня, обратив взор к очагу. Потом обходил юрту три раза по ходу солнца. При завершении камлания производилось гадание «тёрик». В конце моления шкура и задняя часть барашка отдавались шаману.

Второй этап моления «ызых тайыг» проходил на следующий день. После рассвета сородичи отправлялись на установленное предками культовое место. Всех собак закрывали в скотных дворах, чтобы они не увязались за хозяевами в горы. Впереди ехали верховые, которые везли шаманские атрибуты. Один всадник увозил березу и на горе устанавливал ее между камнями. Второй вез в руках опахало «чилбег» из березовой ветви, а третий, надев шапку и шубу шамана, садился на посвященного горному духу карего коня. Жертвенных овец везли положив поперек седла. Перед выездом обязательно объезжали три раза по солнцу юрту «тайыг ээзи» - ответственного за жертвоприношение.

Дрова и воду в бочках на место моления привозили на повозках. Жертвенного быка приводили к культовому месту, привязав к телеге. Руководил горным молением шаман в полном облачении, с бубном в руках. Женщинам разрешалось присутствовать, и они, накрывшись платками, садились за 40-50 метров с северной стороны (женской) от березы «бай хазын». Им запрещалось находиться в южной части ритуальной площадки и близко подходить к священной березе. Девушкам легкого поведения запрещалось находиться на горном молении. Но если они переплетут девичьи косички «сурмес» в две косы «тулуц», показывая этим знакомство с половой жизнью, то запрет снимали.

Молящиеся поворачиваются лицом к востоку, мужчины становятся на правое колено, женщины - на левое, руки держат за спиной и троекратно делают поклоны горным предкам. Все при каждом поклоне негромко говорят: «Хурай, хурай, хурай!». В это время шаман в такт бил в бубен.

Горное жертвоприношение совершалось вокруг ритуальной березы «бай хазын». Если таковая не росла на горе, то ее устанавливали. Привозили молодое деревце вместе с корнями. Священная береза «бай хазын», растущая на культовой площадке, требовала почитания. Весною окружающая местность очищалась от сухой травы и мусора, дабы во время весенних палов огонь не коснулся дерева.

На ритуальной площадке рядом с березой «бай хазын» с северо-восточной стороны вкапывали коновязный столб «сарчын» для освящаемого коня «ызыха» карей или, в редких случаях, гнедой масти. С западной стороны от березки «бай хазын» устанавливался жертвенник «тас-хах». Вбивали четыре колышка метровой высоты с развилками, на которые устанавливали перекладины. На жертвенник «тасхах» ставился поднос с мясом, девять бутылей не оскверненной араки, трубка с табаком. Здесь же помещали посуду с кипяченым молоком и хакасским сыром «пызлахом». Около жертвенника устанавливали от трех до девяти берестяных кадок с неоскверненным хмельным напитком «абыртхы». Бочонок араки, ведро «абыртхы» и «пызлах» обязан был привезти ответственный «тайыг-ээзи». Горные духи употребляют крепкие напитки и им надо кропить аракой. Без угощения аракой они не станут помогать черноголовому народу. Поэтому на шаманское празднество «таг-тайыг» везли очень много спиртного. Каждая семья для застолья привозила с собой бочонок вина. Однако при совершении жертвоприношения пить араку запрещалось.

На культовом месте зажигался священный огонь, над которым устанавливался таган с котлом. Огонь зажигался при помощи огнива. На месте горного жертвоприношения возжигали от семи до девяти костров.

Шаман первый свой троекратный обход ритуальной березы совершал в обыкновенном хонгорском наряде (рубахе и брюках), держа в правой руке опахало «чилбег». Движение начиналось с востока и велось по движению солнца. При этом обходе кропили духам окружающих гор «не пробованной» аракой.

Затем шаман облачался в свою одежду, надевал шапку с приколотыми лентами «чалама», брал в руки бубен с жезлом «орба». Прежде, чем привязать коня «ызыха» к коновязному столбу, шаман обводил его три раза по солнцу вокруг березы «бай хазын». Он окроплял его аракой из чашки, а остаток давал выпить коню. Седло и уздечка окуривались богородской травой, а затем надевались на священную лошадь. Конь «ызых» или, по крайней мере, сбруя принадлежали ответственному лицу «тайыг-ээзи».

Первый обход вокруг березы и коня «ызыха» совершали с живым жертвенным животным, обычно белым валухом, имеющим черную голову. Ему подгибали правую ногу, на которую надевали кольцо из березовой ветви. В некоторых случаях жертвенных барашков насчитывалось семь или даже девять штук. У кого скот не «держался», тот по своему желанию привозил на «таг-тайыг» кастрированных годовалых баранов. Самки для жертвы не годились. На севере Хонгорая у качинцев и кызыльцев в качестве жертвы приносились валухи черного цвета и даже черно-бурые волы. Например, в долине р. Чулым при жертвоприношении на горе Ирджа забивали черного вола с мухортым ртом. Ему закручивали петлей рот, вспарывали солнечное сплетение и разрывали аорту. У бирюсинцев забивались лошади и волы. Так, например, каргинцы приносили в жертву трех лошадей - одну вороную, одну рыжую, одну чубарую. Сеок сарыглар (фамилия Сагалаковых) проводил горное моление в истоках р. Тарбаган на горе Улуг-Хамах, где приносилась в жертву одна лошадь.

Шаман шел впереди, за ним двое мужчин, ведущих жертвенное животное, затем дети и родичи. Шаман брызгал из ложки в разные стороны вино горным духам, перечисляя все окрестные реки и горы. Как только кончалась в чашечке арака, он с плеча бросал чашечку с ложкой на землю, чтобы узнать, принята ли его молитва горным духом.

После обвода жертвы вокруг березы животное забивалось ритуальным способом, т. е. разрыванием аорты. Хонгорцы были уверены в том, что если на «таг-тайыге» не применять такой способ, то не будет прироста скота. Кости разделяли по суставам. Голову и конечности оставляли в шкуре. Однако нижнюю челюсть овцы отрезали вместе с горловиной. Шкуру жертвенного животного вместе с конечностями и головой вешали на дерево, называемое «хам агачы» - шаманское дерево. Повешенная шкура посвящалась горному духу. Остальные части туши шли затем шаману. Внутренности животных и содержимое кишок сначала складывали под жертвенник «тасхах», а затем бросали в огонь.

Жертвенная кровь, находящаяся в грудной полости, наливалась в ритуальную чашу «хара чирче». Шаман брал в руки чашу с кровью и, обходя последовательно «бай-хазын» и коня «ызыха», окроплял ею окружающую местность и родовую гору. Таким образом на горных молениях, в отличие от небесного праздника, делались кровавые жертвы. Ритуальный огонь разводили высеканием искры из огнива.

Второй троекратный обход с мясом шаман совершал в шапке и костюме, но без бубна и жезла. Впереди шествия двигался шаман, держа в руке опахало «чилбег», затем его помощники с подносами горячего мяса, а за ними шли сородичи. Люди молились, заложив руки за спину и склоняя головы. Все, кроме шамана, во время жертвоприношения снимали головные уборы. Шаман, читая молитвы, перечислял ближние горы, потом дальние и достигал родовой горы. Называя горы, он восклицал: «Сё-ёк!» - и кропил аракой. При молениях шаману нельзя ошибаться или путать слова, иначе дух-хозяин родовой горы исполнит ошибочные пожелания. На общественных молениях шаманы просили дождя для всходов трав и хлебов. Если при этом шаман покачает березу «бай хазын» и произнесет магическое заклинание, то пойдет проливной дождь. Как правило, после горного моления три дня собирались тучи, затем шесть дней лил дождь.

За предоставленное угощение дух-хозяин родовой горы обещал блага сородичам, изобилие хлеба и скота. Духи родовых гор вручали шаману жизненную силу скота (мал худы) и защиту от несчастий для сородичей.

После возвращения шамана из путешествия к родовой горе начиналось общая трапеза. До тех пор, пока не остынет мясо, паром которого кормили горных духов, людям нельзя прикасаться к еде. Горячее мясо раскладывали на девяти подносах. Семь подносов оставались для застолья, а два подноса, куда клались: правая часть грудной полости, правая лопатка, целое сердце, накрошенные легкие - для обряда. Подносы раскладывали на расстеленной зеленой скатерти «салаачы», сплетенной из ветвей березы. После трапезы «таг-тайыга» остатки мяса, кости, внутренности вместе с жертвенником «тасхах» сжигались на костре. Нельзя оставлять после себя мусор. Никаких продуктов с места жертвоприношения (кроме шкур для шамана) увозить нельзя, иначе «горные люди» оскорбятся и будет несчастье. Кости для извлечения костного мозга кололись вдоль, разламывать пополам запрещалось.

В конце моления все участники образуют большой круг и совершается ритуальный танец «ызых ойын» вокруг жертвенника. Все в такт передвигаются по солнцу. Шаман в середине поет и все подхватывают. Двигаются по солнцу три раза.

После этого шаман бросает чашу с ложкой на землю. Если чашка упадет вниз дном — это означает счастливое окончание моления, и все восклицают: «Алтын тёрик» - «Золотая судьба!»

На завершающем этапе горного моления устраивались игры. Девушки водили хороводы и пели песни, а парни боролись. Согласно старинным традициям девушкам запрещалось в общественных местах находиться в кругу мужчин. Но на «таг-тайыге» молодые люди могли познакомиться друг с другом. Во время возвращения с празднества «таг-тайыг» парни устраивали погоню за приглянувшимися девушками, пытаясь сорвать с них платки или сорвать колечки с пальцев, чтобы получить предмет верности «киртис», означавший согласие на замужество.

Закончив горное пиршество, люди возвращались в аал к юрте «тайыг-ээзи». Всадник с опахалом «чилбег» ехал впереди, а за ним - верховой в шаманской шапке и шубе. Подъехав к юрте, прежде чем зайти в нее, они объезжали усадьбу по движению солнца три раза. Почетные сородичи собирались в юрте хозяина «тайыг-ээзи», где продолжалось угощение до вечера.

За камлание шаман получал в качестве натуральной платы шкуры забитых животных и заднюю часть туши жертвенного животного - «теер-кочик».

 Источник: текст Бутаев В.Я. - Будни и Праздники тюрков Хонгорая