Возвращаясь к традиции создания каменных скульптур, посвященных и высеченных в честь женщин, надо вспомнить, что в ареале распространения каменных изваяний меркенского типа, основным символом, который показан в руках скульптуры, вне зависимости от других изображенных аксессуаров является сосуд, который показан на уровне живота. Сосуды одинаковой фор- мы изображены в руках как женских, так и мужских изваяний святилища Мерке. 

В традиционном прикладном искусстве образ женского персонажа взаимосвязан с изображением сосуда, и присутствие этого символа в ритуале могло означать, что он синонимичен по содержанию с «мифологическим сосудом», который «тождественен телу женщины – подательницы жизни, плодородия и многочадия» [Зуев, Ранние тюрки: очерки истории и идеологии,2002. С. 140]. Символика сосуда и связанного с ним образа женщины или наоборот, была распространена в пределах Евразии и широко использовалась в культовой практике многих народов. Весьма примечательна золотая чаша, входившая в состав клада из Петроссы, найденного в 1837 г. на территории Румынии [Веселовский, Мнимыя каменные бабы, 1905. С. 12]. 

Сосуд служил одним из атрибутов, символизировавших священный ритуал клятвенной верности основным ценностям. Форма ритуального сосуда могла быть антропоморфной (Рис. 11, 1). По мнению специалистов, отдельные типы сосудов, с признаками антропоморфности из средневековых городов Казахстана «использовались в шаманском обряде призыва дождя и плодородия» и в ритуале моления Йер-су у хакасов и кыргызов [Терновая, 2005. С. 102, 136-137]. 

Анализ символики сосудов, изображенных на различных предметах культового характера, каменных статуях Мерке и Жайсана, показывает на широкое распространение мировоззренческих представлений, связанных с ним (Рис. 11, 2, 4-7). 

Описываемый символ присутствует в обеих руках центрального антропоморфного персонажа, изображенного на гривне из захоронения сарматской царицы (Рис. 11, 3). «Медитирующая» поза описываемого персонажа и каменных фигур, изваянных в такой же манере, повторяется на портретах каганов, изображенных на монетах, которые функционировали в период VII–VIII вв (Рис. 11, 9 а). 

Сходный по содержанию сюжет изображен на одной из стенок саркофага из уникального захоронения, которое датируется 579 г. На сцене зафиксирована церемония заключения договора между согдийцем и тюрком [Сұңғатай, Еженханұлы, Тарихи-мəдени жəдігерлер. II том. Қазақстан тарихы туралы қытай деректемелері, 2006. С. 38-41. Рис.2.30, 2.31]. Фигура человека с сосудом, изображенная в центре сцены между главными персонажами (Рис. 11, 8), подтверждает достоверность бытования традиции заключения клятвенного договора с использованием в ее процедуре сосуда с водой. 

В связи с исследуемой проблемой о назначении сосудов представляет интерес и другая сцена, на одной из плит этой же гробницы, сооруженной в честь одного из знатных представителей согдийской диаспоры. В нижней части сцены, изображающей прием главы согдийской колонии у тюркского кагана изображены четыре больших круглодонных сосуда, формами которых подчер- кнута их принадлежность кочевникам [там же. Рис. 2.26 - 2.28]. 

Присутствие символического сосуда в процессе заключения договоров различного уровня, есть не что иное, как демонстрация реальности и действенность мистерии как части ритуала, изображенного на описанной выше гривне жрицы. Описываемое действо усилено мастером и передано в позе центрального персонажа, сидящего в культовой по содержанию позе, скрестив ноги по-восточному. Изображение на гривне основного символа – ритуального сосуда в обеих сложенных на уровне живота руках жреца подчеркивает са- кральный характер священного акта. 

Традиция использования сосуда в погребальной практике народов Евразии на протяжении нескольких тысячелетий документируется археологическими и этнографическими данными. Повсеместно сосуды являлись атрибутом, сопровождающим захоронения кочевников. Появление этого символа в прикладном искусстве кочевого населения, в искусстве скифских и сакских племен является одним из ранних в хронологическом отношении. 

Специалисты полагают, что и 2 тысячи, и 5 тысяч лет тому назад в прикладном искусстве сако-скифских племён и более ранних социумов сосуд являлся «жреческим символом, принадлежащим ритуалу жертвоприношения» [Раевский, Очерки идеологии скифо-сакских племен, 1977. С. 71]. 

[Досымбаева, А.М. Погребально-культовые сооружения //Западный Тюркский Каганат. Атлас - Астана: "Service Press", 2013 - c.261-262, 265-266]