В. Н. Асочакова - Проблема межэтнического взаимодействия в ходе христианизации коренного населения Хакасско-Минусинского края: XVIII–XIX века. / Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 38 (176). История. Вып. 37. С. 92–100.

Российское общество исторически формировалось как плюралистическое по этническому составу, социальной организации, культуре, религии, традициям. Взаимодействия этносов происходят в различных сферах: производственной, социальной, политической, духовной2 и включают в себя обмен элементами культуры сторон взаимодействий. При этом элемент системы духовной культуры одного народа, будучи заимствованным культурой другого народа, приобретает иное значение. В результате такого взаимодействия рождается цивилизационное социокультурное пространство.

Основополагающим теоретическим посылом в определении характера межэтнического взаимодействия являются отношения этноса с природой. В социологической литературе выделяют два вида таких взаимоотношений: основанный на природопреобразующей деятельности и на природопользующей. Первые трансформируют естественную среду обитания в антропогенную (земледелие, скотоводство); вторые поддерживают естественный баланс. Важным фактором межэтнического взаимодействия является характер социальных связей внутри этноса, вступающего в диалог. Социологи выделяют два вида социальности: традиционное общество и современное – индустриальное общество. В зависимости от характера социальных связей взаимодействие может быть симметричным и ассиметричным. Поскольку русских этнос в конце XVIII – первой половине XIX в. содержал оба вида социальных связей, то его взаимодействия с коренными этносами Сибири носили более сложный многоуровневый характер.

Проблему межэтнического взаимодействия позволяет рассмотреть теория «фронтира», получившая большую научную и общественную значимость. Под термином «фронтир» понимается место или момент встречи двух культур разного уровня развития. Его сутью является колонизация, в процессе которой происходит встреча культур. Контакты могут быть мирными или вооруженными, мирными или конфликтными3. Не углубляясь в теорию, отметим, что христианизация автохтонных народов Сибири была одним из каналов фронтира, а церковно-приходские организации местом их встречи – зоной контактов местного и пришлого населения.

В каждом обществе существуют определенный ментальный фонд, носителями которого выступают разные слои общества: отдельные народы, прослойки, сословия, общества, вплоть до отдельного человека. Мировосприятие и мировоззренческие установки людей обладают устойчивостью и воспроизводимостью. Русское население в контактных зонах выступало носителем идей традиционализма, составной частью которого было православие. Для общества традиционного типа характерны: патриархальность, общинность с широким самоуправлением и сакральность всеобщего порядка – сосредоточенность на духовных ценностях и идеалах религиозного характера4. Они, с одной стороны, зависят от образа жизни, хозяйственного и общественного уклада, с другой – способны влиять на окружающий мир. Эти контакты способствовали взаимообогащению культурных традиций, в том числе и в сфере религиозно-мифологических представлений и обрядовой практики.

Для того чтобы охарактеризовать межэтническое взаимодействие русских и хакасов в XVIII – XIX вв., необходимо рассмотреть этнодемографические, природно-географические особенности Хакасско-Минусинского края, специфику его колонизации.

Хакасско-Минусинский край (около 500 тыс. кв. км.) простирался вдоль южной части Енисея до Саянских гор, захватывая притрактовую полосу, где в 30-х гг. XVIII в. по линии Ачинск – Красноярск – Канск – Нежнеудинск прошел Московский тракт. Это сравнительно небольшая межгорная впадина, входящая в Саяно-Алтайскую горную систему, которая изолирует ее от соседних равнинных и сухих плоскогорий Центральной Азии, является это самым северным звеном степной полосы Евразии. Долина Среднего Енисея была заселена енисейскими кыргызами, предками современных хакасов (в царской России их именовали минусинскими, абаканскими, ачинскими, чулымскими татарами), находившимися на стадии этносоциальной консолидации. Они имели сравнительно самостоятельное политическое устройство, которое можно охарактеризовать как государственное, с неразвитой формой общественных институтов.

Присоединение Хакасии к России завершилось к концу второго десятилетия XVIII в. строительством русских острогов. Колонизация территории шла со стороны трех центров: Томска, Красноярска, Кузнецка, что привело в дальнейшем к административному расчленению территории между тремя уездами, позже наместничествами, провинциями или губерниями. Благоприятные природно-географические условия, стабилизация внешнеполитической ситуации со второй половины XVIII в. (урегулирование границ с Джунгарией) определили специфику колонизации Хакасско-Минусинского края – образованию зон смешанного расселения коренного и пришлого населения. Причиной появления контактных зон было разновременное включение разных групп хакасского этноса в российскую юрисдикцию. К русским острогам, выполнявшим административно-фискальные функции, приписывались инородческие землицы и волости как объединения не территориальные, а родоплеменные. Кроме того, традиционное требование «правительства о незанятии ясачных угодий» приобрело для Хакасско-Минусинского края особое значение, поскольку приграничное положение требовало от властей особой гибкости в проведении ясачной политики5. Такой тип расселения пришлого и коренного этносов имел двоякое значение, с одной стороны, он задерживал процесс консолидации и самоидентификации хакасского народа, с другой – в контактных зонах шел более интенсивно и органично процесс культурного взаимообмена, стирались внутриэтнические различия, ускорялись ассимиляционные процессы на иной культурной основе.

Высокая плотность населения, численное преобладание русского населения, консолидация хакасов создавали относительно благоприятные условия для реализации политики христианизации коренного населения. По мере увеличения численности русских в регионе под влиянием политики христианизации произошло становление низовой структуры русской православной церкви. К 1861 г. на территории Хакасско-Минусинского края действовало 40 приходов6, в 24 из них проживали крещеные хакасы7. Не отмечено присутствие новокрещеных в приходах Караульно-Острожском, Подсосенском, Бараитском, Анашенском, Балахтинском, Тесинском – старожильческих местах расселения. Это обусловлено двумя причинами, во-первых, с 50-х гг.  XIX в. в условиях кризиса миссионерской деятельности произошла концентрация хакасов в Божеозерском, Усть-Фыркальском, Ново-Марьясовском, Усть-Абаканском приходах. Во-вторых, часть хакасов, проживающая в приходах в конце XVIII – первой четверти XIX в., была ассимилирована, например, в сводных таблицах исповедных росписей ясачные указаны вместе с крестьянами, а в именных списках записаны как «крестьяне из инородцев», кроме того, записаны под русскими фамилиями (Юшковы, Петровы, Никитины и др.)8. В приходах, возникших среди «киселевских» и «казенных» поселений – Шелаболинском, Моторском, Верхнекужебарском, Собинском, Беллыкском, Кочергинском, Ермаковском, Субботинском – также отсутствовали новокрещеные. Связано это с тем, что для переселенцев 30–50-х гг.  XIX в. характерно отсутствие какого-либо иноэтнического компонента в культуре и быту и более низкий уровень социокультурной адаптации. Старожилы, переселившиеся в XVIII – до середины XIX в., напротив, имели высокий уровень приспособляемости к природным и этническим особенностям края.

В церковно-приходских общинах шел процесс культурно-религиозного взаимодействия и взаимообмена, что объективно способствовало этносоциальной, культурно-хозяйственной интеграции общества. В последней четверти XVIII в. проживали хакасы совместно с русскими в деревнях Якушевой, Ильтековой, Чернокомской, Быскарской, Бескишенской, Шушенской, Каптыревой, Синявиной, Сыдиной, Беллыцкой, Курганчиковой, Бейской, Антоновой, в Абаканском остроге, селах Балахтинском, Курагинском и других. В XIX в. число их увеличилось: 1850-е гг. – д. Качулька, Каменка, Каптырево, Шунерская, с. Бейское, станицы Каратузская, Таштыпская Минусинского округа; с. Ужурское, Шарыповское, Курбатовское, Балахтинское Ачинского округа и др.9

Межэтническое взаимодействие проявилось, прежде всего, в экономической сфере. В XVIII – первой половине XIX в. хозяйство хакасов носило комплексный характер, в котором преобладало скотоводство полукочевого типа, установившееся еще в эпоху средневековья10, постепенно под влиянием пришлого населения стало развиваться плужное земледелие. В связи с возрастающей потребностью в ясаке пушной промысел принимал товарный характер, что способствовало переходу ряда этносов к охоте, как основному виду хозяйственной деятельности. Народы Причулымья, Северного Алтая, Кузнецкой котловины приобрели «охотничью» окраску11. Следствием изменения хозяйственно-культурной традиции стало истощение природных ресурсов, «вычерпывание пушного зверя из биосферы Сибири»12. Постепенно деградировало и свертывалось домашнее производство, население попало в зависимость от привозных русских и китайских товаров.

Поскольку процессы модернизации затронули в незначительной степени социально-экономические и культурные связи русского населения, то уровень взаимоотношений русского и хакасского этносов носил равноправный и комплиментарный характер. Только с 30-х гг. XIX в., когда в Хакасии развивается золотопромышленность со всеми сопутствующими социально-экономическими и инфраструктурными изменениями, в межэтническом взаимодействии формируется иной уровень – ассиметричный. К началу XIX в. в экономике Хакасско-Минусинского края сложился многоукладный комплекс хозяйственных связей пришлого и коренного населения. Традиционное хозяйство хакасов также деформировалось под влиянием новых условий. Более устойчивым к переменам оказалось скотоводческое хозяйство, практически до середины XIX в. не было недостатка в пастбищах. К 1864 г. на оседлый образ жизни перешло всего 4,4 % хакасского населения13.

Имеет значение тип восприятия одним этносом другого. Субъективно русские не воспринимали коренные народы Сибири в качестве равноправного партнера, что явилось результатом характера формирования русской нации как имперской, особой политики Российского государства по отношению ко всем коренным народам Сибири, Поволжья как к «младшим братьям». В целом, в самосознании русских присутствовала идея превращения сибирских народов в придаток хозяйственной системы политической культуры России.

В дореволюционной России способом трансформации социокультурной жизни коренных народов Сибири являлась христианизация как средство русификации, что способствовала приобщению автохтонов к русско-православной культуре. Русское крестьянское окружение исповедовало бытовое православие и, в силу присущего ему прагматизма, не проявляло религиозной нетерпимости, более того, воспринимало некоторые идеи шаманизма. Минусинский окружной начальник в 1854 г. писал: «…чувствительный недостаток в народе это остатки язычества, вера в леших, русалок, дети устраивают хождения, колдовство, все гадают во время святок»14. В отчете о миссионерской деятельности за 1887 г. отмечено: «…представления о шайтанах разного рода злых духах наводят на инородцев немного разве больше страха, чем на русских домовые, лешие, русалки и другие злые духи, поражающие воображение необразованных людей из русских. Инородцы приносят жертву на горах, этим самым, вспоминая ту жертву, которую отец верующих иудеев, принес по велению божьему на горе. Собрания их похожи скорее на пикники <…> на пирушки приглашают и русских. Посты не соблюдают, не умеют разводить овощи, вообще говоря, по местным условиям не имеют у себя для поддержания организма постной пищи»15.

В течение XVIII в. – первых 60 лет XIX в. в православие было обращено 49,4 % коренных жителей. Религиозные верования хакасов были более приспособлены для традиционного уклада и соответствовали их образу жизни. Таким образом, православизация хакасов не повлияла существенным образом на мировоззрение и отношение к традиционным религиозным верованиям.

Культуры народов Сибири, представителей так называемых «природных сообществ»16, следующих шаманистской традиции, были ориентированы на сохранение существующего равновесия с природой. Русская культура ориентировалась на преобразование окружающей природной среды. Ценностные ориентации русской культуры и культур аборигенов Сибири находят свое отражение в мировоззренческих установках, которые санкционирует религия. Для коренных народов Сибири окружающая природа – вещь самоценная, ее хозяева не люди, а духи местности. Культурная разнонаправленность определила разницу стадиального развития, которая активизировала преобразовательные возможности русской культуры в Сибири. Сотрудничество между русскими и народами Сибири в области экономических отношений – это торговля, совместное владение или аренда. Русские передавали опыт земледелия, представители коренных народов делились опытом промысловой деятельности17.

Межэтническое взаимодействие, растянувшееся во времени на два с половиной столетия, было настолько глубоким и разносторонним, что сегодня невероятно сложно сказать, какие элементы духовной и материальной культуры являются «исконно русскими», а какие из них были заимствованы русским народом у хакасского и наоборот

Особенности «Белой веры»

Свою религию тюрки Саяно-Алтая называют Белой верой (Ах-Чаян или Ак-Дьян), главной идеей которой являлось почитание единого бога «Ax-Худая» - Белого Бога или «Ак-Бурхана»- Белого Бурхана. В бурханистских молитвах провозглашались: Один закон, Одна мысль, Одно на­чало, Один Ак-Бурхан!⁴⁴ Единый бог Ax-Худай имеет различные вели­чальные эпитеты: «Чалғыс Чаячы» Единственный Создатель, «Ах Чаячы» - Белый Творец, «Ӧӧрки Чаячы» - Верховный Творец, «Иріктіг» - Наделенный Волей и др. Он всемогущ, вездесущ, справедлив! Он беспре­станно ведет борьбу с темными силами Ирлик-хана. Ему не нужны по­средники в роли шаманов. Он имеет единый язык с другими божествами. Например, богиня огня «От-Ине» и богиня Умай общаются с ним одними словами и одним языком («Чоғархы турған Ах Худайнаң пip сӧстіглер, Ӧӧркі турған Ах Чаячынаң пip тілліглер» - Имеющие единое слово с все­вышним Белым богом, имеющие единый язык с верховным Белым твор­цом ).Человек в борьбе против Ирлик-хана должен содействовать свет­лому началу и следовать закону Ах-Худая.

Закон Божий, которому надо следовать верующим бурханистам, но­сит название «чарлых» - букв, повеление. Поэтому в качестве символа веры в Хонгорае применялось выражение: «Ах Чаян чарлии ползын!» Пусть правит закон Белой веры! В героических сказаниях своих суженых богатыри называют «чарлиим пӱдӱргені» - моим божественным законом сотворенная. На Алтае служители бурханизма получили название «яр- лыкчы» - проповедники закона божьего, глашатаи.

Молитвы, обращенные к Белому Творцу «Ax-Худаю», носили назва­ние «ал гыс»-т.е. благословение. Любые благодеяния у хонгорских бур- ханистов сопровождались пожеланиями: «Ах Худайдаң алғыс ползын! - Пусть будет благословение от Белого Бога» или «Ах Чаяннын алғызы ползын! Пусть будет благословение Белого Творца!» Постоянное по­чтение к Великому Создателю закреплялось в сознании хонгорцев слова­ми: «Ах Худай - Kiзі алғызынаң треен Ах Худай родился от человечес­кого благословения».

Хакасы верили в счастливую судьбу, которую дает людям Ах-Худай. Под влиянием буддизма и христианства в сознании бурханистов Хонгорая появились представления о рае - «пурхан чирі - букв, земля бурха­нов, и аде - «Ирлик хан чирі» букв, земля Ирлик-хана. Согласно сведе­ниям Н.Ф. Катанова, душа «умершего хорошего человека отправляется после разлучения с телом на небо в землю Бурхан-Худая и там, по опре­делению его, вновь перерождается или умирает навсегда. А душа худого человека идет в землю Ерлика».⁴⁵ На самом нижнем слое подземного мира (тугенн1 там) находится место мучений для отъявленных грешников, где слуги Ирлик-хана истязают виновников в котлах с горящей смолою или в железных кожемялках, приводимых в движение водою.

Наш солнечный мир бурханисты считают «землей иллюзий» (арган чир - букв, искусственное место), а потусторонний свет - истинным ми­ром (сын чир - букв. настоящая земля). Человек, якобы, только г остит на земле, а потом навсегда уходит в загробный мир. Его душа - «чула» (особенно это касается умерших безгрешных детей), заново воплощается среди новорожденных родственников. Перевоплощение души, согласно хакасскому представлению, носит обозначение «хубулғат», которое имеет одинаковое значение с монгольским термином «хувилган» - перерожде­нец, и возникло под буддийским влиянием.

Бурханисты отличались от христиан своим способом поклонения (пазырығ). Сначала при молении они, стоя на ногах, три раза наклоняли голову (икіп), подавая вперед плечи и держа руки за спиной. Затем припа­дали на одно из колен (мужчины - на правое) и три раза склоняли чело к земле. Мужчины во время моления должны находиться без головных убо­ров. Женщины поклонялись в платках и стояли с левой (северной) стороны от мужчин. Им запрещалось совершать моления с непокрытыми головами (простоволосыми), босиком и с правой (южной) стороны от сильного пола.

Бурханисты молились два раза в день. Утром - при восхождении сол­нца, и вечером - на новую Луну (от рождения до полнолуния).

При встрече общались следующим образом. Старший говорил млад­шему «изен-хазых» (т.е. доброе здоровье), а младший отвечал - «амыр- хазых» (т.е. спокойного здоровья). Младший по возрасту или нижний по рангу прикладывал протянутую руку старшего к своему лбу, потом к своей печени, а затем, обнявшись, они прижимались щеками. Старший обязан был сказать младшему благопожелание.⁴⁶ Подобные обычаи при встрече бытовали и в Туве. Соблюдать бурханистские нормы поведения необходимо было как при встрече с людьми на улице, так и при входе в любой дом. Мужчины называли друг друга «абыя» - брат, а женщины «абыға» - сестра.

Главное ритуальное действие бурханистов заключалось в кроплении айраном и молочными продуктами Белому Творцу - «Ax-Худаю». Ежед­невно в юрте совершали брызгание - «наанығ» (іліг , чачығ) следующим образом. Хозяин или хозяйка, обязательно надев головной убор, взяв в правую руку чашку с айраном, сначала три раза брызгали в очаг богине огня. Затем три раза плескали айран в сторону порога - фетишу «аба- тёсю». Завершали кропление троекратным возлиянием айрана в сторону дымового отверстия для Ax-Худая. В отличие от шаманистов, бурханисты (ах худайлығ) при кроплении не использовали араку и спиртные напитки. «Обряд брызгания молоком для бурханизма, пожалуй, самый важный, оп­ределяющий признак», - констатировал в свое время А.Г. Данилин.⁴⁷

При каждом обряде бурханисты совершали ритуальное очищение ог­нем - «алас». Каждый верующий хонгорец должен был иметь у себя дома богородскую траву «ирбен» или можжевельник «арчын». Их специально заготавливали в начале июля во время праздника «ирбен чулчаң ӱлӱкӱн» -     праздника срывания ирбена. При очищении «алас» на специальную подставку клали девять угольков и возжигали ароматические травы. Окуривание начинали с ног и заканчивали трехразовым движением ды­мящегося «ирбена» вокруг головы. Перед молением окуривали богород­ской травой культовые места, алтари и фетиши.

В бурханизме Саяно-Алтая использовались священные флажки - «чалама», которые являлись частью необходимой культовой атрибутики, при­меняемой в честь Ax-Худая. Термин «чалама» или «чалаа» восходит к общетюркскому корню со значением «флаг, знамя, стяг» (в казахском - жалау). Через татарский язык (йалау - знамя, привязанное к верхушке копья) он проник в военную лексику русских ратников, где слово «яловец» стало обозначать гребень из конских волос на шлеме. Ритуальные флажки «чалама» известны всем тюрко-монгольским народам Централь­ной Азии и были заимствованы из шаманизма. Изменение произошло в цветовой символике, где значительную роль стал играть белый цвет. Интересно отметить употребление бурханистами зеленых «чалама» (ноган чалама), которые, возможно, связаны с бывшим цветом хоругвей енисей­ских кыргызов.

Основным религиозным молением бурханистов являлось ежегодное жертвоприношение Небу (Тигір тайии), называемое также жертвоприно­шением Белому Богу (Ах Худай тайии). Ax-Худай любит только белый цвет, поэтому жертвы, приносимые ему, должны быть из белых ягнят и белого молока. В основе идеи преподношения жертвы, называемой «то- лыг» - букв, выкуп, лежит мысль о получении обратного дара или возме­щения счастья скотоводам. Жертвенный ягненок носил название «пулаг» -т.е. животное, забиваемое для священного пара. Закалывалось живот­ное способом «озеп», т.е. осторожно разрезалось небольшое отверстие в верхней части живота (чтобы рука пролезла), пообивалась диафрагма и разрывалась аорта (холга), проходящая вдоль станового хребта. Для это­го рот жертвы закручивали веревочной петлей (пургустап). Туша свеже­валась на земле так, «чтобы ни одна кровинка не пролилась на землю, вся вытекшая кровь должна остаться на шкурке и вместе с другими внутрен­ностями тотчас же бросается в огонь, а вся тушка без головы и концов ног (последний сустав), разрезанная на части [обязательно по суставам -В.Б.], и из внутренностей легкое кладутся в большой котел».⁴⁸ В некоторых ме­стах Хонгорая, например, в долине р. Аскиз, нож для заклания животного не употребляли, а пробивали шкуру и диафрагму отращенным ногтем большого пальца. Г олову и конечности оставляли в шкуре. Однако ниж­нюю челюсть вместе с горловиной отрезали. Хонгорцы были уверены, что если жертву не забивать способом «озеп», то скот переведется. Ука­занный обычай восходит от времен Монгольской империи, когда импера­тор Хубилай-хан, на основе Великой Ясы Чингис-хана, повелел всем сво­им подданным впредь не резать горло, а рассекать грудь и «всякого, кто зарежет барана (перерезав горло), приказал убивать таким же способом»⁴⁹

В обрядовых молитвах Белой веры развивается идея почитания свя­щенной Родины «Толы Хоорай», т.е. Хонгорая. И Хонгорай, и Хан-Алтай поэтически воспеваются как прекрасный девятиугольный край, на­ходящийся в центре земли, окруженный божественными хребтами. У бур­ханистов возник образ единого духа-хозяина всего Хонгорая - «Ал Хоорайның  ээзі», покровителя и защитника любого его жителя, независи­мо от родовой принадлежности.

В бурханистских верованиях хакасов развит культ мифических геро­ев - спасителей Хонгорая. Кроме основной фигуры будущей мессии - «Хоорай-хана», упоминается ряд не менее важных титанов. В блиста­тельной когорте присутствует Кокетей, который превратился в звезду Сириус и сойдет на землю в последний день мира. Ир-Тохчын беспробуд­но спит на горе Ирт-таг и проснется от шума и грохота - вестников насту­пающей катастрофы и др.

Каждое общественное моление, каждый обряд и ритуал заканчива­лись гаданием под названием «тӧрік» (теерік) - букв, предсказание судь­бы, предопределение Неба, воля Неба. Специальные чашка и ложка, упот­реблявшиеся во время ритуала для кропления молоком Небу, бросались с плеча три раза на землю. Если чашка с ложкой падали вниз дном, то значит было счастливое предзнаменование, и все радостно восклицали «ах тӧрік» -    белая судьба или «алтын тӧрік» - золотая судьба! Значит жертва была принята Верховным Творцом и всех молящихся ждала удача. Бурханисты поздравляли друг друга, говоря: «Ах чаянның ырызы ползын! Ах Худай- нынг ӱлӱзі ползын» - Пусть будет счастье от Белого Творца! Пусть будет судьба Белого Бога! Если брошенные предметы падали вверх дном, то уда­чи не будет, и присутствующие без энтузиазма восклицали «хара торж» - черная судьба. Примета «черной судьбы», выпавшая три раза подряд, сви­детельствовала о непринятии богом жертвы. Если же чашка и ложка пада­ли разными сторонами на землю, то это считали за нормальное предзнаме­нование и говорили «олбы-солбы», т.е. ни влево, ни вправо. Руководитель обряда перед гаданием произносил: «Арығ тузам чидер полза, ах тӧрік тӱссін! Арығ тузам читпес полза, хара тӧрік тӱссін!» - Если достигнет моя чистая польза (цели), то пусть выпадет белая судьба! Если не достигнет моя святая польза (цели), то пусть выпадет черная судьба!

Слово «торік» известно во всех тюрко-монгольских языках народов Центральной Азии. Согласно нашему мнению, этот древний термин исто­рически связан с этнонимом «тюрк». По всей видимости, древнетюркс­кое выражение «кок турк будун» обозначало - «народ небесгой судьбы; народ, избранный небом». Подтверждением нашей мысли служит всеоб­щий клич «тӧӧр» (тёёр), т.е. небесная судьба (сокращенное от «тӧрік»), употребляемый хонгорцами во время Небесного моления.

При клятве «сирт» - т.е. шерть бурханисты откусывали хлеб с лезвия ножа и произносили следующие сакральные слова: «Хызыл иирде хызыл тыным хыйылзын!»- Пусть моя красная душа красным вечером обрежет­ся! Такую клятву давали только в страшное время суток - на «красный вечер», т.е. на закат солнца, когда злые силы могли сразу наказать ос­лушника.

Другой формой шерти являлось целование меча или ствола заряжен­ного ружья, положенного на сошки во время утреннего восхода солнца. При восхождении дневного светила обвиняемого ставили лицом на вос­ток и заставляли произносить: «Если я говорю неправду, то пусть Ах- Худай не даст мне увидеть заката солнца!» Подобный обычай существо­вал у тянь-шаньских кыргызов, которые при клятве верности закусывали свинцовую пулю (ок тиштеген) со словами: «Если один изменит, то пуля убьет!». Соседние тувинцы во время шерти лизали стрелы или острие ножа. Самой страшной считалась клятва на ноже. Вложив клинок в уста, доп­рашиваемый клялся: «Если я лгу, пусть этот нож войдет в меня и порежет все внутренности».⁵⁰

Сог ласно обычному праву бурханистов, за каждое благое дело требо­валось отблагодарить «белым» подарком - «ахтаг» (букв, обеливание). За благополучную кастрацию скота, за разрешение бремени здоровым ребенком, за обмывание тела усопшего, за доставку покойника на клад­бище и т.д., требовалось вознаграждение «ахтаг». Первоначально по­добный подарок связывался с белой пищей (молоком), но затем вместо этого стали преподносить вещи, например, одежду умершего и шкуры забитого на поминки скота.

Кропление белым молоком Великому Белому Творцу служило симво­лом почитания Неба. Хонгорцы никогда и никому не продавали молоко и молочные продукты за пределы аала (за исключением масла и сметаны). Согласно законам Белой веры, не будет счастья у того, кто будет торго­вать молоком и айраном, ибо Ax-Худай преподнес указанные продукты людям даром.

Несмотря на новые законы Ах-Чаяна, грань между бурханизмом и шаманизмом была во многом условной, что сумели зафиксировать иссле­дователи Алтая. Некоторые элементы обрядности и часть культов были включены в систему бурханизма из «черной веры» без изменения, а в не­которых ритуалах сочетались черты старой и новой веры. Томский эт­нограф Шерстова Л.И. отмечала, что алтайский бурханизм не успел сло­житься в нечто цельное и законченное.⁵¹

Итак, по канонам Белой веры миром правит Единый Бог, которому не нужен посредник в лице шамана. Под влиянием мировых религий возник­ло представление о рае и аде, о перерождении душ человека. Вместе с тем, бурханизм выработал свои формы молений, приветствий, клятв и других атрибутов.

История христианизации Хонгорая

Население Саяно-Алтая, как считают ученые, познакомилось с христианским учением еще в древнетюркскую эпоху, когда енисейские кыр-гызы в борьбе против Уйгурского каганата вступили в военно-политический союз с карлуками. Карлуки, жившие на территории Семиречья (Аргу, Тараз), стали не только союзниками кыргызов, но и наставниками новой веры - христианства - несторианства. В начале IX в., как пишет известный тюрколог С.Г. Кляшторный, «среди кыргызской аристократии, а затем и среди более широких слоев получил известное распространение несторианский толк христианства, который, однако, не вытеснил местных шаманских культов. Христианство кыргызской аристократии было в достаточной мере поверхностным; его восприятию содействовали не столько идеологические сдвиги в древнекыргызском обществе, сколько особенности политической ситуации».¹⁹ В знаменитой Суджинской надписи, воздвигнутой после победы над яглакарскими ханами Уйгурского государства, сын кыргызский Бойла Кутлуг Ярган с почтением произносит: «Своему наставнику в (вере) я дал сто гнедых коней... Сыновья мои! Будьте среди людей подобно моему наставнику!».²⁰Наставник в вере назван в надписи арамейским словом «мар» - господин, учитель. В тюркских языках Центральной Азии IX-X1II вв. слово «мар» получило специфическое значение как христианского, так и манихейского наставника в вере.²¹ Употребление данного термина в двух значениях послужило поводом для некоторых исследователей избрать выборочный принцип и утверждать о принятии манихейства кыргызами. Так, например, археолог Л .Р. Кызласов пишет, что в тексте эпитафии IX в. из Суджи «исповедующий манихейство вельможа, судья Бойла («сын кыргыза»), упоминает своего вероучителя, называя его по-сирийски «мар». Именно так называли своих священников манихеи».²² Исходя из данного факта, а также раскопанных им на территории Хонгорая дворцовых комплексов, делаются неосновательные выводы о государственной религии «Древнехакасского феодального каганата», которая просуществовала в долине Среднего Енисея в течение пяти столетий.

Тюрколог С.Г. Кляшторный, внимательно изучив историко-культурную ситуацию в Центральной Азии VIII-IX вв., пришел к выводу о том, что кыргызы, после победы над Уйгурским каганатом, где манихейство действительно являлось государственной религией, не могли принять веру побежденных врагов. Изображение на енисейских скалах людей с высокими носами и густыми бородами, в широких и длинных одеяниях и высоких митрообразных шапках он относит к рисункам, изображающим христианских священнослужителей. Кроме того, на кыргызских эпитафиях встречаются символы креста.

В связи с трактовкой С.Г. Кляшторного для нас представляет большой интерес руническая надпись на стене Тогзасской пещеры по реке Белый Июс. В переводах В.В. Радлова текст памятника гласит следующее: «Придя из Алту-шан, мое государство, мой хан, народ терс...».²³ Слово «терс» В. В. Радлов принял за этноним. Однако, если мы обратимся к историко-этнографической лексике тюркских языков, то встретим близкое по звучанию слово «терсе» или «тарса» (тарча), обозначающее хрис-тиан-несториан. В хакасском языке термин «терсе» употреблялся и для обозначения христианской религии.²⁴ Исходя изданного смысла слова «терсе» (тарса), становится ясным ранее непонятное название народа, зафиксированное рунами на стене Тогзасской пещеры. Вероятно пещера, находящаяся в одном из самых живописных уголков Хонгорая, служила обителью христианских священников. В таком случае надпись понимается как: «Придя из Алту-шан, мой правящий род и мой хан (представляют) христианский народ». Возможно местность «Алту-шан», откуда пришли несториане, относится к территории Семиречья (Аргу), где одна из областей носила название «Алты чуб Согдак». В VIII в.н.э. христианство там завоевывает сильные позиции, поддерживаемые царем карлуков. «Тесный союз с карлуками и борьба с уйгурами - манихеями явились, таким образом, теми политическими факторами, которые побудили кыргызскую аристократию поощрительно отнестись к миссионерской деятельности несторианских наставников»²⁵.

Недалеко от Тогзасской пещеры протекает речка Тарча, названная в честь богатырской девушки Тарча-хыс (т.е. девушка-христианка), поднявшей народ, по данным исторического фольклора, на борьбу против монгольских полчищ.

Ниже по течению Белого Июса на горе «Хызыл хас» находится горное сооружение, известное под названием «Тарча хыс ciвeeзi» - крепость несторианской девушки.²⁶ Вполне возможно допустить, что на горе «Хызыл хас» совершали служение богу христианские священники.

Современные тюркские языки не знают слова «мар» в значении наставника веры. Для обозначения христианского священника (попа) тюрки Саяно-Алтая используют термин «абыс» (в казахском языке-«абыз»). Данный термин происходит от арабского «хафиз» - чтец корана, ученый мулла и, вероятно, был заимствован во времена культурно-торговых связей с христианами из мусульманского Туркестана, т.е. возможно из Семиречья. В дополнение можно сказать, что даже христианский бог у тюрков Саяно-Алтая носит название «худай», представляющее слово иранского происхождения.²⁷

Вторая волна христианского учения докатилось до берегов Енисея вместе с христианами-несторианами в лице представителей монгольского племени кереитов. В 1007 г. несторианский митрополит г. Мерва Эбедиешу обратил в христианство хана кереитов, а за ним большую часть его подданных, отправив к ним священников.²⁸ Чингис-хан, победив кереитов, частично переселил их на Саяно-Алтай. Вплоть до Присоединения Хонгорая к России среди енисейских кыргызов находилось племя кереитов. Они оставили свой след в духовной жизни тюрков Саяно-Алтая. В составе пантеона подземных божеств присутствует свирепый «Кирей-хан» (у северных алтайцев - Керей-хан), т.е. кереитский хан, один из помощников Ир-лик-хана. Если учесть, что Ирлик-хан порой называется у хонгорцев «Чин-гис-хан» (Чипгес-хан), то вполне уместно присутствие рядом кереитского хана, бывшего соперника основателя Монгольской державы.²⁹

Широкое распространение христианства в Хонгорае началось после присоединения этого края к России. Уже в 1719-20 гг. большая часть кызыльцев Июсских степей была крещена митрополитом Филофеем.³⁰ Новокрешенные приписывались к церквям, которые располагались в русских селах, далеко за пределами их проживания. Первая церковь в долине р. Абакан была воздвигнута только в 1772 г. в с. Аскиз. Инициатором постройки аскизской церкви выступил сагайский бег Амзор Наи-ров, сын чайзана Наира Тулбечекова, одного из первых башлыков, принявших подданство России. В 1770 г. депутат Г. Ульчугачев от имени кызыльцев ходатайствует перед епископом Варлаамом о том, чтобы «построить из собственного своего кочту посреди своего жительства, то есть в деревне, коя прозывается Ужур, церковь во имя Петра и Павла...».³¹ Она была построена в 1773 г. Всего к 17⁷0 г. усилиями христианских проповедников было окрещено до 9 тыс. хакасов, т.е. около 50 % всего населения Хонгорая.³²

Упорнее всех сопротивлялись крещению качинцы. До сих пор кызыльцы некрещеных ребятишек называют «хаачах», т.е. качинское дитя. В 1766 г. красноярский проповедник А. Михайловский доносил Тобольскому и Сибирскому митрополиту: «I. Качинской землицы иноверцы, в прошедшие годы воспринявшие святое крещение, с некрещеными татарами единокупное улусами жительство имеют, и никакой отмены против прежней своей замерзелости к содержанию благочестия не имеют, и как прежния своя ядения и пития употребляли, тако и ныне с теми в обществе будучи, всегда с некрещеными татарами оскверняются. 2. В тех улусах у татар как в юртах, так и около юрт и вблизи их жительства на дорогах, речках и озерах поставляются по вере их нечестивые шайтаны (т.е. тёси-В.Б.), которые жертву по своему богомерзкому обычаю приносят и веруют в них, а крещеные малолетние отроки, живучи в единых улусах и видя, что делают купнородные, тем же и они охотно навыкают идолослужени-ям. 3. Шаманщики, т.е. диавольские служители, которые веруют в беса и ему, отдавши себя вечно, служат, пребывают в обществе с восприявшими святое крещение, и к шаманству своему как несведущих бога, так и просвятившихся святым крещением лестно привлекают, и тем своим бесовским шаманством величие божье и отдаляют от милосердия его...».³³ На основании указа от 23 июля 1763 г. ясачные, принявшие святое крещение, освобождались на трехлетний срок от платежа податей. Несмотря на предлагаемые льготы, хакасы продолжали придерживаться своих древних верований, которые именовались в официальных документах «шаманская вера» или « камларский толк». В 1823 г. среди хакасов Минусинского округа насчитывалось 6632 христианина и 9819 иноверцев. Причем, в Сагайской думе было 3493 христианина и 5645 идолопоклонников, в Качинской соответственно - 2088 и 4058, а в Койбальской думе

- 1051 христианин и 116 шаманистов. В Кызыльской думе уже все были крещены.³⁴

В течение XIX в. официально хакасы переходят в лоно христианской церкви. Завершающее крещение их произошло 15 июля 1876 г. в селе Ас-киз. Всего было крещено 3003 человека. Среди них стали православными 12 шаманов и 662 души идолопоклонников, «которые не были просвещены таинством святого крещения, долгое время не присоединились к христианской вере сами, не давали крестить и детей своих».³⁵ Согласно церковным данным, большая часть сагайцев - 2391 человек, находились «в заблуждении», т.e., вероятно, придерживались бурханистских канонов.

В сфере религии тюрки Саяно-Алтая переживали большую ломку. «На миросозерцание инородца, - писал Е Яковлев в 1900 г., - наслаивается чуждое и плохо усваиваемое - с одной стороны буддистское или скорее ламаистское миросозерцание, с другой христианское. И то и другое,..., воспринимается с чисто внешней, обрядовой стороны».³⁶

Организатором массового крещения хакасов выступил письмоводитель думы Е. Катанов. Он на свои средства (потратил 300 руб.) купил 3 тысячи крестиков и свечей, кормил в течение недели людей, собранных на берегу р. Аскиз. Обряд крещения совершили по приезду епископа Енисейской губернии Антония. Сам Антоний сначала даже не предполагал в своей поездке последующих результатов и объяснял себе будущую встречу «одним простым любопытством азиатцев взглянуть на православного Архиерея, которого они считают Бурханом, т.е. малым богом или полубогом».³⁷ Однако, увидев громадные скопления людей, осознал свою историческую миссию.

Происходило крещение следующим образом: «Быстрая и светлая река Аскиз запрудилась голыми телами. После того, как окунувшийся в воду, т.е. принявший крещение, выходил на берег, ему давали рубаху, а на шею вешали на шнурке, называвшемся гайтаном, медный кролик». Почти все мужчины получили русское имя Владимир, а женщины - Мария, в честь жены Александра II. Крестными отцами сагайцев выступили беги А. Асочаков и А. Кызласов, которые получили в награду за крещение царские кафтаны. Письмоводитель Е. Катанов в 1879 г. был премирован орденом Св. Анны третьей степени.³⁸

Массовое крещение хакасов в Аскизе было формальным обращением людей в православную веру, в основном через внешнюю его сторону. В 1908 г. аскизский священник Кузьмин в журнале «Православный благо-вестник» писал: «Массовое крещение было самой серьезной ошибкой в деле христианского просвещения минусинских инородцев, губительно повлиявшей на дальнейший ход миссионерского дела. Инородцы до сих пор по внешнему образу жизни своей, так и по духу более язычники, чем христиане».³⁹ Любопытно отметить, что даже в религиозной терминологии, заимствованной из русского языка, хакасы не стали делать различий между христианскими и шаманскими понятиями, Например, словом «ча-чок» обозначался как «дьячок, помощник дьякона», так и помощник шамана при языческих обрядах. Древнетюркское божество Умай (Ымай) стало восприниматься праматерью человечества - Евою. С другой стороны святая дева Мария получила название «чаячы хызы Чарых Пурхан Майра» - дочь творца Светлый Ьурхан Мария и была отнесена к бурха-нистскому пантеону божеств. Исследователь народов Саяно-Алтая Ф.Я. Кон в начале XX в. отмечал: «Я встречал шаманов православных и буддийцев... Недалеко от Минусинска у качинцев, я, узнав, что шаман -православный, спросил его, постится ли он, на что получил гордый ответ: «Конечно! Мало-мало я Христа понимаю».⁴⁰

В начале XX в. Хонгорай уже был опутан сетью церковных ириходов. На территории проживания хакасов в 1917г. насчитывалось 15 церквей в следующих селах: Божье Озеро, Чебаки, Батени, Ужур, Усгь-Фыркал, Усть-Абакан, Аскиз, Усть-Есь, Синявино, Сон, курорт Шира, Таштып, Большая Сея, Бея, Табат.

Христианская церковь в хакасском языке обозначается термином «типриб» - букв, небесный дом. Нет сомнения в том, что в Хонгорае так назывались небесные храмы бурханистов, остатки которых и ныне величественно возвышаются на многих горных вершинах.

Крещение (креске тӱзӱргені - букв, погружение в крест) не прошло бесследно. В каждой юрте, наряду с тёсями, стали ставить иконы. На кладбище стали водружать кpeсты. Хакасами были восприняты основные христианские праздники, правда, адаптированные к своим условиям жизни, смешанные порой с бурханисгскими обрядами. Хакасские названия им были даны по внешнему признаку и не несли нагрузку христианской духовности.

Праздник Рождества получил название в кызыльской части Хонгорая «Арғымах», а в долине Абакана «Кӧлееде» (от «коляды») или «Киик итчең  улӱкун» - праздник изготовления хлебных фигурок в виде животных. Накануне вечером из ржаного теста скотоводы лепили изображения лошадей, быков с рогами и тестикулами, коров с рогами и выменем, куриц на насесте, а охотники, кроме того - диких коз и оленей. Запрещалось делать людей и собак. Затем лепные фигурки обжигались в печи и ставились в количестве семи штук перед образом. Это печенье носило общее название «арғымах» или «киик». Во время колядования (арғымахтирға) детям раздавали печенье «арғымах», предварительно обрезав головы фигуркам. Обычай изготовления изображений жертвенных животных был перенесен в христианский праздник из более ранних верований тюрков. Например, у чувашей и удмуртов «аргамаками» назывались изображения лошадей, коров, быков и птиц, сделанные из теста, и приносимые в жертву божествам.⁴¹ У монгольских буддистов подобные фигурки из теста, на которые должны пасть все несчастья, носили название «золиг» т.е. откуп, выкуп от наказания.

Крещение по-хакасски именовалось «Хысхы мылтых» - праздник Зимнего Ружья, ибо во время обряда производили залпы из огнестрельного оружия. Накануне праздника вечером на дверях и окнах домов чертили углем крестики, дабы вовнутрь не проникла нечистая сила, получившая название «сӱзетке» (от русского «суседка» - домовой). Даже на поверхность воды в ведре клали деревянные крестики. Ночью запрещалось выходить на улицу, ибо в что время свирепствует «сӱзетке», невидимая глазу человека. До тех пор, пока не поднимется солнце, скот в поле не выпускали. Если конь хозяина стоял в поту, а волосы его гривы оказывались спутанными, то в данном случае отмечали проделки нечистой силы «сӱзетке». Чтобы оградить лошадь от «сӱзетке», на ее спину набрасывали шкуру козла (ӧcкi хучазы), служившую своеобразным оберегом. На Крещение запрещалось расчесывать волосы. Хакасы стали верить, что колтун в волосах сплетает «сузетке». Делает это она на счастье человека, и колтун нельзя срезать.

Утром на Крещение жители хакасских селений отправлялись к реке, где во главе со священником (абыс) погружали образ или крест в большую прорубь «иордан» При погружении иконы в воду три оруженосца делали три залпа из ружей. Окружающие стояли без головных уборов. После этого брали священную воду домой.⁴²

На Масленицу - «Сарығ Хаях» (букв, праздник Топленого Масла) хакасы устраивали пиршество из сырцов «пічіpo», заправленных растопленным маслом. Праздник длился семь дней. Первое воскресенье Масленицы называлось «Тадар сарьп хаягы» Хакасское топленое масло, а завершающее - «Хазах сарығ хаяғы» - Русское топленое масло. Во время праздника специально делали катки (чылғаях) и саночки (чазағ соорах). Каждому человеку обязательно надо было три раза проехать на саночках и покататься на катках для «облегчения костей» (сӧӧк ниизін). В последний день Масленицы каток и санки разбивались.

После Масленицы и до Пасхи держали Пост, называемый по-хакасски «чағбан» или «ораза». Последний термин, персидский по происхождению, проник в хакасскую среду через мусульман. Во время Поста запрещалось пить спиртное.

Самым крупным христианским праздником считалась Пасха - «Хызыл Нымырха»(букв. праздник Красного Яйца). Накануне красили яйца в красный цвет кожурой лука или корой лиственницы. Крашенные яйца выставлялись перед иконой. К празднику покупали новый материал и справляли новую одежду. Обязательно всем надо было выкупаться. За юртой в большом казане кипятили воду, куда высыпали мешок богородской травы «ирбен». Мылись в юрте, обливая свое исстрадавшееся за зиму тело горячим отваром богородской травы.

Празднование Пасхи продолжалось в течение семи дней. В первый день, нарядившись в праздничные одежды, выходили до рассвета на ближайшую гору и молились на восходящее солнце, не крестясь, со словами: «Освещай нас так же, как ты освещаешь землю!» Если солнце играло и полыхало, а тем более шумело, то говорили: «кӱн ойнапча» - солнце играет! В таком случае существовал обычай кропить в его сторону вином и стучать в медные тазы. После этого возвращались домой и молились, крестясь на образ. Во время Пасхи при встрече на улице все кланялись и целовались. Если встречались свекор с невесткой, то невестка целовала кого-нибудь встречного, а тот переводил поцелуй свекру. Последний передавал такой же ответ.

В первый день Пасхи в каждом аале устанавливали качели (чилеңмес). Делали две стойки (алачых) с поперечиной, куда привязывался аркан с сидением. В течение праздника вся молодежь качалась на качелях. В последний день Пасхи они разбирались.

Скорлупу разбитых яиц не выбрасывали. Во время пахотных работ скорлупу смешивали с зерном и, таким образом «оплодотворяя», засеивали землю со словами: «Тамах чахсы ӧссін!» - Пусть вырастет хороший урожай!

Родительский день, называемый «Хара Нымырха» букв, праздник Черного Яйца, стал неотъемлемой частью духовной жизни Хонгорая. На Родительский день яйца красили в черный цвет и приносили их на могилы предков. Сначала яйца три раза, крест накрест, катали по поверхности могилы. Разбившиеся забирали, а целые оставляли в изголовье погребения со словами «утып алдың» (ты победил). Любой пришедший на кладбище человек мог биться своими пасхальными яйцами с лежащими целыми на могилах. Нищим и убогим раздавали милостыню - «чидімек».

Христианские праздники в хакасском языке получили общее название «сас кӱн»-букв, страшные дни. В это время запрещалось работать, иначе небо «разъярится» и накажет плохой погодой.

Белая вера Хонгорая отрицательно относилась к почитанию Христа и его служителей, так же, как и шаманов. Согласно хакасским верованиям, общения с христианскими священниками или с камами несли несчастья бурханистам. Поэтому при встрече с попом ему сначала кланялись, но затем вслед через левое плечо три раза плевали. Если священник заходил в юрту, то после его выхода помещение подметали, окуривали богородской травой и мусор выбрасывали за пределы скотного двора. Вслед попу надо было три раза плюнуть. Хозяин, не выполнивший подобных действий, подвергался суровому осуждению. Подобная установка существовала и у алтайских бурханистов, которые считали жилище оскверненным, если там побывал иноверец. Место, где побывал небурханист, мылось, окуривалось можжевельником и окроплялось молоком.

Итак, первые шаги христианского учения, проникшие в Хонгорай в древнетюркскую эпоху, слились в дальнейшем с шаманскими культами и бурханистскими воззрениями. В течение X VIII-XIX вв. в результате процесса христианизации, проводимого Российским государством, хакасы официально принимают православную веру. В жизнь коренных обитателей Хонгорая вторглись и укрепились христианские праздники зимне-весеннего цикла (Рождество, Крещение, Масленица, Пасха, Родительский день). Они получили в хакасском языке свои названия и были приспособлены к местным условиям существования. Однако формальное принятие христианства не разрушило основ бурханизма и даже сыграло определенную роль в его идеологии. «Так культ Худаю, - отмечал Д.Е. Лаппо,- ныне уживается, с одной стороны, с шаманством, а с другой, - с православием; все три веры как бы стоят рядом».⁴³